вот и ладно! И ей веселей!
— Тётя Поля! — «Студент» хватает её за руку. — Да поймите вы, плохим завтра кончится! Нету вашего царя в городе! В Царское село удрал!
— Да ты что? — Тётя Поля с грохотом ставит утюг на подставку. — Шутки шутить со мной вздумал?! Нашёл дуру! Царь от своего народа удрал! А?! Что выдумал!.. Стрелять будут!.. В хоругви, в иконы стрелять, а?!
Тётя Поля стоит перед Саней разъярённая, с пылающими щеками и смотрит на него снизу вверх потемневшими от гнева глазами.
— Мне не до шуток, тётя Поля! — говорит «студент». — Не хочу я вас пускать! Дороги вы мне, чёрт бы вас подрал! — почти кричит он. — И Петровна, и ребята — как родные!.. А вы — так всё равно что мать, поймите, бестолковая вы женщина! Убивать завтра будут! Я не хочу, чтобы вас убили!
— Тётя Поля, — раздаётся из-за двери женский голос, — кончила гладить? Неси утюг, нам самим нужен!
Тётя Поля хватает утюг в правую руку, а левой с сердцем отстраняет Саню с дороги.
— Уйди, окаянный! Пусти, а то утюгом ожгу!.. Сыночек тоже выискался!.. А! Народ к царю пойдёт, а я дома сиди! Нашёл дуру! — И тётя Поля поспешно выходит из комнаты.
С минуту в комнате тихо… Дядя Саня стоит посреди комнаты и кусает губы. Лиза тихо плачет, уткнувшись в подушку. Серёга так и застыл на табуретке. Ему жалко дядю Саню, — уж очень тётя Поля наорала на него! И досадно. Чего он выдумал! Не пускать! Серёга-то всё равно удерёт! Хоть один!..
Саня вдруг вскидывает голову и бросается к койке Лизы.
— Лиза! Лизутка! — шепчет он, трогая девочку за плечо. — Ты не плачь, ты слушай, что я тебе скажу!
Лиза поворачивает к нему залитое слезами лицо.
— Лизутка, — шепчет Саня, — пойми, нельзя, чтобы они шли! Ты одна можешь удержать их!.. Удержи, девочка!.. Удержи!.. Проси, чтоб не ходили… И ты, Сергей! Сам не ходи и их не пускай, слышишь?
Серёга упрямо молчит. Ну, пусть бабы остаются, а его никакими цепями не удержать!
— Лизутка, всё, что можешь, сделай! — шепчет Саня, склонившись над девочкой.
— Сделаю, дядя Саня, — чуть слышно шепчет Лиза, — мне и самой страшно…
Возвращается тётя Поля.
— Шёл бы ты отсюда, — сухо говорит она «студенту», — и без тебя тесно, а нам собираться надо.
Серёга смотрит на дядю Саню. Тот хочет что-то сказать, но только пожимает плечами и идёт к двери. Взявшись за ручку, оглядывается на Лизу и вопросительно поднимает брови. И Серёга видит, как девочка одними ресницами подаёт ему знак: «Сделаю!..»
Ушёл «студент». Тётя Поля развешивает платье. Молчит. Входит мать с добытым где-то платком… Говорит взволнованно:
— Народу на улице!.. Пропасть!.. А есть и такие, с твоей, видно, тётя Поля, фабрики… Уговаривают не ходить к царю! Зря, мол, идёте! Некоторых из них здорово оттузили — чего мутят?! Бабы и поколотили.
— Да и наш тут приходил, — отзывается тётя Поля, — тоже всякого наговорил… Повторять даже неохота! Обозлилась я на него, прогнала… «не ходите» да «не ходите»!..
— И правда… не ходите!.. Страшно мне, — тихо говорит Лиза.
Всё стремительней встают в памяти Сергея Алексеевича картины далёкого прошлого.
.. Вот Серёга с тётей Полей на улице. Вышли вдвоём, матери пришлось-таки остаться дома. Не понадобилось Лизе «сказаться» больной, ей и в самом деле от волнения стало плохо.
Досадно Серёге, — пока возились с Лизой, народ ушёл! Ушёл с хоругвями, с иконами!
— Скорей, тётя Поля, догнать надо!
И вдруг, откуда ни возьмись, — Витька! Бежит навстречу, глаза вытаращены:
— Я за вами!.. Стойте!.. Туда не ходите, застава там!
— Какая застава?
— А солдаты! Не пускают, стрелять готовятся!
Серёга видит: побледнела тётя Поля, а глаза потемнели:
— Чего ты врёшь! Не может этого быть!
— Ей-богу, тётя Поля! Я сам…
Не договорил Витька…
Тр-рах… тара-рах — отдалённый залп, крики… Прохожие на улице остановились и бросились кто куда…
— Слыхали?! — Витька хватает за руки тётю Полю и Серёгу. — Пошли со мной! Я проведу к самому дворцу! Переулками, проходными дворами… Нигде не остановят!
— Веди! Веди, Витька! — Тётю Полю не узнать, точно сразу похудела и ростом выше стала. — Злодеи окаянные! Как смеют народ к царю не пускать!.. В иконы стрелять, а?! Веди, Витька, добьёмся царя!
Как шли, плохо помнит Сергей Алексеевич. А вот дальше…
… Стоят они в толпе против дворца, прижатые к решётке сада. Витька и Серёга на решётку забрались, оттуда виднее. Огромная площадь. У самого дворца она пустая. Ближе — цепь солдат. В три ряда, с винтовками. Перед солдатами толпа народа. Между толпой и солдатами пустое пространство. Толпа неподвижная, притихшая…
— Что же это? — громко шепчет тётя Поля, прижатая толпой к ногам стоящих на решётке мальчиков. — Что же это?.. Неужто он в окошки-то не видит, что делается?.. Неужто приказать солдатам не может, чтоб пропустили?.. Ребята, у вас глаза молодые, глядите в окошки, не видать его там самого-то?
Вдруг рядом — злой смех:
— Ищи, ищи в окошках, бабушка! Его и след-то давно простыл!
И рядом другой голос:
— Сидит небось в Царском, а у самого поджилки трясутся…
— Не может быть! — громко кричит тётя Поля. — Не может быть!
— Шла бы ты домой на печку, бабушка! — Кто-то заботливо берёт тётю Полю под руку и тянет из толпы.
— Оставь! — вырвалась она. — Никуда не уйду! Дождусь! Не может…
Рожок… залп… Оглушённый Серёга ничего не понимает… Всё смешалось… люди бегут… падают… кричат… И громче всех кажется ему голос тёти Поли:
— Злодеи!.. Что делаете?!
Трудно держаться, Витька мешает…
— Витька! Ты чего…
Витька молчит. Он повис на решётке, зацепившись кушаком за острие прута.
— Да Витька же! — шепчет Серёга в ужасе. Молчит Витька…
— Тётя Поля! — не своим голосом кричит Серёга.
А тётя Поля сидит на земле, прислонившись к решётке, прямо под свесившимися Витькиными ногами. Серёга соскакивает на землю:
— Тётя Поля! Ты чего?!
Глаза тёти Поли блуждают по площади. На снегу чернеют пятна — это люди лежат. Взгляд тёти Поли упал на Серёгино лицо.
— Сергунька… — шепчет она, — студенту верь, Сане… У него правда… У Сани… ему верь…
Голова её поворачивается в сторону дворца… С трудом подняла тётя Поля кулак… Ей, должно быть, кажется, что она громко кричит, но еле слышен слабеющий шёпот:
— Ты… будь ты проклят!.. проклят!..
Как попал он домой в страшный день, Сергей Алексеевич не помнит… Помнит следующее утро…
… Он открывает глаза и видит, что лежит на койке тёти Поли. Первая мысль — рассказать дяде Сане!
