Теперь же неизбежность окончательного поражения не вызывала сомнений, а император Вильгельм II бесславно сбежал в Голландию. Измученная непосильным бременем долгой войны на два фронта, некогда могущественная Германия оказалась на грани банкротства и голода. Страну раздирали политические конфликты, забастовки, стачки, вооруженные схватки. Отчаявшимся безработным, армия которых насчитывала более трех миллионов человек, подолгу не удавалось обеспечить себя хоть каким-то питанием. Совсем скоро в страну должен был хлынуть мощный людской поток: с окончанием войны сотни тысяч молодых мужчин вернутся к гражданской жизни, к которой они в большинстве своем совершенно не [10] подготовлены, ибо многие ушли на фронт прямо со школьной скамьи и к девятнадцати-двадцати годам умели только воевать.
Мартин Борман — а речь идет именно о нем — оказался в армии летом 1918-го, когда достиг призывного возраста. Примечательно, как быстро и полно молодой человек уразумел разницу между теорией юношеского патриотического идеализма и практикой армейского претворения в жизнь этих самых идей. Усатые сержанты сверхсрочной службы, в лагерях для обучения рекрутов переделывавшие «гражданскую размазню в настоящего человека», умели внушить, что сообразительный парень знает, когда и как потрафить начальству, — этот урок он постиг в совершенстве и усвоил на всю жизнь. Полученные навыки Мартин немедленно и успешно применил на практике: уклонился от передовой, устроившись «полировщиком» (то есть денщиком) офицера службы тыла.
Со свойственными ему тщательностью и последовательностью Мартин оценивал свои ближайшие перспективы — ближайшие, ибо окончательное поражение Германии несомненно было не за горами. Адская мясорубка передовой — как, впрочем, вообще военная служба в армии проигравшей стороны — не сулила ни славы, ни успешной карьеры. Он имел представление о реальном положении дел в стране и избрал план действий, которые позволили бы ему неплохо устроиться даже в этих трудных условиях. Проходив в солдатской шинели семь месяцев и умудрившись в военное время ни разу не опалить ноздри едкой горечью пороха, Мартин снял военную форму и дезертировал в январе 1919 года, как только вооруженные отряды захватили Берлин и свергли социалистическую республику.
Тут стоит отметить, что так поступал всякий, кто не был обременен чувством боевого товарищества, не возвел долг перед отечеством в ранг абсолюта и не хотел [11] рисковать своей жизнью, участвуя в бойне, ставшей к тому времени бессмысленной. Для Бормана важно было уйти не слишком рано — он дождался того времени, когда дезертирство стало даже встречать сочувствие у населения. Но он и не медлил, стараясь попасть в первую волну беглецов и раньше других обеспечить себе приличное место. Мартин имел некоторое преимущество даже перед теми, кто ушел раньше, — ведь другие просто спасали себе жизнь, и им еще предстояло выработать способы устройства своего гражданского бытия. Борман же сразу взялся за реализацию заранее подготовленных задумок.
Решив не возвращаться к многочисленной семье в дом отчима, Мартин устроился на годичные курсы по подготовке... специалистов сельского хозяйства! Действительно, прежде он был исключительно городским жителем. Действительно, никто из его родственников не занимался сельским хозяйством. Действительно, эта сфера деятельности была для него совершенно незнакомой. И — существенная деталь! — в школе он не отличался рвением в учебе, проявляя некоторый интерес только к математике (эти способности отмечались учителями, укорявшими его за прохладное отношение к естественным наукам и полное пренебрежение к литературе, языкам и искусству). Но если Мартин Борман ставил перед собой какую-то цель, то, обладая недюжинной работоспособностью и невообразимым упорством, шел к ней, преодолевая все препятствия, в том числе и те, которые крылись в нем самом.
Почему же он избрал своим поприщем сельское хозяйство? Да потому, что вполне здраво рассудил: именно в городах максимальный уровень безработицы; именно в города устремляются люди, потерявшие [12] место, ибо, согласно распространенному мнению, где много людей — там много работы не только на производстве, но и в сферах услуг, коммунального хозяйства и т. д.; кроме того, все тянулись в города, памятуя о тяжелых условиях жизни сельских наемных рабочих. Многие батраки в Германии ютились в жалких лачугах, не обеспечивавших элементарной защиты от непогоды. Зимой зачастую приходилось держать открытой дверь, поскольку в этих хижинах не было ни окон, ни дымоходов. Чад от очага выходил только через дверной проем, а низом по ледяному каменному полу в помещение вползала стужа. Здесь число больных туберкулезом и детская смертность были намного выше, чем в любой другой социальной группе. Сельские рабочие оказывались в условиях более ужасной нищеты, чем бедняки в ночлежках больших городов.
Но съестные продукты не произрастали в городе. А в тяжелые времена, когда многие жили впроголодь, близость к сельской ниве, плоды которой неизбежно росли в цене, обеспечила бы сообразительному и оборотистому малому вполне достаточное пропитание. Он мог бы думать не только о хлебе насущном, но и о дальнейшей карьере.
Понимая, что в таких условиях конкуренция за место в сельском хозяйстве будет не очень острой, Борман сделал еще один вывод, который не приходил в голову многим другим: надо сразу устраиваться на должность квалифицированного управленца, дабы миновать тяжкую участь наемного рабочего. Не обладая даже элементарной грамотностью, оставаясь грубым, неотесанным мужланом, Мартин отличался не только упорством и терпением, но и большими амбициями. Тяжелый физический труд, не суливший радужных перспектив, был не для него! Итак, первым делом следовало приобрести соответствующее образование. [13]
После года напряженной учебы Мартин окончил курсы и достаточно хорошо представлял себе все аспекты многоплановой практической работы управляющего сельскохозяйственным предприятием, с блеском освоил финансовую сторону административной деятельности, справедливо считая ее универсальной для всех отраслей. И это при том, что низкий уровень грамотности до поступления на курсы затруднял ему даже оформление простейшего контракта при устройстве на работу!
Впрочем, молодой человек хорошо понимал, что знания сами по себе не гарантируют безбедного существования: они принесут свои плоды лишь в том случае, если его услуги будут востребованы. И потому — в девятнадцать-то лет! — он уже ПЛАНИРОВАЛ использование человеческих пристрастий. Чтобы устроиться на службу к крупному землевладельцу, следовало понять, что в нем самом (кроме знаний) могло заинтересовать юнкера{1}. По-видимому, тогда Мартин сделал этот анализ по наитию, еще не имея привычной, отработанной схемы действий. Однако все его шаги свидетельствуют о том, что уже в те годы ему доставало прозорливости. Крупные землевладельцы в большинстве своем происходили из старых аристократических семей. В условиях острой ситуации в стране, как отметил Мартин, люди такого сорта не могут не вспомнить о влиятельности предков и постараются поддержать традиции рода активным участием в делах политических. Поэтому Борман счел необходимым запастись соответствующим политическим багажом. Причем националистические взгляды консерваторов были ему близки, ибо происхождение и окружение сделали его монархистом.
Кроме того, он был вполне обычным представителем своего поколения. Поражение в войне, оккупация [14] части германской территории и условия Версальского договора не могли не оставить след в душе молодого парня, вызвав к жизни вполне понятное чувство оскорбленного национального достоинства, которое способно оправдать любое проявление национализма. Поэтому еще в годы учебы на сельскохозяйственных курсах Мартин вступил в студенческую националистическую организацию «Объединение против засилия евреев»{2} — молодежное отделение Германской национальной народной партии (ДНФП).
Имея на руках диплом сельскохозяйственного колледжа и партийную рекомендацию — немалые козыри по тем временам, — молодой человек довольно быстро нашел в предместьях Мекленбурга крупное поместье с вакантным местом управляющего. На испытательный срок он получил приличное жилье и трехразовое питание. Подобным условиям в те времена позавидовали бы миллионы людей.
Неизвестно, смог бы Борман крестьянствовать сам или нет. Но он сразу занял руководящее положение, и в его подчинении находились многочисленные работники обширного поместья. Причем Мартин приобщился к сельскому хозяйству в тот самый момент когда крестьянство провозгласили источником благосостояния страны, цитаделью немецкой культуры и хранителем германских традиций.
Центральная усадьба находилась в имении Герцберг, в пятнадцати километрах к северу от маленького городка Пархим. Владельцу поместья, Герману Эрнсту Вильгельму фон Трайенфельзу, принадлежало здесь 800 гектаров земли. Кроме того, он имел 370 гектаров угодий близ Мушвица, а во владении его отца оставалось еще около двух тысяч гектаров. Таким [15] образом, в собственности этой семьи находились земли, эквивалентные примерно семидесяти пяти фермам средних размеров.
Крестьяне не испытывали к Борману симпатий, но признавали, что молодой управляющий не обсчитывал и не обманывал их. Мартин оказался прирожденным бюрократом: начиная карьеру и желая утвердиться в этой должности, он дотошно выполнял все обязательства перед работниками, строго соблюдая финансовую дисциплину там, где затрагивались интересы поместья в целом и его хозяев и работников в частности. Впрочем, он наживался на другом: прокручивал без надлежащего оформления сделки с продуктами питания и спекулировал, используя инфляцию. У него обнаружился настоящий талант во всем, что касалось денег. В ту эпоху многое делалось неофициально, и нелегальным бизнесом занимался каждый, кому подворачивался удобный случай.
В одном из отчетов Борман указал, что заплатил штраф три тысячи марок (в те годы сильно девальвированных) «за нарушение декрета о сельском хозяйстве». Проще говоря, его схватили с поличным во время осуществления одной из нелегальных сделок. Тем не менее Герман фон Трайенфельз был полностью удовлетворен деятельностью своего предприимчивого работника. В августе он объявил Борману об окончании испытательного срока и назначил его управляющим имением Герцберг, поручив заботам энергичного молодого человека весь комплекс работ в поместье. Более того, Мартину позволялось оставлять себе в качестве премии часть прибыли, если доход от сделки заметно превышал ожидаемые результаты (то есть если удавалось не только заключить выгодную сделку, но и осуществить ее нелегально, избегая налогов и оплаты лицензий). Борман оказался мастером в подобных делах. [16]
Несмотря на то что управляющий исправно и справедливо выплачивал заработную плату, батраки поместья ненавидели его за чрезмерное высокомерие, грубость и властные манеры. К тому же он не пропускал ни одной юбки. Внешне Борман напоминал бычка: невысокий и плотный, коренастый, с широкими и мощными округлыми плечами, с крупной круглой головой (обычно слегка склоненной вперед) на короткой бычьей шее; для своего возраста он был толстым и имел заметный живот. Короткие пальцы напоминали связку сосисок. При большом весе Мартин, однако, оставался подвижным и проворным, поспевал везде, а быстрые глазки ничего не упускали и могли опалить неугодного холодным пламенем. Черные волосы росли по всему телу, торчали из-под рукавов и из-за воротничка сорочки, покрывали даже пальцы. Столь буйная растительность нравилась многим женщинам, которые прощали ему пренебрежительное отношение и грубость, успокаивая себя тем, что это — проявление мужественности. В целом в его внешности не было каких-то ярких отличительных черт, и на улицах многолюдного города за двадцать минут можно было встретить двадцать таких борманов.
Тот факт, что после нескольких недель пребывания в Герцберге молодой управляющий фермы вступил в местное отделение ДНФП, выражавшей интересы крупных землевладельцев, свидетельствует не столько о его убеждениях, сколько о быстроте, с какой он адаптировался к новому окружению и политическим пристрастиям своего хозяина. Впрочем, уже с девятнадцати лет Борман не причислял себя к сторонникам Веймарской республики, и ему не приходилось лицемерить, поддакивая фон Трайенфельзу, который поносил власти, называя министров «красными» изменниками, [17] а государственный уклад — еврейской республикой.
