— Не знаю, как он мог так обмануться в Вике. Всем же было ясно, какая она…
— Да, — согласилась Ольга Николаевна, — Вика всегда была девушка с характером. И, к сожалению, без совести.
Галя видела, что мама уже устала и хочет спать. Она отвела ее в ванную — после той роковой аварии Ольга Николаевна передвигалась с трудом, — поправила ей постель и, пожелав маме спокойной ночи, погасила свет.
После этого Галя прошла в ванную, разделась и включила воду. Как всегда принимая перед сном душ, она вспоминала прошедший день, стремилась разобраться в своих чувствах. Привычка эта, которую воспитал в ней ее отец еще в школе, осталась у Гали на всю жизнь и сильно помогала ей. Подставляя сильным струям воды свое крепкое тело, Галя пыталась понять, отчего вдруг испортилось у нее настроение. День в целом был неплохой. Она успела поговорить с мамой, чего давно уже не случалось, получила в свое распоряжение перспективное дело о расселении коммуналки, интересно провела вечер…
Она вспомнила Михаила, представила его сильные руки, широкие плечи, такую странную улыбку и зеленые, как из толщи воды смотрящие, глаза. Приятная дрожь пробежала по ее телу. На секунду ей показалось, что Михаил нежно положил ей руку на грудь. Тяжело дыша, полуприкрыв глаза, Галя вытянулась под струями воды и облизала губы, словно надеясь снова ощутить жгучую сладость прощального поцелуя.
Но внезапно воспоминания, потревоженные разговором с мамой, опять предстали перед ней. Галя вспомнила, как однажды застала Машу рыдающей на чердаке школы. Она хотела утешить ее, но Маша вырвалась и убежала. Как раз на следующий день Галя заболела и месяц не ходила в школу, а когда вышла — Маши в классе уже не было. Только теперь, спустя почти десять лет, Галя поняла, свидетельницей чего она стала. Нет, не зря она никогда не любила Вику, не зря!
Но теперь и она сама может оказаться в столь же смешном положении! Смешном? Галя выключила воду и села на край ванной. Нет, глупом, трагическом, непереносимом! Страшная догадка обожгла ее мозг — а что, если сегодняшняя встреча с Михаилом тоже подстроена Викой? Тогда все становится на свои места — и постоянная улыбка, и спокойная уверенность Михаила в себе: все находит свое объяснение! Конечно, Вика не могла простить ей вчерашнего триумфа и придумала коварный план мести! Но нет, она просчиталась! Галя не будет бегать за Михаилом, писем ему писать — тем более. Она не Маша Корнейчук, все-таки, и ей уже не пятнадцать лет!
Галя резко встала и начала вытираться. Постепенно в ней закипала ярость, злость на Вику и Михаила, но больше всего — на саму себя. Как она могла так обмануться?! Ведь у нее всегда хватало ума не связываться с Викой, а теперь — что она наделала! — весь вечер провела с ее молодым человеком! Да еще и художником! А художники — известное дело! — мастера самых жестоких розыгрышей, про это она достаточно наслышана! Тоже мне — художник! Интересно, кстати, что он рисует? Пейзажи? Зверюшек? Или голых женщин, чтобы продавать на Арбате?
Ну ничего страшного пока еще не случилось. Сходили разок в Планетарий — и достаточно. Больше она на этот крючок не попадется.
Галя надела халат и вышла из ванной. Она прошла на кухню и достала из холодильника крем. В этот момент ее взгляд упал на кухонный стол. На нем лежала оставленная ею во время разговора с Антониной Ивановной связка ключей. В отверстии брелка все еще лежала свернутая бумажка с телефоном Михаила. Решительным движением Галя выхватила ее и тут же разорвала.
Все. Пусть он не надеется, что она как девочка будет звонить ему. Этого они с Викой от нее не дождутся.
Стараясь не разбудить маму, Галя прошла в комнату и, скинув халат, легла, но возбуждение не проходило. Впечатления прошедшего дня были слишком свежи в ее памяти. Она долго ворочалась с боку на бок и не могла заснуть. Только через час Галя наконец закрыла глаза. Сон спустился к ней, один из тех странных снов, которые посещали ее уже много лет. В этом сне она опять увидела все те же так знакомые зеленые глаза, смотревшие на нее с нежностью и улыбкой. Но теперь она уже различала не только их, но и все лицо гостя ее видений. И это лицо казалось ей странно знакомым, виденным совсем недавно…
Глава пятая
Прошло две недели и весна окончательно вступила в свои права. Март в 1994 году выдался теплым и только ночью иногда ударяли заморозки. Снег на улицах превратился в ручьи талой воды, солнце припекало, с сосулек капало. На деревьях набухали почки, вот-вот должны были появиться первые листочки. Перед летом все спешили закончить свои жилищные дела и работы в «Нашем доме» прибавилось. Галя сидела в офисе допоздна и почти не видела маму. Каждый день она приезжала в особняк «Нашего дома» к девяти и тут же приступала к работе. В одиннадцать ее обычно вызывал к себе Алеша, чтобы побеседовать о находящихся у нее в работе делах. Так было и этим теплым мартовским днем.
Последнее время Галя входила в этот большой кабинет с опаской. Все чаще и чаще Алеша норовил выйти из-за стола, отделявшего его от посетителей и во время разговора то погладить галино колено, то приобнять ее за плечи. Все это — как бы шутливо, понарошку, но день ото дня движения его становились все более и более агрессивными и уверенными, паузы между фразами все более длинными, а дыхание — чуть более учащенным. Все это было чревато для Гали неприятностями и она, с внутренним содроганием, ждала развития событий.
Вот и сегодня Алексей Львович, увидев свою сотрудницу, тут же вышел из-за стола и поспешил ей навстречу.
— Добрый день, Галочка, — приветствовал он ее, положив ей на плечи руки и собираясь поцеловать, — рад тебя видеть.
Галя не стала уворачиваться от поцелуя, но попыталась придать ему дружескую форму: мол, мы современные люди, не ханжи, почему бы в самом деле не поцеловаться при встрече. Вот французы — всегда целуются.
Освободившись от алешиных рук, Галя села в кресло, повернулась лицом к шефу и, раскрыв принесенную с собой папку, начала рассказывать о работе.
— А вот это интересный вариант, — сказал Алеша, выслушав галин рассказ об очередном «новом русском», мечтающем о четырехкомнатной квартире в самом центре, — что мы сможем ему подкатить?
За полгода работы в «Нашем доме» Галя немного попривыкла к своеобразному жаргону своего нового начальства. В данном случае «подкатить» означало «предложить», поэтому она с готовностью стала перечислять имеющиеся у них варианты.
— Нет, все не то, — сказал Алеша, внимательно ее выслушав, — на эти квартиры у меня другие планы. Нужно что-то другое.
Он на мгновение задумался, меланхолически вращая на волосатом пальце массивное золотое кольцо, и вдруг сказал:
— А помнишь, у нас была арбатская коммуналка на расселение, от этого художника, Мещерский, кажется его фамилия?
Галя почувствовала, как сердце екнуло у нее в груди. Чтобы не вспоминать о Михаиле, она на следующий же день после их единственной встречи, отдала все материалы Оксане, тем самым еще раз заслужив недовольство Светы, мечтавшей наложить лапу на это выгодное, как ей казалось, дельце. С тех пор Галя ничего не знала об этом деле.
Она была рада, что смогла принять такое решение. Гале казалось, что это было продиктовано не только соображениями собственной безопасности, но и элементарной честностью. Пусть даже ее страхи преувеличены, может быть Михаил вовсе не в сговоре с Викой, и все что случилось вовсе не было ловушкой — все равно, если Михаил был викиным молодым человеком ей, Гале, не за чем встречаться с ним. Ей с Викой нечего делить. Мир достаточно широк, чтобы они могли разминуться.
— Я отдала это дело Оксане, — объяснила она Алеше.
— Почему? — удивился тот. — По правилам оно вроде как твое. К тому же и клиент пришел лично к тебе.
