— Известный русский врач и психолог, профессор Петербургской педагогической академии и Психоневрологического института. Ученик самого Бехтерева и последователь Сеченова.
— Не слышал о таком враче.
— Не мудрено — Лазурский погиб в семнадцатом году при невыясненных обстоятельствах. Жаль. Я его немного помню: энергичный, деятельный и весьма талантливый ученый; светлой души человек.
«Все! Отныне все понятно! — устало повел ладонями по лицу генерал Виноградов. — История началась в далеком пятнадцатом с создания в Могилеве минно-разведывательной школы и неожиданно получила продолжение в сороковых годах под Мюнстером. Теперь главное — успеть!..»
— Скажите, — сузил свои и без того подозрительные глазки полковник контрразведки, — как же так получается? Вас привозят на сверхсекретный режимный объект, рассказывают о его задачах, знакомят с руководством и… вдруг отпускают! Вам не кажется это странным?
— Меня не собирались отпускать из «Зоны SS12-01». По крайней мере, живым.
— Да? И, тем не менее, вы сидите перед нами.
Дьяконов не сдержал легкой усмешки в адрес въедливого чекиста. Однако вежливо-ровного тона не изменил:
— Уверен, не получив информации о выпускниках могилевской школы, немцы непременно расстреляли бы меня. Но повезло. Я вообще везучий человек. Той же ночью над Мюнстером появилось множество самолетов — американских или английских. Они долго бомбили пригороды: заводы и узловую железнодорожную станцию, изрядно досталось и секретной зоне. В жуткой суматохе и в спасительной темноте мне удалось бежать; я двинулся на северо- запад и под утро пересек голландскую границу.
— А дальше? Как вы снова оказались в Польше?
— Помогло знание языков и преклонный возраст. Мне уж, к слову, под шестьдесят, а в Европе к старикам, слава Богу, полиция с контрразведкой относятся не столь пристрастно. Добрался до грузового порта Роттердама, где с месяц пришлось таскать на горбу мешки с тюками. А, заработав немного денег и выправив новые документы, устроился переводчиком в пароходную компанию «Северная звезда». Через три месяца снова посчастливилось: записался в команду транспорта, шедшего в Данциг с военным грузом для Вермахта. Так и вернулся на север Польши. А бежать с корабля было делом несложным — во время разгрузки затерялся среди докеров и был таков. Правда, пришлось несладко: скрывался в подвале у знакомых до прихода русских войск.
— Эти факты еще надлежит проверить. Слишком часто вам везло… — затянул свою песню смершевец, да вовремя вмешался Виноградов.
— Благодарю вас, Василий Авраамович. Вы нам очень помогли, — произнес он с намеренным ударением на последнее слово. Тяжело поднявшись, задумчиво сгреб со стола полевую сумку, намотал на руку ее длинный кожаный ремешок и направился к двери. Взявшись за ручку, очнулся: — Сергей, распорядись-ка на счет ужина, а мы выйдем на улицу — покурим…
На Данциг медленно надвигались сумерки.
Целый день Дъяконову пришлось рассказывать о своей жизни, вспоминать каждую деталь знакомства с генерал-майором Бискапским и отвечать на утомительные расспросы. Кажется, он обшарил и выудил из закоулков собственной памяти все, так или иначе связанное с загадочным объектом, расположенным рядом с немецким городом Мюнстер. Теперь он сидел на кожаном диване, опустошенный, уставший, с ломившими от выкуренных папирос висками. Полковник Литвин распорядился принести ужин в комнату, раскрыл настежь окна, подвинул к столу стулья и присел рядом с Василием Авраамовичем…
Симпатизируя выдержке, мужеству, честности пожилого царского генерала, понимая всю сложность положения, в котором тот оказался, добровольно явившись в штаб армии, Литвин сочувствовал ему и хранил мрачное молчание. Чем он мог помочь? Четыре сотрудника разведки во главе с Виноградовым и полковник из «СМЕРША» покинули комнату двадцать минут назад и, должно быть, совещались где-то внизу. Мозговали каким образом обратить в свою пользу внезапно приплывшую в их руки информацию по «Зоне SS12-01». И, конечно же, решали, что делать с самим Дьяконовым.
— Василий Авраамович, хотите выпить? — нарушил гнетущую тишину полковник.
Генерал вздохнул и, посмотрев на Литвина, благодарно улыбнулся:
— Разве что глоток. Голова немного побаливает.
— Сейчас организую! — бросился Сергей к висевшей в углу шинели. Возвращаясь к столу и сдвинув пару кружек, значительно потряс фляжкой: — Чистый спирт! Пивали такое?
— Всяко бывало. Я же русский человек…
Серые стены особняка потерялись на фоне потемневшего неба. Лишь несколько окон тускло освещались изнутри фонарями или самодельными лампами с бензиновыми фитилями, зажатыми в гильзы от сорокапяток. У въезда во двор дежурили бойцы комендантского взвода; оранжевые всполохи вырывались из большого кострища, разбрасывали по округе искры и на мгновения озаряли глубокие «шрамы» на стенах дома — выбоины от осколков и пуль.
На нижних ступенях лестницы, сгорбившись, стоял Виноградов. Рядом затягивался тлевшей папиросой полковник из контрразведки.
— А я хорошо помню о другом! — приглушенно — так чтобы не слышали бойцы шипел он в лицо генералу. — О том, что в сорок первом для организации разведывательно-диверсионной работы против Советского Союза создан специальный орган управления «Абвер-заграница»! Хорошо помню о соединениях «Брандербург-800» и «Курфюрст», о подразделении РСХА «Цеппелин». А еще по роду службы мне надлежит помнить об отряде «Ваффен СС Ягдфербанд» под командованием негодяя с итальянской фамилией Скорцени.
Об осторожности Виноградову выговаривать не стоило — он и сам частенько отчитывал подчиненных, пренебрегавших ею в работе. Но и ссориться с всемогущей службой намерения не было.
— Не кипятись, — примирительно сказал он. — Я с первой минуты знакомства с Дьяконовым пытаюсь отыскать малейший намек на подвох. И все подозрения разбиваются в прах о простой как солдатская самокрутка вопрос.
— Да? И что же за вопрос?
— Цель?! Какова была бы цель многоходовой комбинации? Для чего немцам заваривать столь густую кашу с двумя генералами Российской империи, с секретной зоной под Мюнстером? Подумай сам и ответь! Неужели все это задумано ради захвата советской разведгруппы численностью от шести до восьми человек?.. Извини, но изобресть что-то более глупое просто невозможно!..
Насупившись, контрразведчик молчал. А генерал продолжал пламенную речь:
— Или ты на самом деле веришь в разработку разведкой Шелленберга подобной операции в то время, когда наши войска переправляются через Одер и до Берлина остается сто верст?
— «Абвера» уже год не существует, а «СД» Шелленберга не станет городить огород — овчинка выделки не стоит, — согласился полковник.
— И я о том же толкую — ради десятка бойцов и младшего офицера затевать подобную возню они не станут.
Однако смершевец запальчиво возразил:
— Значит, есть какой-то другой резон! Надо разобраться, посоветоваться с начальником первого отдела.
— Думай, разбирайся, советуйся — я не против. Но и ты мне палки в колеса не вставляй.
— Хочешь завтра снарядить группу?
— Сегодня. Этой же ночью! Мой заместитель уже вызвал самолет и лучших разведчиков.
Смершевец снял с языка частичку табака, сплюнул:
— Не порол бы горячку, а? По-дружески советую. Пара дней ничего не решает.
— Решает! Мы же с тобой пять минут назад ползали пальцами по карте и собственными глазами видели, где находится Мюнстер, и где на сегодняшний день стоят войска союзников. Тут не дни, а часы нужно считать! Иначе потом все локотки обкусаем…
— А связь с группой будет? — затушил окурок каблуком сапога полковник.
— Обеспечим.
— Тогда вот что… Я поддержу твое решение, если Дьяконов останется у меня до возвращения разведгруппы. В качестве, так сказать, заложника.
— Исключено, — отрезал генерал-майор. — Я хочу предложить ему отправиться с группой в Мюнстер. Если откажется — забирай.
— В Мюнстер?! — растерялся контрразведчик. Придя в себя и пожевав губами, кисло усмехнулся: — Такие не отказываются. Но для чего он твоим ребятам?
— Его присутствие позволит сэкономить время. Он уже побывал на объекте, знает что, как и где. Если, конечно, все это не блеф.
— В том-то и дело, — задумался полковник «СМЕРША».
Принявшего решение Виноградова переубеждать и отговаривать было бессмысленно — крутой нрав начальника разведывательного Управления знали многие офицеры штаба 2-го Белорусского фронта. Давить и настаивать бесполезно вдвойне — упрется, и все равно сделает по-своему.
Решение пришло быстро.
— Не возражаю, — хитро глянул из-под кустистых бровей оппонент. — Но настаиваю на включении в группу моего сотрудника.
— И на кой черт он им сдался?
— Во-первых, он развяжет твоим разведчикам руки — позволит действовать без оглядки на царского генерала. Я прикажу своему человеку следить за каждым его движением. А во-вторых…
— Можешь не продолжать, — буркнул Виноградов, — шаг влево, шаг вправо и… в расход.
— Верно мыслишь, Илья Валентинович. Ну, так как?
— И я не возражаю. Если за час найдешь такого же подготовленного как мои ребята.
— Найду. Но к чему такая спешка?!
— Ровно в девять вечера на западной окраине Данцига приземлится десантный Ли-2 с разведгруппой Ахметова. На подготовку и подробный инструктаж группы уйдет три часа. Вылет на Мюнстер планирую в двадцать четыре ноль-ноль. Хочешь успеть — действуй; я пошел звонить Кузнецову. А после поговорю с Дьяконовым…
Идея Виноградова оригинальностью не отличалась. Да и что могла в оставшиеся два-три дня предпринять его служба — обычная фронтовая разведка? Потому-то вкратце изложив генерал-полковнику Кузнецову предысторию, он, не мудрствуя, предложил забросить в окрестности Мюнстера свою лучшую группу
