«А ведь я говорил тебе, лосю мичуринскому, – весело подумал Серёга, – не женись на модели, у неё все мозги типа в шпильках. Лучше бы брал себе стриптизёршу, у той хоть сиськи конкретные есть».
– Слушай! – Васю, после третьей рюмки текилы, внезапно осенило. – Я сегодня типа улетаю, уже не успею туда сходить. Вот, держи визитку. Китаёзу зовут Хунгом, он мне, короче, одну древнюю вещичку продать обещал. Может тебя это заинтересует, в натуре?
– А ну-ка, ну-ка! – Черкасский решительным жестом отодвинул в сторону бутылку с текилой. – Расскажи подробней…
– Да ваза у него какая-то древняя, короче. Китайской династии Мин. Жутко знаменитая вещь в натуре. Там кто-то кого-то из-за нее замочил. Всего за десять кусков зелени отдаёт. Вот его телефон.
Что называется, подфартило.
Серёга взял у друга визитку, ощущая некую внутреннюю эйфорию.
Вот он, его первый артефакт!
Распрощавшись с немного охмелевшим приятелем, Черкасский покинул гостиницу и уже из джипа позвонил мистеру Хунгу, представившись русским коллекционером, интересующимся древностями.
Хунг назвал свой адрес, но Серёга сказал, что плохо знает город, и китаец согласился подъехать к гостинице «Дракон Джу», чтобы лично проводить клиента к месту сделки.
Прибыл торговец древностями довольно быстро, на лёгком спортивном велосипеде. Был он, как и все китайцы, немного жуликоват и по мальчишески мелок. Длинные чёрные усища делали его схожим с буддийским монахом из какого-нибудь китайского боевика.
– Садись в машину, покажешь дорогу, – по-английски бросил Черкасский, и мистер Хунг, кивнув, при помощи цепочки с маленьким замком, пристегнул велосипед к ближайшему фонарному столбу.
– Что, неужели и у вас воруют? – удивился Серега, распахивая перед китайцем боковую дверь.
– В этой гостинице очень много русских, – невозмутимо ответил мистер Хунг и Черкасский понимающе улыбнулся.
Даже он, удачливый зажиточный бизнесмен, не всегда мог удержаться и чего-нибудь не стибрить, например, полотенце из гостиницы. Наверное, это была национальная болезнь или, правильней сказать, постсоветская шизофрения.
К изумлению Серёги китаец привёз его не к своему дому, а к другой гостинице, выглядевшей намного скромнее пятизвёздочного «Дракона Джу».
Внутри стало ясно, что вовсе это никакая не гостиница, а дешёвый дом для свиданий с уютными номерами, как правило, сдающимися перевозбужденным парочкам на час.
Черкасский с подозрением посмотрел на семенящего впереди мистера Хунга, заподозрив в китайце адепта нетрадиционных восточных сексуальных ориентаций. В этом случае китайца ждала неминуемая смерть. У Серёги с извращенцами разговор был короткий.
Верный помповик приятно утяжелял заплечную сумку.
В тесной комнате, куда завёл русского мистер Хунг, царило интимное освещение. На большой кровати в виде атласного сердечка восседал щуплый китаец, точная копия мистера Хунга, одетый в красный халат с желтыми драконами.
Китайцы перебросились парой коротких фраз, и тот, что был в халате, достал из-под кровати огромную сумку. Вжикнула молния, и Серёга с замершим сердцем уставился на дивной красоты вазу, покрытую удивительными замысловатыми голубыми узорами.
– Вы ведь коллекционер и сразу можете определить, что перед вами не подделка, – затарахтел мистер Хунг, бережно принимая у своего двойника вазу. – Это подлинник, пятнадцатый век. Из собрания предпоследнего китайского императора Гуансюя. Именно из-за нее 14 ноября 1908 года император был отравлен правительницей Цыси. Та позавидовала, что у нее нет такой. Но перед смертью Гуансюй проклял вазу. И Цыси, не успев как следует нарадоваться приобретению, умерла буквально через день после кончины своей жертвы.
– Да, вещь конкретная! – скорчил значительную мину покупатель.
– И цена вполне приемлемая. Просто так получилось, что нам срочно понадобились деньги.
– Она ворованная? – быстро спросил Черкасский, уже выписывая китайцам чек.
Хунги переглянулись.
– С вами, русскими, всегда приятно иметь дело, – произнёс по-английски тот, что был в халате. – Если я скажу, что мы украли вазу, вы ведь все равно её купите?
– Я даже добавлю сверху пару тысяч, – заржал Серега, отдавая китайцам чек.
Мистер Хунг принялся поспешно запаковывать артефакт.
– Эй, погоди! – остановил его Черкасский. – Лучше поставь вон на тот столик у кровати.
Китаец пожал плечами, бережно установив вазу по центру бамбуковой тумбочки.
Русский прикинул расстояние.
– А теперь отойдите…
Китайцы послушно стали за спиной покупателя. Они уже давно ничему не удивлялись. Им попадались клиенты из России и не с такими тараканами в голове.
Черкасский довольно усмехнулся, ловким движением руки выхватил из-за спины помповик и с одного выстрела разнёс древнюю вазу.
Вместе с вазой обрушилась часть гипсокартонной стены.
Раздался истошный женский визг, и в проломе промелькнула чья-то раскрасневшаяся, перекошенная от гнева и испуга физиономия.
Серёга обернулся.
Китаец в халате с драконами лежал в обмороке. Мистер Хунг медленно пятился к двери.
– Зачем, – дрожащим голосом прошептал он, – зачем вы это сделали?!!
– Я охотник на артефакты! – гордо ответил Серёга Черкасский, передёргивая затвор на верном помповике.
Несчастный Хунг схватился руками за голову. Он вдруг во всех красках представил, что было бы с нею, вздумай русский, перед тем как совершить акт вандализма, взглянуть на дно вазы. Полузатертое клеймо «Made in Hong Kong» ему вряд ли бы понравилось.
Где-то рядом взвыла полицейская сирена…
Русский очень вовремя покинул дешевую гостиницу, хотя китайские полицейские не особенно и спешили, не желая лезть под шальные бандитские пули. К месту перестрелки подъехала всего лишь одна патрульная машина.
Но Черкасский уже давно мчался на белоснежном «Гранд Чероки» через вечерний Гонконг. Плевать ему было на пробки и светофоры, машину он как всегда достал с правительственными номерами.
Серёга очень кстати захватил с собой из ресторана бутылку текилы и теперь с весёлым бульканьем опорожнял ее, празднуя первую, так удачно завершившуюся охоту. Жаль, что у него не оказалось с собой фотоаппарата. Уж больно были забавные рожи у этих китайцев, когда он разнёс на куски древнюю вазу.
Охотничий сезон Черкасский открыл прямо в Гонконге.
Чего пропадать такой чудесной текиле?
Именно выпитая текила и стала причиной небольшого казуса, когда Серега, вместо того чтобы поехать в провинцию Гуйчжоу, а затем в Сычуань, отправился в совершенно противоположном направлении.
А всё эти проклятые англоязычные указатели и схожесть многих местных топонимов.
Так новоявленный охотник на артефакты попал в Ганьчжоу, в ту самую маленькую гостиницу, где и был разбужен среди ночи жуткими душераздирающими криками.
Глава седьмая
Тёмная ночь
– Так, – обвёл злобным взглядом комнату Серёга.
Проклятые «китаёзы» как будто растворились в воздухе.
– Я вам покажу, как русского бизнесмена будить, – Черкасский не спеша достал из камуфлированного рюкзака верный помповик. – А ну вылазьте, mudaki косоглазые! Всё равно найду. Хуже будет!
Номер у Серёги был двухкомнатным, по местным стандартам вроде как люкс. Во всяком случае, так уверяли его владельцы этой маленькой гостиницы.
– Последний раз предупреждаю, – Черкасский многозначительно передёрнул затвор.
Но и это не помогло. Сумасшедшие китаёзы были чем-то до смерти напуганы.
Русский демонстративно прошёл во вторую комнату, где собственно и стояла кровать. Из-под нее виднелись чьи-то тихонько подрагивающие ботинки.
– Ага! – взревел Серега, вытаскивая за ногу щуплого визжащего парня.
Парень визжал на китайском и Черкасскому, дабы вразумить явно сумасшедшего незнакомца, пришлось его несколько раз с силой встряхнуть.
– Ду ю спик инглиш? – поинтересовался русский, кровожадно щёлкая зубами. – Отвечай, обезьяна, желтомордая!
Китаец ещё раз нервно дёрнулся в могучих лапах Сереги, после чего затих.
«Неужели помер?!!» – с лёгким разочарованием подумал Черкасский.
Но он глубоко ошибался.
– Кий-я! – вдруг заорал обманчиво расслабленный «китаёза», ударяя русского ногой в пах.
– У-у-у-у… О-о-о-о… – взвыл китаец, схватившись за правую ногу и падая на пол номера.
– То-то, узкоглазый! – усмехнулся Серёга. – Знаю я вас, Брюсов Ли, каратист hrenov!
И сказав это, Черкасский спокойно расстегнул ширинку на джинсах, извлекая оттуда маленькую металлическую флягу.
– Текила! – русский торжественно потряс фляжкой над головой. – Я как из Мексики два года назад приехал, только её и пью.
В подтверждение своих слов Серёга открутил блестящий колпачок и сделал маленький глоток.
Китаец на полу перестал выть, с опаской косясь на зажатый под мышкой у русского помповик.
– Ты английский знаешь, мартышка? – уже более дружелюбно поинтересовался Черкасский.
– Знаю, – осторожно ответил китаец.
