неторопливо появлялись гитлеровцы в своих мундирах мышиного цвета и с той же неторопливостью шли в направлении разведчиков.
— Так вот о ком предупреждал Виноградов!.. — процедил командир группы и дал вторую очередь.
— О ком он предупреждал? — замешкался генерал с незнакомым оружием.
— Об этих тварях, живучих как крысы. То ли они обожрались чего, то ли заговоренные — сам шайтан не разберет! Остановить или убить их можно только попаданием в голову. Поэтому цельтесь лучше!..
— Что за чертовщина?!
— Не знаю. На другие ранения они не реагируют. Стреляйте же, Василий Авраамович — не время сейчас выяснять!
Они откатились назад — за ступеньки и принялись бить прицельными короткими очередями в сторону холла. Шедшие в их направлении немцы почти не реагировали на пустяковые ранения в руки, плечи, грудь и отвечали редким огнем из винтовок или автоматов. Зато на смену тем солдатам, что все же падали с разбитыми головами, появлялись все новые и новые…
— Вероятно, казармы сообщаются с этими коридорами, — пытаясь перекричать стрельбу, предположил Дьяконов.
— Не знаю! Вот что, товарищ генерал, — пустил по полу очередную гранату и пригнулся Ахметов, — бегите-ка во двор и передайте Арлетову с Антипенко: пусть атакуют их с тыла — со стороны казарм!
Разгадав задумку командира группы, генерал подхватил автомат и ползком — прячась за ступеньками, двинулся к вышибленной взрывом двери…
Спустя каких-то полчаса картина уже не представлялась столь радужной, какой ее рисовало воображение новичков в стартовом отрезке операции.
Три пулеметчика на вышках замолчали, а вот с четвертым вышла заминка: он успел развернуть пулемет внутрь периметра «Зоны» и нашпиговал пулями рядового Кизилова. А прекратил стрельбу и выронил тяжелый «MG» лишь после того, как вместо погибшего разведчика им занялся опытный Гришин.
Разобравшись с вышками, лейтенант поспешил на помощь Ахметову и Дьяконову, с трудом отбивавшихся от «психических атак» ненормальных немецких солдат. Товарищей он нашел в узком коридорчике штаба, укрывающихся за тремя ступеньками лестницы перед холлом. Командир был легко ранен в бедро, у белого генерала залило кровью левую часть лица. Однако держались они бодро и успели уложить немало фрицев, тела которых лежали сплошным навалом на полу холла.
— Как там во дворе? — меняя магазин, справился Ахметов.
— Аристарх с пулеметом дежурит у ворот — держит под прицелом весь двор.
Командир хотел выругаться — дескать, почему самовольно покинул пост?! Да сразу же передумал: правильно поступил Николаев — в пределах «Зоны» он сейчас нужнее, чем у шлагбаума в нескольких сотнях метрах отсюда.
Разрывы гранат основательно разворотили осколками холл, не причинив, тем не менее, вреда несущим конструкциям здания. Что тут скажешь — к концу войны наши убедились в умении немцев строить. Пол у ступенек, за которыми укрывались разведчики, был сплошь усыпан стреляными гильзами и пустыми автоматными магазинами. А фрицы с безумными и отрешенными взорами все шли и шли из двух противоположных коридоров…
Три оставшихся в живых разведчика все же прорвались по лестнице на второй этаж.
— Василий Авраамович, ищите кабинет с сейфом! Капитан, останьтесь на лестнице — задержите их! — отстреливаясь, командовал Ахметов.
Помня расположение помещений, генерал кинулся в один из коридоров. А вот смершевец не поспешил выполнять приказ.
— Не могу, старлей. Останься лучше ты, — протянул он последнюю пару запасных магазинов.
— Вы обязаны подчиняться, капитан!
— Согласно инструкции начальника военной контрразведки фронта, я обязан постоянно держать в поле зрения генерала Дьяконова.
— Шайтан!.. — тихо выругался Ахметов. — Ладно, идите за генералом. И постарайтесь побыстрее разобраться с сейфом.
Своего подопечного капитан СМЕРША отыскал по широко открытой двери одного из кабинетов.
— Вот вы где! Нашли?
— У вас остались гранаты? — осматривал тот огромный сейф.
— Одна.
— Давайте…
Генерал соединил две гранаты: свою и капитана; прикрепил связку к металлической дверце, выдернул чеку и поспешно увлек напарника к двери.
Внутри кабинета грохнул взрыв, от которого содрогнулись стены, посыпалась штукатурка, и послышался звон разбитого стекла.
— Воистину Бог на нашей стороне! — воскликнул Василий Авраамович, переступив порог кабинета.
Сквозь остатки раздуваемого сквозняком дыма была видна висевшая на одной уцелевшей петле дверца большого сейфа.
— Глядите быстрее — есть ли там нужные документы! — остался в дверях капитан.
— Есть! Они самые! Около двадцати папок под грифом «совершенно секретно».
— Забирайте. Все до одной забирайте! Вон у ножки стола кожаный портфель…
Дьяконов схватил в охапку документы, бросился к портфелю. И в это время смершевец подбежал, схватил за плечи и жарко задышал над самым ухом:
— Послушайте, генерал! Я предлагаю забрать эти документы и бежать на юго-запад — к союзникам. К англичанам, а лучше — к американцам. Они заплатят хорошие деньги за наш улов!
— Но, позвольте!..
— Некогда пререкаться, господин генерал! Сейчас или никогда!
— Зачем я вам? — едва разжимая тонкие губы, процедил Василий Авраамович. — Или вы меня проверяете?..
— Что? На кой черт мне вас проверять?! Вы — участник белого движения, знаете многие языки — американцы скорее вам поверят! Решайтесь, ну!
— А как же те, кто вас сюда послал? А как же убитые товарищи?..
— Да плевать мне на них! — взревел капитан. — Последний раз спрашиваю: идете вы со мной?
Вместо ответа Дьяконов выхватил пистолет, но молодой Антипенко опередил: звук от выстрела заметался меж стен обширного кабинета и потонул в мягкой обивке, коврах и мебели. Генерал схватился за грудь, неловко попятился, выронил папки и осел на пол…
Вбежавший в комнату Ахметов замешкался только на миг.
— Василий Авраамович! Василий Авраамович! — бросился он к лежавшему на полу генералу. — Да что это такое?! Василий Авраамович, очнитесь!..
Тот ненадолго очнулся.
— Фарид Салихович, — прошептали бледные тонкие губы. — Он предлагал мне стать предателем. Как вы себе это представляете?! Я, разумеется, отказался.
— Куда вас ранило? — осторожно ощупывал одежду Ахметов. — Да как же это?..
— В грудь… Не важно. Фарид… Можно я буду вас так называть?
— Конечно!
— Фарид, хочу сказать вам… Я благодарен Виноградову и… командованию фронтом за оказанное доверие, — найдя руку старшего лейтенанта, сжал он ладонь. — Очень благодарен всей группе за оказанную честь сражаться рядом с вами. И в последний раз послужить нашей Родине…
Старший лейтенант горестно взирал на угасавшего Дьяконова, а по запорошенным пылью щекам, оставляя темные борозды, катились редкие крупные слезы. Он плакал по убитым товарищам, с коими ни единожды довелось ходить по вражьим тылам. Плакал по этому странному новичку с дворянской внешностью и повадками аристократа, что несколько часов назад казался чужим, старым и непригодным для разведки, но показал себя честным и надежнейшим человеком. Плакал из-за подлого предательства подосланного в группу смершевца; из-за проваленного задания…
— Фарид, — снова почувствовал он слабое пожатие ладони, — папка… Под моей спиной лежит папка…
— Что?
— Падая, я специально прикрыл спиной одну из секретных папок. Капитан из контрразведки впопыхах ее не приметил. Возьмите…
Он сделал движение свободной рукой, да сморщился от боли.
— Возьмите ее, — повторил он и указал на видневшийся уголок плотного серого картона.
Ахметов осторожно вытянул и бегло осмотрел трофей. Вверху по центру черный орел вцепился когтями в свастику. Ниже гриф «Совершенно секретно» — его старлей узнал бы в любом исполнении — на документы с подобным грифом армейских и фронтовых разведчиков натаскивали с первых часов обучения. Затем какие-то немецкие слова — видно название или перечень бумаг. Правее и еще ниже — крупная буква «Z».
Рядом с зоной прогремела серия взрывов.
— Уходите, Фарид. Скорее уходите! — не на шутку встревожился Дьяконов, но слова потонули в дрожащем кашле.
— Держитесь, Василий Авраамович — нам теперь некого опасаться, — подбодрил командир группы. — Этих… сумасшедших фрицев переколотили. Союзники вот-вот подойдут. А с ними и медсанчасть подоспеет. Как же пи наступлении без медсанчасти?! И мы с вами еще повоюем!..
— Нет-нет, Фарид — никаких союзников! Они заключают союз с Россией только когда им плохо и страшно. Идите и постарайтесь добраться с этой папкой до наших!
— Но…
— Никаких «но». Я вам приказываю как старший по званию!..
Ахметов хотел возразить, да слабая рука в последний раз напомнила о себе, а требовательный взгляд генерала буквально впился в молодого офицера.
— Хорошо, — сдался он. — Хорошо, Василий Авраамович — я сделаю так, как вы просите.
— Вот и славно. Вот и славно… И поклонитесь от моего имени земле нашей матушке…
Командир все же дождался его последнего вздоха. Не мог уйти, пока в нем теплилась жизнь — представлялось: вдруг опять появятся эти твари в мышиной форме с безумными рожами. Войдут в кабинет, а тут живой советский разведчик! Нет уж…
