материк почти пустой стоит... Живи – не хочу! Так нет. Нам подавай топи и вечную мерзлоту. «Правда, в Африке летом жарковато... – вспомнил Бурцев. – Так на лето можно было бы обратно на Север переезжать». Нет, получалась какая-то глупость. Не могут же миллионы людей с юга на север мигрировать... А кто будет в их отсутствие за хозяйством следить? Как известно, хозяйство вести, это не хламом трясти!
Бурцев взял телефон и опять набрал номер Айвазовского. После третьего гудка трубка ответила.
– Крейсер «Аврора» слушает, – бодро ответил голос Айвазовского.
– Ну что, снайпер! Много лосей настрелял?
– Пока еще ни одного, – скромно сказал Айвазовский.
– А что же так?
– Шурина жду. Совсем уже было собрался в лес, да шурин позвонил. Теперь его жду, чтобы вместе ехать. Вдвоем, сам понимаешь, веселее!
– Веселее, – согласился Бурцев.
– А то давай с нами! Глядишь, подстрелим какую-нибудь зверушку!
– Нет уж, спасибо. Я пешком постою!
– Ну, как знаешь!
Бурцев дал отбой и опять уставился в окно.
По грязи из одного конца двора в другой с затравленным видом пробежал незнакомый пойнтер. На его породистой морде была написана грустная городская история: добрый нрав и счастливое детство, жертвенная любовь хозяев, капризы любимчика – лучше с голоду помру, а творог есть не буду, хочу котлет и точка! – праздные дни на хозяйском диване, ванна с шампунем, специальный тазик для мытья лап после гулянья, умиление прохожих восхитительной расчесанной шерстью, лучшее место в машине, веселый ветеринар с умелыми руками – короче, не жизнь, а райская нега... А потом собачья свадьба, забежавшая во двор, застлавший глаза кровавый любовный туман, испуганный крик хозяйки в спину – а ну ее, пусть поволнуется, ей полезно! – долгий бег, потом лихорадка и восторг, потом прозрение, незнакомые враждебные улицы, машины, которые норовят переехать пополам, злые мальчишки с камнями, подведенный голодом живот, проигранная драка у помойки за вонючую кость и тоскливое предчувствие конца – стального сачка и дощатого фургона живодера.
Эх, ё-моё! Ну что за жизнь!
Да и вообще, как мы живем! Вокруг только и разговоров, что о деньгах. У этого столько денег. А у этого еще больше. Этот такую машину купил, а этот еще круче! А вы вот это пробовали? Да вы что! Просто шикарно за такие деньги. То есть, конечно, без денег никуда. Но нельзя же только о деньгах? А где доброта, где человеческие отношения? Где счастье, черт его задери! Вокруг одна мораль соседки Зины: ты сначала скажи, что я с тебя могу получить, а потом я подумаю, нужен ты мне или нет!
Ведь раньше люди жили как-то проще, естественнее. Сидели друг у друга на кухнях, слушали друг друга просто так. Переживали друг за друга, сочувствовали! Радовались чужой радости. В походы ходили, пели под гитару... Короче, ели натуральную пищу и естественное считали не зазорным. Радовались солнцу и весне.
А главное, раньше телевизора, телевизора не было!
Бурцев в сердцах стукнул кулаком по переплету рамы.
– Ты чего шумишь, Бурцев? – заглянула в комнату дочь. – Ладно, радуйся. Ты нас достал. Мы пошли в парикмахерскую. А потом по магазинам! А ты вымой посуду и не забудь вынести мусор. А то уже из ведра вываливается.
– А вам самим, конечно, не вынести! – огрызнулся Бурцев. – А если я вдруг помру? Что тогда? Вы так и будете всю жизнь мусор в одно ведро утрамбовывать?
Женщины ушли. А Бурцев прошелся взад и вперед по пустой квартире и достал телефонный справочник.
Он долго ворошил страницы толстой книги, составленной по-новому, бестолково, и наконец нашел номер оружейного магазина на Садовой. Подумал немного, глядя в окно... Набрал...
– Добрый день, – сказал он.
– Добрый, – ответил энергичный и вежливый голос.
– Я вот что хотел узнать... А вы луками не торгуете?
– Чем?! – удивилась трубка.
– Луками! Ну, из которых стрелами стреляют.
– Ах, луками! Нет, луками не торгуем.
– А почему?
Трубка немного растерялась. Но быстро справилась с собой.
– Да это как-то не по нашему профилю. Мы больше оружием торгуем... Да и потом, пока и не спрашивал никто.
– И зря! – заметил Бурцев.
На проводе опять повисла неловкая пауза. Чувствовалось, что Бурцев отвлекает человека от срочного дела, но тот старается быть с клиентом внимательным и вежливым.
– Что-нибудь еще интересует? – спросила трубка.
– Интересует. А что еще у вас есть – из такого?
– Из какого – такого?
– Ну вроде как оружия, но не настоящего... Чтобы вроде как для красоты...
– А-а... Декоративно-прикладного... В подарок... Есть такое. Подарочные нунчаки, мечи китайские, метательные ножи... Да, еще арбалеты...
– Арбалеты? – Бурцев сделал вид, что удивился.
– Да. Кстати, вещь, достойная внимания. Точная копия французского арбалета ХVI века. Трех типоразмеров. – Человек в магазине отвлекся куда-то в сторону. – Ах да, вот мне говорят, что арбалет остался только один. Остальные разобрали.
– Да вы что! А сколько было?
– Кажется, пять штук. Я же говорю – достойная вещь. Только за сегодняшнее утро купили два.
– Поздравляю! Вот как народ у нас живет! За арбалетами очередь стоит...
Трубка оставила без внимания сарказм Бурцева.
– Что-нибудь еще? – спросила она.
– Да! До которого часа работает ваш магазин?
– До двадцати ноль-ноль.
– Без обеда?
– Без обеда!
– Спасибо!
Бурцев повесил трубку.
Нет, вы видели? Совсем народ озверел. Еще обед не наступил, а магазин уже два арбалета продал. Вот людям денег некуда девать!
Бурцев подумал немного и набрал номер Айвазовского.
– Крематорий на проводе! – бодро отозвался друг.
– Как там поживает Вильгельм Телль? – пошутил Бурцев. – Много ли яблочек стрелами насшибал?
Айвазовский некоторое время молчал.
– Не смешно, – наконец проговорил он.
Бурцев и сам почувствовал, что не смешно.
Он хмыкнул и дал отбой.
Ну и ладно! Все это блажь! Что это, в самом деле, как декабрь – так Бурцева начинает колбасить. Поменьше нужно прислушиваться к своему настроению. Вон, Айвазовский! В любую погоду бодр и весел. И это правильно, товарищи!
Бурцев подхватил из-под раковины мусорное ведро, утрамбовал в него выпирающие через край коробки, накинул куртку и пошел на лестницу к мусоропроводу.
Открыв дверь с лестницы, он увидел, что у окна за мусоропроводом стоит средних лет женщина в
