Ничего подобного! Даже не глядя на Джулиет, я чувствовал, как ее сексуальность накрывает меня горячей ласковой волной, а на ужасном личном опыте успел убедиться, как сильно в тех водах глубинное течение. В принципе ответ на вопрос знали мы оба: воздух пропитали демонические миазмы; и я, и Джулиет ощутили их, едва поднявшись на второй этаж. Несчастные придурки были одержимы демоном.
Необходимость обсуждать тактический план отпала, и мы молча шли по магазину, погруженному в тишину, которую прерывало лишь унылое эхо работающих на улице мегафонов. Наши шаги весьма эффективно заглушала сорванная с кронштейнов одежда, толстым ковром валявшаяся на полу. Сами кронштейны и шкафы с товаром были не выше полутора метров, так что нам открывался прекрасный обзор торгового зала. Однако прямо по ходу лежал Г- образный поворот, и заглянуть за него мы могли, лишь дойдя до конца ряда.
Нет, мы не таились: по-моему, Джулиет вообще не из тех, кто действует тайком и украдкой, просто боялись пропустить какой-нибудь сигнал, оповещающий о засаде.
Свернув за угол, мы попали в самую гущу событий. Стена, оказавшаяся перед нами, наверняка украшала главный фасад «Уайтлифа»: от пола до потолка стеклянные панели, а в центре — огромная брешь, сквозь которую лилась ночная мгла. Эту стену я и видел в выпуске новостей, правда, с улицы. По обе стороны от неровной дыры стояли по три-четыре человека — кто опустившись на колени, кто прижавшись к стене — и смотрели вниз на кордоны, словно никогда в жизни не слышали о полицейских снайперах. Чуть дальше находилась круглая демонстрационная площадка, окаймленная напольными зеркалами. Похоже, здесь меряют обувь, но сейчас в этом тесном амфитеатре два парня (тот, что повыше, потряхивал бейсбольной битой) сторожили небольшую группу дрожащих от страха людей, предположительно, невинных покупателей. Вот в принципе и все… Особых проблем не должно было возникнуть, только у одного из прилипших к стене имелась винтовка. Высоченный бородач с длинными волосами отодвинул затвор и вставил первый патрон… Да он будто сошел с афиши «Избавления»[31] и случайно очутился в одной из серий «Истэндцев». [32]
Все повернулись к нам, и среди заложников я разглядел Сьюзен Бук. На полу у большого зеркала неподвижно лежал человек, вместо лица у него было кровавое месиво. Сьюзен сидела рядом с несчастным. При виде меня ее глаза расширились, и она открыла рот, словно собираясь заговорить, но я ее опередил.
— Привет, ребята! Я видел вас в девятичасовых новостях. Можно нам тоже поучаствовать в шоу?
Все это время мы двигались по направлению к заложникам, но бородач повернул винтовку в нашу сторону и прицелился.
— Нет, нельзя! — рявкнул он. — Садись к тем гребаным тупицам и заткни варежку!
Однако мы продолжали наступать.
— Что это за оружие? — чуть слышно спросила Джулиет.
— Спортивная винтовка, — в моем ответе прозвучало куда больше уверенности, чем я испытывал, — полуавтоматическая, значит, стреляет не очередью, а по одному патрону.
Дело в том, что в оружии я разбираюсь неплохо, прожив целый год с милой девушкой, выписывавшей журнал «Оружие и боеприпасы». В общем, эта винтовка была настоящей красавицей с изящными изгибами и прикладом из красного дерева. Разве столь роскошный наряд для боевых действий?! Плюс еще аккуратненький магазин размером с сотовый: не успеешь крикнуть «Сдохни уеб…», он уже разрядится. С другой стороны, рука у бородача твердая и, чтобы улучшить нам с Джулиет вентиляцию, патронов вполне хватит. Если они не посеребренные, суккуб вряд ли пострадает, а вот мои шансы куда скромнее.
К счастью, особой слаженности действий у придурков не наблюдалось. Трое, вооруженные импровизированными ломами и дубинками, бросились на нас, весьма кстати загородив от своего приятеля. Желая встретить их первой, Джулиет прибавила шагу и обезвредила двоих ударами, которые я бы с удовольствием назвал хирургическими, потому как любое хирургическое вмешательство лишает мобильности и хотя бы одной части тела.
Третьему я поставил подножку, но в данной ситуации он мог считаться счастливчиком. Мы вместе полетели на пол, но сверху оказался я, и одержимый придурок замахнулся зазубренным металлическим прутом, который использовал вместо ножа. Чтобы сбить прицел, пришлось двинуть ему локтем по лицу и ударить головой о пол. Тем не менее сопротивление продолжалось, и я заехал придурку коленом между ног — вот вам экспресс-метод регулирования рождаемости: болезненный, но весьма эффективный. Парень скрючился на полу, а я поднялся на ноги в тот самый момент, когда грянул выстрел.
Стреляли, конечно, не в меня. Те ребята, вероятно, свихнулись, однако нужно быть безнадежно свихнутым, чтобы целиться в кого-то еще, когда к тебе с угрожающим видом подходит Джулиет. Пуля пробила шелковое платье на уровне нижнего ребра, и налицо мне брызнула тоненькая кровавая струйка.
Винтовка действительно оказалась полуавтоматическая, потому что второй залп грянул, когда Джулиет выпихнула стрелка в разбитое окно. Тот полетел вниз с воплями, которые звучали скорее разъяренно, чем испуганно. Похоже, вопли стали последними в его жизни: через секунду тело с глухим «бум!» ударилось об асфальт.
— Джулиет! — закричал я. — Мать твою, они же одержимы! В них кто-то вселился!
Но суккуб не слышала. Она немного ссутулилась и начала медленно, слишком медленно поворачиваться в тот самый момент, когда два парня, еще недавно сторожившие заложников, напали на нее с фланга.
Один полоснул Джулиет ножом, другой двинул по лицу бейсбольной битой. Покачнувшись от удара, суккуб выбросила вперед левую руку, так что ее большой и указательный пальцы проткнули глаза крепышу с битой.
Таким образом, оставался придурок с ножом. Он как раз замахнулся для второго удара, когда я с запозданием, но все-таки заставил себя сдвинуться с места. Схватив его правую руку, я отчаянно дернул на себя. Громила выронил нож, а Джулиет глянула через плечо, будто впервые заметив нападавшего.
Молниеносный апперкот — и голова громилы едва не слетела с плеч. Лишившись чувств, он рухнул на холодные плиты пола.
— Ты в порядке? — спросил я суккуба. Грудь судорожно вздымалась и от попыток привести в норму дыхание, и от тошноты: бурлящий адреналин постепенно сворачивался в нечто кислое и неприятное.
— В порядке. — Голос Джулиет превратился в хриплое бульканье, испугавшее меня до полусмерти. Наклонившись вперед, она осматривала кровавое пятно, жутким цветком распустившееся на лифе платья, и переступала с ноги на ногу, словно ей было непросто сохранять равновесие.
Вывод напрашивался сам собой. Целое поколение предпринимателей нажило свой первый капитал на страхе людей перед воскресшими — посеребренные боеприпасы лишь один из товаров, популярность которых они ловко раздули.
— Джулиет, тот патрон оказался…
— Да, посеребренным, — чуть слышно прошелестела она. — Но он прошел сквозь легкие. Думаю, я… справлюсь…
Джулиет осеклась, но на ногах устоять сумела. Ее внимание сосредоточилось на ране, и я почувствовал, что на некоторое время она перестала воспринимать происходящее вокруг. С улицы послышались обрывки приказов и вой одинокой сирены. Ясно, полиция не хочет медлить со штурмом, только не сейчас, когда из окон полетели тела.
Я повернулся к заложникам. Сьюзен Бук уже направлялась ко мне, остальные же по-прежнему жались к стене, дети ныли и всхлипывали, но пошевелиться не решался никто. Только собрался объявить что-нибудь в духе «Теперь вы свободны», как рука алтарницы метнулась вперед. Я машинально поставил блок, и с ее пальцев закапала кровь. Замах левой руки Сьюзен я даже не видел — острые ногти буквально вспороли мне щеку. Онемев от удивления, я сделал шаг назад, но Сьюзен не унималась. Яростно молотя кулаками и царапаясь, она поливала меня непристойностями. Точно такими же, что я слышал от приговоренного к повешению у эскалатора. В основном они касались моих сексуальных отношений с родителями и орального секса, которым придется заниматься в аду. Неужели у них какой-то вирус?
Используя преимущество в росте, я как мог отбивался от бешеных атак Сьюзен. Причинять боль не хотелось, поэтому я пятился назад и громко звал ее по имени, надеясь вывести из непонятного транса. А потом спина ударилась о шкаф, и пришлось остановиться. Алтарница приблизилась, и я, оказавшись в тупике, сначала отмахнулся от ее цепких рук, а затем изо всех сил ударил по подбородку. Сьюзен полетела назад, а когда ударилась головой о пол, раздался треск, не предвещавший ничего хорошего.
За треском послышалось взрывное бабах! — и еще одно окно разбилось вдребезги через секунду после того, как в него по дуге влетел тяжелый металлический предмет, оставляя за собой след белесого дыма. Приземлившись, он покатился по полу, и в то же мгновение разорвалось другое окно. Крики заложников заглушили все остальные звуки, даже шипение гранат со слезоточивым газом, выпускающих свое зловещее содержимое.
Я шагнул к Джулиет и едва не поскользнулся, наступив на что-то жесткое и гладкое. Это же мой «Викторинокс», швейцарский нож с многофункциональными приспособлениями! Вот чем орудовала Сьюзен — еще немного и насмерть бы меня заштопорила!
Джулиет опустилась на колени рядом с одним из преступников и приложила руку к его груди. Я решил было, что она проверяет пульс, но затем понял: шарит по карманам. Когда схватил за локоть, суккуб подняла голову и впилась в меня взглядом. У меня из глаз текло: торговый зал быстро пропитывался слезоточивым газом.
— Пора отсюда выбираться, — попытался перекричать заложников я. — Так обойдемся меньшей кровью, потому вот-вот начнется штурм.
Джулиет с видимым трудом встала.
— Мне придется за тебя держаться, — прохрипела она и чуть не упала, когда я повел ее обратно через магазин.
«С заложниками все должно быть в порядке, — сказал себе я. — Естественно, надышатся слезоточивым газом, но с минуты на минуту здесь появятся копы, так что беспорядки, по сути, закончены. Лучше врачей „скорой помощи“ мы заложникам все равно не поможем».
В то же время я чувствовал не удовлетворение, а скорее бессильную опустошенность, когда вел по застывшему эскалатору слабеющую Джулиет и слушал ее хриплое дыхание. Суккуб права: здесь действительно что-то творится. И это что-то ясно представляет наши намерения: мановением невидимой руки превратило жертв в агрессоров, а нас накрыло психоэмоциональным аналогом зараженного оспой одеяла, которое заражает все, чего касается.
С Джулиет на руках пробираться по разгромленному пассажу первого этажа оказалось куда сложнее. Когда шли к коридору, в конце которого находились уборные, я услышал грохот — слева от нас распахнулись двери главного входа — и хруст тяжелых ботинок по битому стеклу. Я прибавил шагу, рискуя оступиться и упасть на холодные плиты вместе с Джулиет. Вот и коридор — тяжелые ботинки промчались совсем рядом, и я приготовился услышать приказ: «Ни с места! Медленно опусти суккуба на пол…» Слава богу, ничего подобного не произошло.
В дебаркадере по-прежнему не было ни души. Я подвел Джулиет к краю платформы, осторожно усадил, затем скользнул под дверь и протащил ее за собой. Удивительно, поразительно, но несмотря на все случившееся и пульсирующий в висках ужас, я физически реагировал на близость Джулиет и, вдыхая ее естественный аромат, чувствовал, как становится тесно в штанах.
Через забор суккуб лезть не могла — куда там, она шла-то с огромным трудом! К счастью, в глубине двора обнаружились ворота, закрытые на засов. Я быстро его отодвинул, и мы выбрались за территорию «Уайтлифа», усталые, измученные, перемазанные кровью, словно последние участники танцевального марафона в аду.
