накануне, что делать с дерьмом, если во время обряда барану захочется срать, и так далее и тому подобное. Короче, похоже на инструкцию, которую полуграмотный голландец переводил с японского на латынь. Все важное, вся суть, в процессе растерялась. Собственное толкование, на деле евангелие от Фанке, Антон выложил в Интернете, наверное, потому, что гора Арарат оказалась слишком далеко. Чтобы вызвать старшего демона, требуется жертва, с самого рождения посвященная силам тьмы. Даже еще до рождения! Она… она самим способом зачатия должна быть связана с адом. Духовно и физически подготовлена… предназначена… — Деннис лихорадочно подбирал нужное слово.
— Эбби…
— Естественно, мать твою! — Голос Писа на секунду превратился в грозный рык, тут же оборвавшийся кашлем. Бедняга сложился пополам, стараясь при спазмах как можно меньше сотрясать диафрагму.
— Да, Эбби, — наконец прохрипел он, глядя на меня с какой-то бессильной ненавистью. — Эти ублюдки растили девочку с целью убить в определенное время, в определенном месте, определенным оружием, над которым мерзавец Антон со своими подпевалами прочитает дурацкое заклинание, а потом окропит святой водой и ослиной мочой. — Деннис снова закашлялся и на этот раз был вынужден прикрыть рот рукой, чтобы не вытекло нечто, журчащее в горле.
— Понятно, — мягко проговорил я, хотя Пис источал злобу буквально каждой порой, совсем как потеющий курильщик смолу. — Дальше снова могу додумать сам. Суд ты проиграл, — Деннис кивнул, не отрывая руку от лица, — а с ним и кучу денег, потому что Фанке подал встречный иск.
— Только для того, чтобы я отстал, — прохрипел Деннис, вытирая рот тыльной стороной ладони. По подбородку зазмеилась тонкая струйка слюны, а он, похоже, не заметил; речь стала менее разборчивой. — Фанке мечтал от меня избавиться. Его адвокаты тайком предложили сто тысяч в обмен на добровольный отказ от родительских прав на Эбби. Я уже собрался подписать чертову бумажку, а затем нанять киллера, но мультимиллионера просто так не застрелишь. К тому же, устояв перед соблазном, я зарабатывал бонус, которого без очередной судебной тяжбы Фанке лишить меня не мог. Право посещения! Кастор, мне разрешили видеться с дочерью! Теперь у меня появились совсем другие цели. Хотелось быть рядом с Эбби, немного загладить вину за то, что она жила в таком жутком дерьме. Я посадил семя, а потом, словно Одинокий Ковбой, во весь опор ускакал прочь, бросив его на произвол судьбы… Так нельзя! И пусть исправлять ошибку было уже поздно, хотя бы попытаться следовало. Попытаться и сделать для девочки все, что в моих силах.
Я провел в Нью-Йорке почти два года и видел Эбби через выходные, хвала Апелляционному суду США, второму заседанию, под председательством судьи Хармони Гилпин. Фанке и К0 меня не остановили. Обанкротили, что оказалось совсем не сложно, затаскали по судам (слушания устраивались как минимум дважды в месяц), заставили копов арестовать меня по сфабрикованному обвинению в хулиганстве, разнесли съемную квартиру, но не остановили. Я как следует узнал Эбби и… Она была хорошей девочкой, милой, славной! Росла, словно в клетке, даже в школу не ходила. «Домашнее обучение» и «частные репетиторы» существовали только на бумаге. В сатанистской церкви состоит немало дипломированных учителей, думаю, они с удовольствием подписали все, что хотел Фанке. «Да, я посещаю эту девочку трижды в неделю и преподаю ей историю, нейрохирургию и домоводство». «Да, я учу ее играть в пляжный волейбол». Я пытался добиться официальной проверки, но мой адвокат оказался недостаточно хорош. Точнее, я выбрал лучшего из тех, кого мог за свои деньги, а их катастрофически не хватало. В Штатах зарабатывать удавалось от случая к случаю разовыми заказами на изгнание нечисти. Фанке окружал целый батальон адвокатов — хоть автобус нанимай! — так что он был способен блокировать любой мой выпад или как вариант изрубить меня в фарш. Однако, полагаю, громкие судебные разбирательства и черный пиар срывали его планы, потому как однажды ночью он смотал удочки и убежал в Европу. Помешать ему было не в моих силах: Эбби-то под опекой суда не находилось. Теоретически право посещения у меня сохранилось, но к чему оно, если я не знал, где девочка и Фанке. Нищий, как церковная мышь, я вернулся в Лондон, поселился на «Темзском коллективе» и начал готовить следующий ход. Нанял детектива, чтобы тот разыскал Фанке, и выяснил его нынешний адрес. Антон оказался в Лихтенштейне: арендовал замок, куда и перевез лимузины, лизоблюдов и остальной балаган. Я отправился в Европу, но меня и на порог не пустили, а прежде чем успел пожаловаться в суд, сатанисты уже снялись с места. Эта тактика стала постоянной. Подолгу Фанке нигде не задерживался, поэтому я не успевал окопаться и найти лазейку. Со временем его люди научились не привлекать к себе внимания, так что выслеживать их удавалось все с большим трудом. Тем не менее я продолжал расставлять сети, высылать разведчиков и шпионов. Сразу после новогодних праздников, то есть месяца четыре назад, Антон вернулся в Лондон. Я как следует подготовился: знал, почему они до сих пор не убили Эбби и зачем приехали сюда. Кусочки головоломки практически сложились в картинку, которая до смерти меня пугала: вдруг не получится спасти девочку? Сатанисты ждали ее первых месячных. Это являлось частью указания Фанке, опять-таки списанного из гримуаров: «Она будет чистой, но запятнанной. Она будет нетронутой, но раненой. Она будет женщиной, но еще ребенком». Так, по мнению Антона, следовало понимать древние тексты.
— А при чем тут Лондон?
Едва успев задать вопрос, я тут же понял, каким будет ответ. Пожалуй, лишь его очевидность помешала догадаться раньше.
— В Лондоне находился демон, которого хотели вызвать сатанисты. Проблема заключалась в том, что его уже наполовину вызвали: какой-то обалдуй пару лет назад попробовал и естественно, ничего не добился. Фанке сказал, с дилетантами всегда так.
Асмодей. Пис мог не называть его по имени. Последние детали головоломки заняли свои места, когда я внезапно увидел связь, подсознательно обнаруженную еще два дня назад. Да, субботней ночью действительно произошло нечто. У Рафи случился приступ, а Асмодей тем временем вылез из своей темницы и потягивался.
Перед глазами встала картинка: у Рафи агония, запрокинув голову, он кричит и не воспринимает ничего, кроме своих страданий.
— Ты устроил диверсию и не дал им закончить обряд, — прошептал я.
— Едва-едва! — с горечью прорычал Пис. — Слишком долго вычислял, где они прячут Эбби, и, когда ворвался в дом, было слишком поздно — девочку уже забрали. Зато я поймал Мелани и собачьего хрена, представлявшегося ее мужем. Им и досталось.
— Стивен Торрингтон, — проговорил я — Настоящий Стивен Торрингтон. Дом принадлежал ему, верно? Английскому сатанисту, которого Фанке использовал как прикрытие?
— Ключевое слово здесь «использовал», — изрыгнул Деннис. — Думаю, собрать его голову было труднее, чем гребаного Шалтая-Болтая!
— Пис, ты убил двоих людей. Это не смешно!
Во взгляде Денниса мелькнуло что-то похожее на негодование.
— О чем ты говоришь? Да, козла вонючего я действительно застрелил, а Мел только ударил. Помню, как ее бил. Бил, потому что хотел узнать, где Эбби, и остановить чертов цирк, пока все не зашло слишком далеко. Возможно, она решила, что я собрался ее прикончить, думаю, вид у меня был совершенно безумный… Только пороха бы все равно не хватило.
— Но ведь там нашли тело женщины. Ее связали, мучили, а потом убили выстрелом в живот…
Выстрелом, произведенным из другого ствола. Неожиданно вспомнилась эта странная деталь из отчета Никки. Женщину убили выстрелом из другого ствола тремя часами позже, чем мужчину. Это же бессмысленно! Если только…
— Она призналась? Рассказала, что тебе было нужно?
— Да. Сатанисты нашли в Хендоне молитвенный дом, принадлежавший когда-то квакерам. Именно это им требовалось: место, где люди молились, пели гимны, или что там делают квакеры, собираясь вместе. Короче, место, которое считали священным: в гребаном обряде Фанке это играло существенную роль. Мелани я оставил привязанной к стулу. Смог бы — обязательно бы ее убил. Ненависти-то хватало с лихвой. Просто… Глядя ей в глаза, я не решался нажать на спусковой крючок. Все думал об Эбби, как она росла в ее чреве… Вот и дал слабину!
— Не казни себя, — мрачно посоветовал я. — Начатое тобой завершил Фанке. Вызванные соседями копы обнаружили два тела, мужчины и женщины, опознанных как Стивен и Мелани Торрингтон. Полагаю, Антон догадался, откуда у тебя адрес молитвенного дома, и, полагаю, догадка не слишком ему понравилась. То, что ты ее связал, сыграло в его пользу: не пришлось участвовать в неподобающей высокому положению драке.
Напрашивался еще один вывод: блондинка, которую Фанке привел ко мне в офис, а потом, не желая усугублять ее душевные травмы, тактично услал в машину, заработала синяки вовсе не в стычке с Писом. Их поставили, чтобы улучшить качество театрального реквизита и помочь Антону сыграть на моей жалости.
Пис встретил новость ошеломленным молчанием, и, пожалуй, это было к лучшему: в тот момент я злился на него и презирал не меньше, чем Фанке. Вероятно, Деннис защищал дочь, только эта сладкая парочка танцевала венский вальс уже пятнадцать лет, и от их изящных па пострадало много невинных людей.
— Она заслужила смерть, — заявил Пис, обращаясь скорее к себе самому, чем ко мне.
— Возможно, и так, — устало проговорил я, — либо Мелани просто была шизанутой любительницей садомазохизма, которую Фанке заарканил, так же как и тебя, потому что у нее имелось нечто, его заинтересовавшее. В Мелани он видел молодую здоровую матку и готовность к экстремальному сексу, в тебе — жизнеспособную сперму. Ради бога, Пис, неужели ты до сих пор ничего не понял? Неужели считаешь своим врагом Мелани? Ведь вами обоими манипулировали, умело манипулировали…
«И мной тоже, — подумал я, — поэтому нечего презрительно морщить нос. Феликс Кастор не хуже других носил палочку, служил и подавал голос».
Пис разозлился, чего ему делать не следовало: снова начался кашель, прервавший разговор как минимум на минуту. Все это время Деннис шипел и свистел, будто переполненный чайник, вот только пара не было: пыл его явно поугас.
— Злобная эгоистичная сучка! — выпалил он, когда снова смог говорить. — Мел получила по заслугам. Не смей меня судить, Кастор, и не пытайся сделать виноватым — не прокатит. Я жалею лишь о том, что не убил Фанке.
— Антон находился в доме?
— В квакерской молельне, идиот!
«Вот круг и замкнулся», — подумал я и, поскольку замолкать Пис явно не собирался, решил проверить свои догадки относительно эндшпиля.
— Ты пришел слишком поздно… Ритуальная церемония, обряд, или что они там справляли, уже началась.
— Она уже закончилась, и придурки вопили от восторга. Мне не хватило тридцати секунд, тридцати гребаных секунд! Если бы только Мел сразу назвала адрес, вместо того чтобы врать, юлить и снова врать! А ты еще хочешь сделать меня виноватым: дескать, позволил Фанке ее убить! Черта с два! Жалею лишь о том, что не убил Мелани тогда, в Уагадугу! Ублюдки облачились в черное, все, кроме Фанке: он вырядился в красное и нацепил корону. Супермишень, лучше не придумаешь, вот только увидев лежащую в центре круга Эбби, я не выдержал. Заорал, как бешеный, и начал палить. Прямо в гущу толпы: бам, бам, бам! Сообрази хоть один из них ударить меня по затылку потиром или другой своей хренью, все тотчас бы закончилось. Но нет, они сгрудились вокруг Фанке, будто я собирался бить пенальти, а Антон стоял на воротах. Защищали его: старались, чтобы ни одна пуля не растрепала его драгоценные локоны! Потом с фланга ко мне подобралась еще одна группа, думаю, они сторожили парадную дверь. В общем, пришлось их разогнать… Честное слово, Кастор, я не рассчитывал выйти оттуда живым. Эбби погибла, поэтому на собственную жизнь стало наплевать, хотелось только уничтожить побольше сатанистов. Однако в
