— Это все ложь, мама, бесстыдная ложь.
— Но кто, кто это мог так поступить с нами?
— Ты разве не узнала ее? — спросила Галя.
— Нет. А кто это был?
— Вика Смирницкая.
— Ах, Вика, — мама слабо улыбнулась, — тогда все ясно. Ты себе представить не можешь, что она про тебя сказала…
— Мама, ты же сама всегда говорила, что она…
Но Ольга Николаевна перебила дочь:
— Представляешь, она сказала, что все твои деньги ты зарабатываешь потому что спишь с теми, с кем тебе скажет твое начальство, что это просто твоя работа…
— Сволочь, — выругалась Галя, — как у нее язык повернулся! А ты тоже, как ты могла поверить в такое?
— В наше время во все можно поверить, — вздохнула Ольга Николаевна, — ты же должна деньги зарабатывать…
— Мама, — с упреком сказала Галя, — в любое время можно найти себе честную работу. Ты же сама воспитывала меня так, правда?
— Правда, доченька, — слабо улыбнулась Ольга Николаевна, — теперь мне хорошо, я могу спокойно умереть.
— Что ты говоришь, — возмутилась Галя, — все будет хорошо, я как раз еду к врачу, у тебя нет ничего страшного, все будет хорошо.
— Поезжай, поезжай, Галочка, — прошептала мама, — я тебя буду ждать.
Схватив сумку с документами, Галя выбежала из квартиры и побежала вниз по лестнице. Она едва не попала в пробку на Садовом, но, к счастью, проехав переулками все же успела к министерству за полчаса до назначенного срока.
Михаил ждал ее на улице.
— Пошли, я уже выписал для тебя пропуск, — и он увлек ее в тяжелые двери.
Глядя на то, как Миша свободно ориентируется в этом огромном здании, Галя еще больше проникалась ощущением силы и энергии, исходившим от него. В самом деле, даже если этот поход окажется бесполезным, уже то, что Миша ради нее не пожалел ни времени, ни сил — уже одно это заставляло ее испытывать к нему удивительное чувство признательности и теплоты.
В опрятном и чистом офисе их встретили двое: один, постарше — мистер Эмбулэнс — был председателем московского отделения благотворительного фонда, основанного в Америке, для помощи инвалидам; другой был его переводчиком. Они подробно расспросили Галю о болезнях ее мамы, сняли ксерокопии со всех документов и попросили ее заполнить дома несколько анкет. На прощание молодой человек перевел, что мистер Эмбулэнс просит передать, что он не может поручиться, что им удастся отправить галину мать на лечение в Америку, где после серии операций ее вполне могут поставить на ноги, но уже в ближайшее время ее положат в одну из лучших московских больниц, с которой у фонда существуют на эту тему «определенные договоренности».
Удивленная и почти успокоившаяся, Галя вышла из министерства вместе с Мишей.
— Как тебе это удалось? — спросила она его.
— Я просто сотрудничал с этим фондом, когда они занимались помощью инвалидам-художникам, — объяснил Михаил, — вот у меня и сохранились старые связи.
— Я просто не знаю, как тебя отблагодарить, — сказала Галя.
— Я тоже не знаю, — совершенно серьезно ответил он, — друзей я обычно прошу нарисовать картинку, но это, кажется, не по твоей части?
— Что да — то да, — согласилась Галя.
— Тогда придется тебе купить мне квартиру, — бодро сказал он.
Галя запнулась. Как объяснить ему, что продавая и покупая чужие квартиры она сама не имеет денег на покупку? В затруднении она замолчала.
— Ты что, серьезно думаешь, на какие деньги ты будешь ее покупать? — услышала она саркастический мишин голос и со стыдом поняла, что никак не может научиться узнавать его шутки.
Следующие три дня прошли в непрерывных хлопотах. Пришлось оформлять документы через районную поликлинику, где галину маму почти не знали — Галя всегда предпочитала вызывать за деньги проверенных врачей, потом оформлять множество бумаг в самом фонде. Мистер Эмбулэнс был сама любезность, несколько раз звонил Гале домой, поторапливал и объяснял, что каждый потерянный день угрожает здоровью ее матери. Любовь Петровна и Антонина Ивановна почти круглосуточно дежурили в галиной квартире. В общем, не то чтобы отдохнуть — присесть было некогда. При этом Галя старалась хотя бы на часок в день появляться на работе — теперь, когда ее «дружба» с Алексей Львовичем кончилась, ей не приходилось рассчитывать на понимание с его стороны.
С Мишей они виделись почти каждый день. Честно говоря, без его помощи Галя никогда бы не справилась. Именно ему удалось выбить из ее районной поликлиники последнюю необходимую справку — три галиных визита туда ничего не дали. Галя удивлялась: каким только образом ему удавалось очаровывать всех и быстро решать самые неразрешимые проблемы. Впрочем, Галя могла каждый день испытывать на себе силу мишиного очарования: она чувствовала, что с каждым днем любит его все больше и больше. Он был так предупредителен, так заботлив — никогда раньше Галя не подумала бы, что какой- либо мужчина, кроме ее погибшего папы, способен на такое. Не просто видеть Мишу, слышать его, прикасаться к нему было для нее счастьем: достаточно было просто знать, что он рядом.
Когда все документы были, наконец, оформлены, Галя с мишиной помощью отвезла маму в больницу. Она еще раз осмотрела палату, в которой будет лежать Ольга Николаевна, побеседовала с медсестрами и лечащим врачом. Все они произвели очень приятное впечатление на Галю; они не только выглядели настоящими мастерами своего дела, но даже с возмущением отказались от денег, которые Галя хотела им предложить.
Ольгу Николаевну уложили на установленную для нее специальную кровать и Галя подошла к ней попрощаться.
— Я буду приходить к тебе каждый день, — сказала она.
— Спасибо, Галочка, — ответила мама, — я чувствую, мне здесь будет хорошо.
— Да, мама, я надеюсь.
— А скажи мне, — спросила Ольга Николаевна, — что это за молодой человек, который сегодня помогал тебе?
Галя почувствовала, что краснеет.
— Это Миша Мещерский, мой знакомый.
— Прекрасный, прекрасный юноша, — задумчиво сказала Ольга Николаевна, — редко встретишь такого в наши дни.
Галя пожала плечами.
— Мне тоже так кажется, — созналась она.
— Я думаю, он будет тебе хорошим мужем, — сказала Ольга Николаевна.
Галя промолчала. Мама приписала это молчание ее застенчивости, но Галя знала, что дело не в этом. Пока они с Мишей молча ехали домой, она думала о том, что мама угадала ее самое сокровенное желание: она действительно хотела бы, чтобы Миша стал ее мужем. Но после беседы с Наташей Галя слишком хорошо понимала, что это невозможно. Михаил был из тех мужчин, которые любой ценой избегают брака, выше всего ценя свою свободу и независимость. С грустью Галя смотрела на мишин мужественный профиль. Его сильные руки лежали на руле, зеленые глаза были устремлены вдаль. Все было так, как в первый вечер их знакомства. Но, боже мой, как много изменилось с тех пор, насколько лучше теперь Галя понимала его, насколько больше любила! Но несмотря на все эти изменения, все таким же сильным оставалось чувство, охватывающее ее, когда она видела его крепкую высокую фигуру, слышала звуки его голоса, чувствовала прикосновения его руки.
Миша остановился у коммерческого киоска.
