Раймон покопался в корзине и достал пару штук.
– С д-тства мечтал стать оперным певцом…
Пират задумчиво подкинул их в ладони, затем надбил одно о другое и оба опрокинул в рот.
– Хм… Неплохо, – продолжил он. Голос его звучал все чище и чище. – Да нет, это просто великолепно. Восхитительно!
– Эй, ты там! – заволновался капитан. – Все не съешь!
Голос Насундука завибрировал роскошными оперными обертонами:
– Хо-хо! Да я велик! Я просто Турилли и Старополи. Брошу пиратство, поступлю в оперу.
запел он внезапно, —
Звуки расплескались по склону сопки. Вибрации оказались столь сильны, что раскололи несколько камней (в том числе тот, что триста лет служил домом старейшему травяку Лувра). Также они довели до истерики пичугу на ветке и превратили кандалы-неразлучники де Толля в горсть керамической крошки.
– Любитель классики, блин… – с ненавистью прошипела Тая. – Мы это в первом классе на уроке музыки проходили.
– Ага… – подтвердил Велька. – Скукотища… Тай, ты звон слышишь?
– Звон? Слышу… вроде. Смотри! Там, в небе!
Подростки задрали головы. В вышине, почти неразличимые в густой предночной синеве, кружили зловещие силуэты.
В точности как на Катином рисунке.
– Откуда здесь паутицы? – забеспокоилась асури. – Для них слишком рано. Кто включил генератор?
– Не знаю, – благодушно отозвался Насундук. На щеках его застыли разводы паутичьего желтка. – Не трогал я.
– Жертва бородава, – почти ласково объяснила ему Майя. – Не включал, так выключи! Паутицы сожрут каждого, кто прикоснулся к их яйцам.
С неба сорвался яростный крик, будто шилом провели по живому стеклу. Бандиты не сговариваясь бросились к генератору.
– Тут пульт разбит!
– Пулей расколошматило!
«Так вот куда стрелял кресильон!» – догадался Велька.
Крик усилился – десятки, сотни шил! – и Велька, схватив девчонку за руку, потянул ее к белому пятну парусины.
– Бежим! Сейчас такое начнется!..
Убежать им не удалось. Огромная паутица сшибла их с ног, расшвыряв в стороны. Велька запомнил только хлопанье крыльев да хлесткий удар, словно пакетом теплого киселя по ребрам. И чувство пустоты в ладони.
– Тая?!..
Девчонки нигде не было видно. В световом пятне мелькнул Раймон. Глаза пирата горели сумасшедшим, безудержным счастьем. Миг – и по нему фрезой ударила паутица, высекая алую стружку. Майя бросилась к гравикабине, но с неба рухнули несколько живых комков, погребая асури под колеблющейся кучей.
Мир наполнился визгом, хрипом и суматошным колотьем крыльев.
– Та-а-я-а-а!
Велька заметил светлое пятно блузки и со всех ног бросился к нему. Навстречу сунулась ощеренная морда чудовища, Велька не останавливаясь пнул ее каблуком в глаз.
До Таи оставалось несколько шагов.
– Вельчонок, нет!
Обиженная паутица встала на дыбы и выплюнула веер белых липких шнуров. Склон сопки прыгнул вверх и больно врезал Вельке по ребрам.
Мальчишку перевернуло на спину. Гигантский силуэт навис над ним. С этого ракурса паутичья морда выглядела почти интеллигентно: выпуклые глазки-стеклышки, узкая нижняя челюсть, мышиный хвостик волос на затылке. Классного журнала только в лапах не хватает.
«Так вот почему нашу классную в первом Паутицей звали!..» – мелькнула отрешенная мысль.
Велика яростно заизвивался, пытаясь уползти, но без толку: белесые макаронины паутины расплылись клеем, сковывая руки и ноги.
– Вельчик, держись! Я иду!
Тая скакнула рядом с ним и, размахнувшись по-девчоночьи неловко, влепила в паутичью морду камнем. Тварь заревела. Морда ее задралась к небу, чтобы обдать девочку паутиной, но тут рев перешел в бульканье.
Из-под брюха твари выкатился де Толль. Вскинув к плечу планарник (стойка «робоофициант отказывается от щедрых чаевых нувориша»), он огляделся по сторонам.
