— Лучше бы ты за Гейла вышла — имели бы мы бизнес на электронных игрушках…
— Дурачок, — ответила Тата и пожала руку своему маленькому Ро.
Заседание Капитула было назначено на без четверти двенадцать.
Гейла Блитса предупредили, что ему следует быть одетому в черный фрак… Как требует того ритуал.
Местом заседания была выбрана знаменитая Цистерна дель Пена замка Кастелло дель Мурос.
Цистерна дворца и замка фамилии дель Пена имела довольно интересную историю. Цистерна представляла собой потайное подземное сооружение, выстроенное в период захвата арабами Южной и Западной Португалии. По слухам, в Цистерне скрывались от нашествия и юлианские монахи, и местная христианская знать, в частности и сами дель Пена, которые и дали имя Цистерне.
Ходили легенды о том, что захватив Кастелло дель Мурос, арабы перебили всех представителей мужской линии дель Пена и замуровали их в стенах Цистерны… Ходили слухи и о несметных сокровищах, сокрытых за толстыми сводами из черного кирпича…
Обо всем этом Гейлу Блитсу, облаченному во фрак, шелковый цилиндр и плащ, по пути в Цистерну поведал мистер Лоусон…
Внутри Цистерна производила сильное впечатление. Ощущение было такое, что из комфортной второй половины XX века тебя выдернула какая-то неведомая и безжалостная машина времени, и забросила в самый отдаленный уголок страшного средневековья.
Причем, впечатление это усиливалось и тем обстоятельством, что спускаясь по вырубленным в скале ступеням, Лоусон освещал дорогу не электрическим фонариком, а самым натуральным, нещадно чадящим сырою нефтью факелом.
— Театр абсурда, насилие над научным прогрессом, — отметил про себя прагматик Гейл Блитс, — Goodbye, Silicon Valley… — пропел он на мотив Элтон-Джоновской «Goodbye, Yellow Brick Road», которой в оригинальном исполнении наслаждался еще два часа назад…
— Я, Тираннозаурус-Рекс Восемнадцатый, властью данной мне Капитулом, спрашиваю тебя, жалкий гомункул, признаешь ли ты власть Верховного Ордена и принимаешь ли ты наши уставы и закон, как высший закон своей жизни?
Гейл Блитс, едва давясь от душившего его смеха, тем не менее, покорно стоял на коленях, испытывая при этом крайнее неудобство.
Неужели не могли подушечку мягкую предусмотреть?
Он, скосив глаз, исподлобья поглядел на лорда Морвена, выряженного в пурпурную мантию с горностаями, опирающегося на самый настоящий топор средневекового палача… «Еще чего доброго, эти ради своих игрушек и взаправду голову отрубят, — подумал Гейл Блитс, и его даже передернуло от этой мысли, — брррр!» Но члены Капитула, рассаженные в круг, безмолвно взирали на ритуал посвящения.
— Принимаешь ли наш закон? — грозно возопил лорд Морвен.
— Да! — пропищал Гейл Блитс, всерьез опасаясь, что назад дороги уже нет.
Он понимал, он давал себе полный отчет в том, что если эти престарелые дурни и играют в какую-то бутафорную секретность, то за театральным этим антуражем по-настоящему стоят самые большие и реальные капиталы всего мира.
— Гомункул, во имя Капитула, ты становишься нашим братом, но в напоминание тебе о бренности всего перед интересами Ордена, мы символически отрубаем тебе голову…
Гейл Блитс в точности знал все тонкости ритуала. Он был посвящен в детали еще за неделю…
Ах, чего не сделаешь ради власти! Ради вхождения в самый тайный совет самых могущественных людей этого мира?
Два помощника магистра поднесли самую настоящую плаху…
Левое ухо, прикоснувшись к срезу, ощутило влажную прохладу подгнившей древесины…
Откуда-то грянул Бахом орган.
Топор коснулся шеи…
… и вспыхнул свет.
Яркий свет.
— Каждое утро и каждый вечер отныне ты будешь начинать и заканчивать свой день, вспоминая, как тебе отрубают твою голову, — сказал лорд Морвен, вручая Гейлу Блитсу пластиковый пакет, в котором была…. его, Гейла Блитса, голова…
Новопосвященный прекрасно понимал, что при современных технологиях можно сделать все, что угодно… Тем более, при тех деньгах, которыми располагает Капитул…
Ему предложили кресло, которое слуги вынесли на середину круга, и он сел в это кресло, так и продолжая держать в руках эту идиотскую отрубленную голову…
— Капитул слушает тебя, — сказал лорд Морвен.
И Гейл Блитс начал свой доклад.
Как человек деловой, он тут же настолько увлекся своей речью, ее темой, что уже через минуту был совершенно в своей тарелке, как если бы докладывал не десятку ряженных в мантии с горностаями, собравшемуся под сводами средневековой Цистерны, а нормальному совету директоров где-нибудь у себя на Уолл-Стрит…
— Господа, — начал Гейл Блитс, — с моментом создания быстродействующих процессоров, с моментом объединения всех компьютеров в единую мировую сеть и с подключением всех банков в единую систему электронных платежей, мир реально подошел к той черте, перейдя которую можно всерьез говорить о возможности установления режима полного контроля за всеми процессами финансовых потоков…
Гейл откашлялся, обведя аудиторию изучающим взглядом. На него смотрели — кто с нескрываемым вниманием, кто с благосклонной усмешкой явного высокомерия…
— Господа, до того момента, когда все… Я повторяю, все процессы на этой планете, включая даже случайный чих больной старушки, будут взяты под контроль одного центра управления, фигурально выражаясь, одной кнопки… — Он сделал ударение на слове «одной»… — И я надеюсь, что этим одной- единственной кнопкой будет именно наша кнопка, повторяю, до этого момента осталось совсем немного.
Нужно только решить несколько вполне решаемых технических проблем.
Но я хочу заметить, господа, что еще тридцать лет назад, в то время, когда уже было знание о компьютерах, данное нам Норбертом Винером, никто и понятия не имел, что можно будет создать и Силиконовую долину, и всемирную сеть Интернета… Да, господа, наука и прогресс двигаются по резко восходящей экспоненте, и власть будет принадлежать в этом мире не тем, у кого только тупые деньги, но тем, кто будет вкладываться в прогресс, а именно — вкладываться в исследования в области управлений…
Он снова оглядел собравшихся.
На него глядели уже без усмешек.
— А какие этапные проблемы предстоит разрешить, прежде того, как мы получим нашу кнопку? — спросил с места один из членов Капитула.
— Среди прочих, это проблема ориентирования и пространственного позиционирования, — ответил Гейл. — Дело в том, что наш мир в своем многообразии просто является элементарно — набором перемещающихся или недвижимых объектов, и имея общий контроль за физическими перемещениями этих объектов, для того, чтобы влиять на эти перемещения, необходимо уметь позиционироваться в пространстве с величайшей точностью… А для этого… — И он достал из кармана не сколько шариков, — а для этого надо, как ставит задачу общая наука, надо сперва изучить, потом определить, потом классифицировать, и затем — использовать утилитарно….
Он снова показал Капитулу железоникелевые шарики — застывшие капельки расплавленного метеоритного вещества.
— Некоторые из них имеют безупречную сферичность и являются идеально магнитомягкими и магнитопроницаемыми. Это те свойства, над которыми бьются и никак не могут получить наши лаборатории
