– А вот, смотрите.
С этими словами толстяк вырвал кольцо из запала очередной гранаты и метнул её в грузовик. Бетси с любопытством проводила снаряд взглядом. Прекрасный бросок. Прямо в цель.
Раздался оглушительный взрыв. Все заволокло огнем и дымом, а когда они рассеялись, то на месте автомобиля осталась лишь глубокая воронка.
– Таким образом я увеличил силу заряда, – хвастливо пояснил Фриц.
– Нет слов, – развел руками Адам. – Ты прямо Клаузевиц.
– Чего это вы ругаетесь? – обиделся здоровяк. – Что я вам такого сделал, герр Адам?
– Когда я тебя обругал? – изумился Крюгер.
– Да только что. Обозвали Клаузевицем. А за что?
– Но это же похвала! Клаузевиц – гений военной науки.
– Что, правда? – Думкопф вопросительно уставился на Элизабет. – А я думал это что-то вроде разновидности клозета.
Мисс МакДугал в ответ звонко рассмеялась.
Адам угрожающе затряс перед носом помощника кулаком:
– Не отвлекайся, Фриц! Кажется, латиносы уже опомнились после нанесенного тобой гранато-метательного удара. Сколько там у нас осталось боеприпасов?
– Не густо, – вздохнула мисс МакДугал. – Иван Петрович вряд ли предполагал, что я здесь начну третью мировую войну.
– Что-то наши союзники-янки запаздывают! – с сомнением покосился на небо Крюгер. – Переколошматят нас тут всех к чертовой бабушке!
– Смотрите! – указал в сторону фарковцев Фриц. – Да они никак в атаку собрались! Что делать?! И чего бы это хозяйке озера нам не помочь? Так нет же, принципы у неё! У всех чёртовы принципы…
– Ведь Фуратена, кажется, ясно выразилась, – раздражённо напомнила Бетси. – Муиски сами должны научиться защищать свою землю. Ну, скажем, с этими врагами она поможет управиться. А что потом? Если за ними следом придут другие? А они наверняка придут.
– Так то оно так, – вздохнул толстяк. – Но умирать страшно неохота. Что нам за дело до этой чужой войны? Мы же здесь всего лишь гости.
– Неси бремя белого человека, Фриц. Ведь ты человек?
– Ну да.
– А те, что напротив нас, не люди…
– Немедленно сложите оружие! – рявкающе скомандовал громкоговоритель. – Или будете уничтожены на месте без пощады! Вы окружены! На подходе наши основные силы!
Команданте блефовал. Только что на связь вышел его заместитель, который сообщил о вещах удивительных и необъяснимых. Основные силы партизан никак не могли прорваться к авангарду.
– Здесь творится что-то непонятное! – орал несгибаемый зам. – Перед нами словно кто-то стену выставил.
– Какую к дьяволу стену?!
– Невидимую!
– Вы там что, агуардьенте обпились?
– Никак нет, команданте!
– Попробуйте в другом месте!
– Пробовали – там то же самое… Боже милостивый! А это еще что? Кар-рамба! Гигантские змеи!
Из динамика донесся резкий свист, шипение. А потом все смолкло. Напрасно командир вслушивался в эту тишину.
Тишина была мертвой.
– Все кончено, – раздался в голове Хоакина вкрадчивый голос женщины-змеи. – Размыкай цепь.
– Но они ведь прорвутся и соединятся с теми, другими! – так же мысленно ответил юноша.
– Я же тебе говорю: с ними покончено.
– Как?!
– Немекене выпустил на них свои создания.
– Вы же не собирались вмешиваться?
– Ему надоела эта игра. Он устал и рассердился. Остались только те, что в кругу. Разберетесь с ними сами. Мы с мужем уходим в озеро. Нужно восстановить силы.
– Четыре часа подряд держать ментальное поле – это не шутка, – послышался скрипучий старческий голос. – Удачи вам, дети мои. Справитесь?
– Да, повелитель, – это уже отозвался Тикисоке.
Итак, они все-таки сделали это, подумал мексиканец. А он до самого конца сомневался, выйдет ли у них то, что измыслил старый Немекене. Целых четыре часа Хоакин, Тикисоке, Фуратена и её муж находились в четырех углах гигантского энергетического квадрата, поддерживая между собой мыслесвязь и создав непреодолимую для нападавших преграду. «Ментальный барьер», как назвал это Немекене.
В самой середине этого квадрата находилась Бетси. Она олицетворяла необходимый пятый элемент. Не обладая даром Великого Слияния девушка стала проводником неслыханной ментальной силы воздвигшей в сельве непробиваемый воздушный барьер. Она неосознанно сдерживала чудовищную по своей силе энергию. Энергию готовую вырваться наружу и стереть с лица земли и своих и чужих. Её слабость волшебным образом укрощала ментальное поле, питавшее квадрат из недр древней земли предков Тикисоке.
Изо всех людей только Тикисоке и Хоакин обладали необходимыми способностями, Даром Великого Слияния.
– Они уже совсем близко! – завопил Думкопф. – Герр Адам, пришла пора прощаться! Надеюсь, что я вам был неплохим компаньоном!
– Заткнись, Фриц!
– А может, сдадимся на милость фарковским орангутангам?!! Глядишь, они и об угнанном бронетранспортёре не вспомнят.
– Фриц, как вам не стыдно? – попробовала урезонить разбушевавшегося толстяка Бетси. – У нас еще есть боеприпасы. Будем сражаться! Индейцы нас поддержат!
И впрямь, стрелы муисков буквально косили фарковцев.
Но все же на стороне боевиков было огневое преимущество. Рожки их автоматов казались бездонными. Беспощадный свинцовый шквал сметал на своем пути все живое. Затем в дело вступили ручные гранатометы.
Через пять минут перевес был на стороне партизан.
Бетси уже видела перекошенное злобной ухмылкой лицо командира. Он смотрел ей прямо в глаза. И уже не предлагал сдаваться на милость победителя. В нем чувствовалось желание уничтожить, растереть в порошок людей, осмелившихся бросить ему вызов.
Девушка выстрелила прямо в этот звериный оскал.
Раз, другой.
Промахнулась.
Рядом с ней умолкли автоматы немцев. У отважных охотников за артефактами кончились патроны.
Бросив ставшее бесполезным оружие наземь, Фриц в отчаянии схватился за голову и со стоном сполз на дно их хлипкого укрытия. Адам остался стоять плечом к плечу с Элизабет.
Команданте на миг остановился, чтобы лучше прицелиться. И тут что-то привлекло его внимание. Что-то, находившееся у него над головой.
Он запрокинул лицо к небу. И вдруг, словно при замедленной съемке, начал оседать на землю.
В его лбу открылся третий, кровавый глаз…
– Союзнички, мать их за ногу, – с каким-то безумным весельем ткнул пальцем в небо Адам, указывая на тройку гигантских стальных стрекоз, круживших над поляной. – Явились, не запылились!..
Эпилог
Темная гладь зеркала была как всегда неподвижной. Казалось, что никто и ничто не может поколебать спокойствия вод священного озера. Прибрежные утесы могучими воинами гуеча обступили со всех сторон Гуатавиту, готовые в любую минуту защитить его своими мощными телами.
Раньше, во времена старых владык множество дорог вело к берегам древней святыни муисков. Теперь они почти все исчезли, как и само коренное население здешних мест. Лишь по одной или двум стекаются сюда со всего мира любопытные суачиас в тщетной надежде разгадать тайны, скрывающиеся в глубинах Гуатавиты.
Вот и сейчас небольшая группка белокожих застыла на невысоком деревянном помосте, сооруженном почти у самой кромки воды. Их лица напряжены и сосредоточены. И наряжены суачиас в торжественные, белого же цвета одежды.
Резким диссонансом с общей бледностью, царящей здесь, является веселая физиономия черного цвета, принадлежащая мужчине средних лет, почему-то не пожелавшему надеть праздничное, а вырядившемуся в зеленый с темными пятнами костюм. Поблескивая белоснежными зубами, «пятнистый» что-то втолковывает на ухо толстенькой морской свинке, с любопытством поглядывающей на мир из нагрудного кармана мужчины. Стоящая рядом стройная белокурая девушка с огромными голубыми глазами с легким осуждением косится на странную парочку, но и сама не в силах сдерживать улыбку, глядя на то, с каким важным видом внимает зверек словам хозяина. Повизгивает в ответ, как будто отвечая.
Рядом с этим помостом высятся еще три или четыре размером побольше. На них разместились меднокожие, скуластые, темноволосые, крепкого сложения люди. Мужчины, женщины. На отдельном помосте сгрудились под присмотром двух старушек дети.
Все присутствовавшие чего-то ожидали.
Наконец, их долготерпение было вознаграждено.
Вдалеке, из сельвы вышла торжественная процессия. Впереди медленно, размеренным шагом шествовали четыре рослых воина гуеча. На их плечах разместились ручки роскошных золотых носилок, в которых восседал некто, с головой закутанный в белоснежный праздничный плащ. Вслед за носилками двигались суровые воины в замысловатых головных уборах из перьев, жрецы в золотых коронах и нагрудных пластинах. В руках у каждого из идущих был горящий факел.
