— Я буду осторожен, не волнуйтесь. Выберу местечко где-нибудь недалеко от дома, посижу на лавочке - и просто книжку почитаю.
— Молодец! Вот так бы сразу! - одобрительно ввернул сержант. - А то права качать.
У Невского имелась веская причина, по которой ему совершенно не хотелось оставаться в своем номере.
Однако об этом и заикаться перед нынешними спутниками он не смел.
Там, где случилось недавнее убийство Евфросиньи Аристарховны, железнодорожный путь шел ощутимо в гору, а потом - почти сразу под уклон, и поезда из города - а впрочем, и обратного следования - в этом месте, какая бы ни стояла погода, всегда замедляли ход - до такой степени, что бегом их можно было даже обогнать.
Этой очень ценной информацией наблюдательный Лазаретов снабдил Невского еще в первое утро, когда тот приехал, во время завтрака, присовокупив, что ежели не бегать до дуба и назад, а только гулять по лесу и ходить дальше, за железную дорогу, то это - совершенно безопасно, благо всякий поезд видно издали и движется он еле-еле.
Вот почему не так уж сложно было, при необходимости, запрыгнуть на подножку вагона. Главное - заранее знать, когда пройдет состав.
Это-то Невский и принял в расчет, обдумывая план дальнейших действий.
Ведь вовсе не исключено, что убийца направился именно к железной дороге. Очень удобный путь к отступлению, когда другие уже могут быть надежно перекрыты.
Бесценный Лазаретов!
До чего кстати в тот же самый первый день он сообщил Невскому и расписание всех поездов, чтоб тот, гуляя и, по случаю, пересекая насыпь, был, как говорится, начеку и зря не рисковал!..
Теперь эти сведения пригодились.
Если директор в своем последнем телефонном разговоре с Дергуном ничего, для подстраховки, не наврал, то на предыдущий поезд Звязгин должен был прилично опоздать.
А новый состав будет проходить мимо санатория только через пятьдесят с небольшим минут.
Пусть Птучка с Дергуном пасутся сейчас в санатории - у них своя работа. И не надо отвлекать их, ни к чему.
А он помчится к насыпи.
Понятно, версия не стопроцентная, но все-таки проверить стоит. Лучше ошибиться, чем потом себя корить.
— Вы к Лидии Степановне-то не ходите, - вновь напомнил Птучка. - Мы уж - сами.
— Нет вопросов! Я же обещал вам не мешать! - поспешно согласился Невский.
По правде, ему самому нисколько не хотелось присутствовать при аресте Лидочки. Было бы мучительно стоять и наблюдать со стороны за этой внешне, может быть, и безобидной, но печальной процедурой, очень горькой от начала до конца, и знать, что Лидочка теперь все понимает. Понимает, кто он и какую роль нечаянно сыграл в ее судьбе.
У ворот санатория Птучка затормозил и начал было разворачиваться, чтобы встать возле забора.
— Нет-нет, вот этого как раз не надо! - запротестовал Невский. Поезжайте дальше. Лучше нагрянуть внезапно. Если машину оставим здесь, перед воротами, то все за версту увидят, как мы торжественно шагаем по аллее. Зачем дразнить гусей? А так - с ветерком, прямо к главному корпусу. Не думаю, чтобы нас ждали именно теперь.
Тихий час, по видимости, кончился, и потому кругом царило оживление.
Птички громко щебетали, солнышко светило, и всем было очень хорошо.
И лужи совершенно высохли, так что любой, возникни у него желание, мог без труда по тропкам и аллеям двигаться куда угодно. Хоть к реке, хоть в темный лес.
На асфальтовой площадке у парадной лестницы опять толпились санаторцы и с восторгом наблюдали очередной куплетовский фокус из постоянного его репертуара.
Надо думать, закончи он сейчас свою волшебную программу и начни ее немедленно по новой - всеобщий интерес и воодушевление остались бы на прежнем уровне. Уже хотя бы потому, что Куплетов сам по себе являл безусловное зрелище...
Ну, до чего ж он быстро успокоился и снова взялся за свое, подумал Невский с легкой завистью. Как будто в этой жизни все ему до фонаря, ничто не задевает!.. И, главное, как быстро остальные позабыли прежние сомнения и страшненькие сплетни и с наивной благосклонностью восприняли массовика! По- прежнему для них он - душка-весельчак. А ведь вернулся-то - от силы три часа назад!..
Заслышав шум мотора, санаторцы обернулись, а Куплетов замер, как раз перед тем собираясь пустить любезную всем птичку высоко в небеса.
Невский открыл дверцу первым и, чуть ссутулившись, чтоб меньше привлекать к себе внимание, со скромным видом отошел в сторонку.
Выскочив следом за ним из машины, Птучка и Дергун мигом устремились к лестнице.
Санаторцы лишь разочарованно проводили их глазами.
Они уже собрались было подступиться к Невскому, дабы хоть он удовлетворил их бескорыстное святое любопытство, но и тот вдруг куда-то исчез.
И вот тогда, ни слова не произнеся и лишь озабоченно поцокав языком и сокрушенно покачав головой, Куплетов как-то по-птичьи всплеснул руками и по узкой боковой аллее помчался вслед за ним.
Глава 32
Незнакомца Невский увидел внезапно.
И, хотя не встречался с ним ни разу, понял моментально: это - Звязгин, санитар. Тот самый убийца!.. Ошибиться было невозможно. Слишком долго и мучительно готовился он к этой встрече, слишком многое копилось исподволь, чтоб в нужное мгновение сойтись, как в точке, на одном - на узнавании, расчетливо- холодном, неопровержимом, злом.
Звязгин был в ярко-оранжевой, практически такой же, что у Невского, просторной куртке нараспашку и в изрядно ветхих, вылинявших джинсах. Окладистая, черная с проседью, борода его была всклокочена. Зато стрижка была обыкновенная, короткая.
Как же свидетели не замечали?! Видели одно, а воспринимали - совсем другое... Да и он, Невский, тоже хорош - тогда, ночью, в вестибюле, обычную густую тень принял за буйную шевелюру...
У ног санитара, точно валун, омытый бесконечными дождями, лежал компактный, но туго набитый рюкзак.
Звязгин стоял вполоборота к лесу и, поминутно дергая обшлаг рубашки, нервно поглядывал на часы.
И вовсе он не похож на меня, мелькнула мысль. Разве что издали и при большом воображении. Но ведь купились - многие! И я хорош.
Тропинка в этом месте делала крутой поворот и, отгороженная от железнодорожных путей густым кустарником, начинала косо карабкаться на насыпь.
Невольно затаив дыхание, Невский зачем-то одернул на себе куртку.
Пальцы были влажные и совершенно ледяные. Нервы!..
Даже годы тренировок и умение владеть собой в критической фазе поединка не приучили Невского напрочь отрешаться от интенсивного осмысления происходящего, не приучили действовать на том уровне автоматизма, когда сознание и разные эмоции не просто отходят на задний план, а как бы гаснут окончательно.
Возможно, именно поэтому он так и не сумел постичь глубинных сущностей искусства боя, ограничившись лишь внешним проявлением недюжинного мастерства.
А оно, похоже, могло в эти минуты очень пригодиться.
Слева, со стороны города, донесся шум тормозящего тяжелого состава.
Лицо Звязгина исказила гримаса досады и смертельного разочарования.
