— Это была подготовка — я вязал сетку из слов. Следовало отключить их логическое мышление неотразимым впечатлением; ввести в растерянность, чтобы в нужный момент побудить к нужной реакции. Сама же атака произошла в момент щелчка пальцами над ухом смотревшей в монитор девчонки. К тому моменту она была мною полностью подготовлена и после щелчка продолжала смотреть в монитор, ничего при этом не видя. Вернее, не понимая того, что видит…
Тот щелчок Яровой расслышал, хотя и находился за тонкой перегородкой подсобного помещения. Однако должного эффекта резкий звук на него не произвел, ибо в ту секунду блондинка одной рукой расстегивала его ширинку, а другой судорожно стягивала с себя трусики.
— Это было похоже на гипноз, — словно угадав мысли босса, предположил Сергеев.
Суходольский уклончиво ответил со снисходительной улыбкой:
— Всякий хороший психолог немного владеет гипнозом. А любой гипнотизер — так или иначе, психолог.
Самолет меж тем упрямо набирал высоту и уносился в непроглядную ночь.
— Ладно, гвардия, пора отдохнуть, — откинул Суходольский спинку кресла. — В столице нас ждет важное дело…
Летели немногим дольше часа, приземлились во Внуково.
— Приехали. Самое сложное позади, — приготовился покинуть салон Яровой.
— Рано расслабляться, — вынул Сергеев кейс и устроил его на коленях. — Иногда сабовцы устраивают полный или выборочный послеполетный контроль пассажиров и багажа.
— Дожили, мля, — проворчал Костя, — уж и трех стволов спокойно не провезешь. А еще демократия!..
Когда самолет плавно тормознул на стоянке, а движки смолкли, Суходольский толкнул Вадима в бок:
— Давай-ка сюда ваши железки.
— Зачем?
— Скоро узнаешь. Давай…
С видом явного неодобрения Вадим подчинился и, осторожно вынимая из чемоданчика пистолеты, по одному передавал шефу. Первый тот засунул за пояс под пиджак, два других исчезли во внутренних карманах, запасные магазины — в барсетке.
При сходе с трапа у телохранителей вновь проснулось чувство близкой опасности — будто сию минуту по их душу к лайнеру подкатят спецмашины с сиренами и мигалками. Однако, глядя на уверенную поступь «командующего», «гвардия» успокоились.
В зоне выдачи багажа, через которую лежал путь прилетавших в столицу пассажиров, торчало несколько сотрудников службы безопасности и два милиционера. Старший досмотровой группы — ревностный служака неопределенного возраста — пристально вглядывался в шедших мимо людей, изредка делал два-три шага к потоку и властным жестом приглашал задержаться того, кто казался ему подозрительным. Жертва ставила на транспортер интроскопа ручную кладь или подвергалась обыску с помощью ручных металлоискателей. Заинтересовала служаку и шедшая друг за другом троица мужчин.
Костю благодаря вызывающему прикиду тормознули сразу и без колебаний — уже через секунду вдоль его тела сновал металлоискатель. С небольшим опозданием в пасть проклятого интроскопа уплыл новенький кейс Сергеева — как ни странно идеальный внешний вид серьезного сорокасемилетнего мужчины старшего досмотровой группы не обманул. И только Суходольский, встретившись взглядом с местным «ясновидящим», удивительным образом «обесточил» его проницательность.
Наконец, покончив с осточертевшими формальностями, они просочились сквозь сектор прилета, миновали аэровокзал; вышли на площадь, запруженную легковушками и автобусами.
— Вам надо в казино почаще наведываться, Марк Антонович, а не в мутной водице российского бизнеса рыбку удить, — изумленно качал головой Яровой, получая обратно свой пистолет.
— Мне и в бизнесе комфортно, — проворчал шеф. — И вообще, довольно трепаться! Берите такси и поехали…
— Я настаиваю, Марк Антонович. Настаиваю, иначе это плохо кончится!..
Сергеев выпил не меньше Суходольского или Ярового, но выглядел не столько пьяным, сколько взвинченным и злым.
— Вначале это плохо кончится для вас, а как следствие — и для всей фирмы, включая мою службу. Ибо мы элементарно потеряем работу — нам будет некого охранять.
— Ну почему же? — таинственно улыбался Суходольский, наслаждаясь вкусом настоящего шампанского. — Согласно завещанию, все дела и финансы после моей смерти автоматически передаются Суходольской Ирине Марковне. Будете охранять ее.
— Мы даже приблизительно не знаем, где находится ваша дочь, — возразил Вадим.
— Всему свое время. Зачем раньше положенного захламлять голову лишней информацией?..
Им пришлось попросить таксиста отвезти к любому приличному ресторанчику, работающему хотя бы до шести утра. А куда было деваться посреди ночи? Аэропорт категорически не подходил. Ужасно хотелось принять горизонтальное положение и выспаться, да отыскать гостиницу со свободными номерами без предварительного заказа не представлялось возможным. Пытку ночными клубами с беснующейся молодежью из всей компании мог вынести разве что Костя. Оставались рестораны. Вот и нашли дорогое, но неприметное заведение где-то на юге столицы…
— Дело не в излишках информации! — хрястнул ладонью по столу Сергеев.
Шум привлек внимание немногочисленных гостей и парочки вышколенных официантов.
— Удивляешь, Вадим, — одернул Суходольский. — Я считал невыдержанным Константина, а тебе, оказывается, тоже толерантности не хватает.
— Чего не хватает? — понизив громкость, переспросил бывший полковник.
— Толерантности, — подсказал Яровой. И в полголоса объяснил: — Это когда жопа красная от злости, а голова улыбается.
— Понятно, — пробурчал Сергеев. И уже спокойнее продолжил: — Дело не в том, где находится ваша дочь. Просто Ирине Марковне, да и нам — телохранителям, вы нужны живым и здоровым. Дочь, уверен, вас любит; мы за свою работу получаем большие деньги. На счет Константина не знаю — он стал телохранителем недавно, а меня с вами связывает долгой срок совместной работы…
Выплескивая накопившееся недовольство пренебрежением правилами безопасности, Сергеев нервно курил и постоянно щелкал указательным пальцем по несчастной сигарете. Наконец, сломав ее, зло растоптал тлеющий огонек в пепельнице, откинулся на спинку стула и обиженно замолчал.
Какое-то время трое мужчин посматривали в разные стороны. Потом Суходольский примирительно вздохнул:
— По большому счету, я с тобой согласен — нельзя забывать об осторожности. Необходимо чаще менять тактику, принимать нестандартные решения, делать неожиданные ходы.
Он посмотрел на молчавшего Костю, словно ища в его лице поддержку, но тот чуть повел плечом: решайте сами — я в этих штучках новичок.
— Хорошо, Вадим, — согласился шеф. — Как ты предлагаешь поступить? Пойти на встречу со мной или…
— Нет. Я хотел бы вас полностью подменить, — не потратив и мгновения на раздумья, отвечал начальник службы безопасности.
— Что ж… В таком случае мне придется накидать планчик-подсказку, с перечнем вопросов, подлежащих срочному решению. Заодно поясню, что к чему. И отправлю тебя встречаться с партнером по бизнесу.
— А вы? — настороженно поинтересовался Вадим.
— Мы подождем тебя где-нибудь. Верно, Константин?
— Мне побоку, — закинул в рот оливку гитарист. — Как прикажете — так и сделаю.
— Решено, — надел шеф очки.
Вынув из барсетки блокнот и вооружившись авторучкой, он принялся строчить подробную инструкцию, изредка делая остановки и пускаясь в коммерческий ликбез…
Новый летний день радовал великолепной солнечной погодкой. На небе ни облачка, легкий ветерок, комфортная температура.
Проводили Сергеева почти до нужного места, где уже поджидал московский бизнесмен. Сами поехали в Московский зоопарк, ибо там же во второй половине дня уговорились встретиться с Вадимом.
Беззаботно прогуливаясь вокруг большого пруда, говорили о жизни и спорили.
— Наш народ так и будет жить по уши в дерьме — попомни мое слово, — лениво рассуждал Марк Антонович. — Так и будет, покуда не победит в себе раба. Покуда не научится протестовать и не вернет свое законное право одергивать власть.
— Протестовать против чего? — пялился на глупых уток Костя.
— А ты считаешь, в нашей стране все в порядке? Что у нас нет повода для раздражения и недовольства?
— Есть, — поднес музыкант к губам хитро сложенные ладони и пар раз звонко крякнул, чем немедля привлек внимание сексуально озабоченных селезней.
— О! Ты и здесь переполох устроил. Пошли отсюда, — увлек его Суходольский в сторону дельфинария.
— Поводы, конечно, есть, — повторил Яровой, — только мне кажется, что не время сейчас маршировать с плакатами. Сейчас строить надо и жизнь налаживать.
— Ошибочная точка зрения. Крайне вредная для народа и невероятно удобная для власти. Власть любит молчаливое, послушное стадо. Мы молчим, а мэры с министрами лезут в политику, вместо того, чтобы исполнять свои обязанности! Мы молчим, а власть предержащие, никого не стесняясь, помогают своим женам зарабатывать миллиарды! Мы молчим, а карманные телеканалы круглосуточно вещают в новостях о наших мнимых победах. И о том, какую собачку завел новый пиндосовский президент…
Подошли к дельфинарию, полюбовались на игры его обитателей: белух, сивучей, морских котиков и дельфинов.
— Не знаю. По-моему, резкие движения для страны крайне опасны. Со временем устаканится, утрамбуется, — подытожил Константин, подумывая переменить тему.
Но не тут-то было. Шеф снял пиджак, перекинул его через локоть и направился по асфальтовой аллейке дальше — к высоким вольерам.
— Вы чем-то здорово похожи с Вадимом. Жесткостью, категоричностью суждений.
— Не удивительно — мы оба служили, воевали.
