— Нет. Дурой прикинулась. Сделала вид, что подумала, дескать, этот чин мне деньги за другое предлагает. Ну и начала; я, мол, не такая, а на рупь дороже… Настаивать он не стал, но ведь я им сказала, что на несколько дней приехала. Так что, думаю, разговор к этому вернется…
— А денег-то сколько сулил?
— Он сумму не назвал. Но намекнул, что не обижусь… Да дело ведь не в сумме. Понимаешь, Саша, здесь столько творится безобразий… Ты правильно сказал: обыкновенный фашизм в стадии становления. В самую точку: разгул нацизма и преступности. А им-то имидж свой поддерживать необходимо! Вот и покупают нашего брата, журналиста. Я сейчас вижу, насколько отличается то, о чем пишут в некоторых наших газетах и показывают по телевидению, от того, что здесь происходит на самом деле. Ясно же, что это не за просто так…
— Вторая древнейшая, — пробормотал, задумавшись о своем, Александр.
Для него этот рассказ особым откровением не стал. И все же тревогу, которая в душе уже утвердилась, усилил. Только вчера он успокаивал Умара… А сейчас вот Валентина о том же. Вдруг и впрямь война?..
— Прекрати! Не надо пошлить! Это еще не все. С банкета меня проводил в гостиницу один парень.
Максимчук почувствовал тонкий укол ревности. Быстро взглянул на Валентину. Та ожидала этот настороженный взгляд, смотрела на него с легкой, насмешливой, по-женски понимающей улыбкой. Но ничего не сказала, продолжила рассказ:
— Сам он прибалт, молодой, здоровый, спортивный такой, голубоглазый блондин… Короче, мечта женщины. Зовут его Олег. Работает здесь кем-то в Департаменте госбезопасности. Не то инструктором, не то еще кем-то… Не знаю. Пока мы шли, он плел все то, что плетет подвыпивший мужик, когда провожает одинокую женщину в гостиницу. Напросился, естественно, на кофе. Входим в вестибюль, и тут оказывается, что этот Олег тоже живет здесь же, в гостинице. И перед ним все трепещут. Потом оказалось, что он занимает номер люкс… Короче, приходит он ко мне, приносит коньяк… И разговор начинается уже другой.
— Понятно, — криво ухмыльнулся Максимчук.
— Слушай, пониматель, иди, дыши носом и помалкивай! Я тебе не жена и не любовница, так что свои эти понимания оставь при себе, я перед тобой отчитываться не собираюсь. Если бы я с ним попросту переспала, не стала тебя разыскивать, чтобы сообщить об этом!
— Ну прости, вырвалось.
— Вырвалось у него! Что-то много у тебя вырывается сегодня. Сдерживаться надо!.. Так вот, вижу я, что начал он подливать коньяк мне, а себе по чуть-чуть. Ну, я-то эти штучки знаю, думаю, подпоить меня хочет, чтобы кобелиную свою природу удовлетворить. В общем, контролирую себя. Он решил, что я уже созрела. Но песню начал совсем не ту, что я от него ожидала.
«И на которую надеялась», — чуть было не брякнул Максимчук, но вовремя спохватился.
Валентина между тем продолжала:
— Начал он мне заливать: приехал, мол, сюда, хотел заработать, а теперь и рад бы уехать, да нельзя, поезд уже ушел. Здесь, мол, все плохо, обстановка нехорошая, разгул преступности, экономика развалена, русских и других нечеченцев выживают, даже, говорит, меня в департаменте притесняют, роста не дают, хотя, когда приглашали, золотые горы сулили… А сам подливает и посматривает выжидательно на меня. Я поначалу клюнула, да, говорю, преступность здесь: в ночь приезда нас чуть было не увезли в неизвестном направлении… Он тут встрепенулся и начал подробности выпытывать. А потом принялся о тебе все расспрашивать. Вот тогда я и насторожилась. Неспроста, думаю. Поняла, что сначала он с помощью провокации своей пытался выведать у меня настроение, с каким я собираюсь ехать домой, о чем и как буду писать. А потом всерьез тобой заинтересовался. Причем не так, как это сделал бы мужчина, как ты, например, встрепенулся: кто мою девочку трогал!.. А именно как работник госбезопасности. Короче, пришлось мне наскоро про тебя придумать, что ты здесь что-то продать хочешь или купить, я точно не знаю. Что ты мой любовник, что в любой момент можешь прийти… Короче, он ушел. А я вот что подумала. По тому, как он говорил, как провоцировал меня на откровенность, я заподозрила, что номер прослушивается. Потом я испугалась за тебя, подумала: вдруг этот Олег станет тебя разыскивать, а у тебя что-то в прошлом неблагополучно… И решила тебя предупредить обо всем происшедшем. И при этом все разыграть так, чтобы все было натурально. Я правильно поступила, Саша?
Александр лихорадочно соображал. Если предположения Валентины верны, его, скорее всего, уже засекли и пытаются выяснить, кто он такой, откуда и кто за ним стоит. Значит, следует быть готовым к тому, что в ближайшее время у него обязательно проверят документы. Этого Максимчук не боялся: сами документы у него в порядке. Но могут пригласить, как говорится, для выяснения. Еще задержат, чего доброго… Тогда под угрозу срыва попадает вся операция. Она ведь на завтрашний полдень назначена!
А если к тому же на Умара выйдут!..
Да, капитан Максимчук, снять бы с тебя штаны да отстегать хорошенько мокрым прутиком по голой заднице! Ведь никогда особым бабником не был! А тут раскобелился, мать твою расперетак!
Не сдержавшись, Александр выругался. Негромко, но длинно и грязно. А рядом Сунжа несла свои мутные воды.
Грозный. Набережная Сунжи.
— Что, Сашенька, разве все так плохо? Я что-то не так сделала?
Валентина заглядывала ему в глаза. Она напоминала собачонку, побитую хозяином: смотрела жалобно и преданно, готовая терпеть побои еще, но умоляющая о пощаде.
— Ты-то здесь при чем? — вздохнул Александр. — Ты-то как раз все сделала по уму, как надо. Это я, старый дурак, кругом виноват. На кой дьявол я тебя вообще с собой потащил? Знаешь, как в той песне: за то, куда садится зад, отвечает голова… Ты не можешь себе представить, сколько человек из-за этой моей глупости оказывается под угрозой!
— Не убивайся ты так, — прижалась Валентина к его боку. — Этим ведь делу не поможешь. Ведь если бы я с тобой ехать не захотела, то и не поехала бы. И тогда у нас с тобой ничего бы не было…
— Это так, — согласился Максимчук.
Она, малышка, с головой умещающаяся у Александра под мышкой, обняла его за пояс, потерлась щекой о куртку, стараясь успокоить. Наткнулась на рукоятку пистолета. Отстранилась резко.
— Ты что, без оружия не ходишь?
— Нельзя мне, — буркнул Александр. И круто переменил тему: — Ты откуда звонила?
— Не переживай, я детективчики тоже иногда почитываю. Звонила из автомата, номер набирала так, чтобы никто увидеть не смог.
— Слежку за собой не замечала?
— Скорее всего нет. Просто мелькнул пару раз за спиной один и тот же мужчина. Но ведь это могло оказаться и совпадением.
— Могло, — рассеянно согласился Максимчук. А про себя добавил: «Но вряд ли…»
Он лихорадочно соображал. Понятно, что его сейчас ищут. А может быть, уже «ведут». Скорее всего его взяли под наблюдение, едва он вошел в вестибюль гостиницы. При современных методах и технике незаметно осуществлять слежку совсем несложно. В принципе и разговор могли на расстоянии прослушать. Хотя, пожалуй, навряд ли — рядом река шумит…
Короче говоря, его положение чем дальше, тем более осложнялось. А Валентины? С одной стороны, меры к журналистке, тем более работающей на за рубеж, принимать они вряд ли решатся. Да и не за что, по всей видимости. Вот если они выяснят, что он, Александр Максимчук, является сотрудником милиции, тогда, быть может, и за нее возьмутся вплотную, обвинив… Да в чем угодно смогут обвинить. По его же, Максимчука, опять-таки, вине. В данный момент, даже если за ним следят, «брать» его, скорее всего, не станут, потому что не знают, чего ради он приехал. В самом деле, мелкий коммерсант, «челнок» — что с него взять, как говорится, кроме анализов? Но если только «вычислят» его соучастие в деле освобождения Губермана-младшего — Александра будет выгодно просто-напросто пристрелить в ходе операции, чтобы потом, покойного, обвинить в терроризме. Если же установят его причастность к «спецслужбам», шум вообще поднимется невообразимый.
Но, снова подумал Александр, самая большая беда будет, если он своими непродуманными действиями хоть как-то подставит под удар Умара… Короче говоря, необходимо самому соблюдать максимум осторожности. Валентине оставаться здесь тоже не следует. Потому что при малейшем сбое в проведении операции ее могут обвинить в причастности к похищению парня. Оптимальным вариантом в этом случае будет, если ее всего лишь выдворят отсюда. Но даже такой вариант вряд ли понравится ее газетному руководству.
Поразмыслив, Александр пришел к выводу, что все упирается в этого прибалта. Если он прошлым вечером просто клинышки подбивал под Валентину, паниковать особенно нет нужды, пусть все идет как идет. Даже если он, выполняя задание Департамента госбезопасности, зондировал ее взгляды, это тоже еще не Бог весть какой повод для волнений. А вот если он всерьез заинтересовался Максимчуком, если каким-то образом сможет вычислить принадлежность Максимчука к спецслужбе, тогда необходимо срочно рвать когти.
…Александр с Валентиной незаметно для себя вышли к железной дороге, от моста повернули вдоль полотна направо, в город, к вокзалу.
— У тебя еще есть здесь какие-нибудь планы? — поинтересовался Александр.
— Планов у меня — громадье, — усмехнулась в ответ девушка.
— Тогда я тебя сейчас провожу в гостиницу, занимайся своим громадьем. Сегодня вечером я к тебе заеду.
— Но я не знаю, когда вернусь. У меня после обеда две встречи.
— Но ночевать-то ты будешь в гостинице?
— А где же еще?
— Ну, мало ли… Короче, если вечером я тебя не застану, заскочу рано утром. Договорились?
Валентина ответить не успела. Рядом с ними резко притормозила машина. Из нее едва ли не на ходу выпрыгнули трое мужчин. Один мгновенно оттеснил девушку. Двое других подхватили Александра под руки…
Все это заняло мгновение. Следующее мгновение принадлежало Максимчуку.
Высвободиться из сильных, но не слишком умелых лапищ костоломов для профессионала большого труда не составляет. Своим крепким каблуком он что
