есть силы стукнул по одетой в мягкую кроссовку ступне правого нападавшего, стараясь, чтобы удар пришелся по мизинцу. Тот взревел и ослабил хватку. Александр рывком высвободил руку и с разворота врезал кулаком со слегка выставленным вперед суставом указательного пальца точно в глаз левому нападавшему. Короткими точными ударами туфли с усиленным носком поверг обоих на асфальт и повернулся к третьему, который, обескураженный происходящим, топтался возле Валентины.
— Отойди от нее! Ну!
И в этот момент рядом притормозила еще одна машина.
— Быстро садитесь! — крикнул, высунувшись из окна, голубоглазый блондин. Слова он выговаривал четко и твердо, с прибалтийским акцентом.
Александр подхватил Валентину, впихнул ее в открывшуюся заднюю дверцу, плюхнулся на сиденье сам. Машина сорвалась с места.
«Так, — подумал Максимчук, — неведомый мне игрок сделал очередной ход. А я так до сих пор и не понял, в чьей игре и на чьей стороне участвую».
— Здравствуйте! — проговорил водитель. — Кажется, я проезжал очень своевременно…
— Похоже на то. Спасибо, выручили… Кто это был? — поинтересовался Александр.
Хотя вопрос задал просто проформы ради — ответ знал и сам.
— Судя по номерам машины, — весомо ответил прибалт, — это была местная милиция.
— Ну ни хрена себе, сказал я себе! — Максимчук постарался, чтобы его слова прозвучали удивленно или испуганно, но никак не насмешливо. — Сопротивление органам власти… Только этого мне на старости лет еще и не хватало.
— А что вас пугает?
— Так ведь заметут теперь, как пить дать, заметут!.. У вас тут и без того хрен знает что творится — друг в друга стреляете… А тут приезжий милиции не подчинился…
— Не заметут! — засмеялся прибалт. — Это я вам гарантирую… Разрешите представиться. Меня зовут Олег.
— Саша… А-а, так это про вас, Олег, мне Валюшка рассказывала? А я и не сообразил… Очень приятно, Олег. А я Саша. Очень, поверьте, очень рад знакомству. Но подождите… Скажите, Олег, а у вас теперь неприятностей из-за меня не будет? Ведь вы помогли скрыться тем, кого пытались задержать представители органов законной власти.
— Не переживайте, Саша. Они были без формы, машина не оборудована специальными опознавательными знаками… Если что, я скажу, что просто ехал мимо, увидел, как к знакомой девушке, к тому же представителю иностранных средств массовой информации, пристают трое хулиганов… Они вам, кстати, представились?
— Да если бы представились, я бы сопротивляться не стал, — ответил Максимчук.
Он с трудом сдерживал насмешливую улыбку. Все развивалось по такому примитивному сценарию, все было настолько узнаваемо и предсказуемо…
— Олег, а куда мы теперь едем? — продолжал он подыгрывать «спасителю».
— Куда скажете. Вообще-то мне нужно заехать к себе в контору. Но это на пару минут. Кстати, надо бы доложить о происшедшем, чтобы вас и в самом деле не стали разыскивать за сопротивление властям. Ну а потом уже я отвезу вас, куда скажете.
Расчет Олега был Максимчуку понятен. Если Александр попросит, чтобы его отвезли домой, Олег узнает, где он остановился. Если же не согласится, его сейчас пригласят на пару минут войти в ДГБ, и выйдет ли он оттуда в ближайшее время — большой вопрос.
Не на того нарвался, парень!
— Олег, — Александр говорил задушевно, доверительно и проникновенно. — Вы хороший человек, вы нам так помогли! Уж будьте добры до конца!
— О, я полностью к вашим услугам. — У прибалта даже уши задвигались в предвкушении вожделенных откровений.
— Мне Валюшка говорила, что вы в «органах» работаете… Может, вы не будете к себе, как вы говорите, в контору заезжать прямо сейчас? Отвезите нас в гостиницу, посидим там втроем, поговорим откровенно… Мне в вашу контору не хочется входить.
— А у вас что же, есть какие-то проблемы с нашими правоохранительными органами?
— Да как вам сказать… — Александр ощутил толчок ноги Валентины и взглянул на нее. Она смотрела на него во все глаза, выразительно покрутила пальцем: думай, мол, кому и что говоришь… — не то что с вашими… А вообще-то проблемы имеются.
Олег колебался лишь мгновение.
— Хорошо, — решился он. — Едем в гостиницу. Там и поговорим.
И поднял трубку радиотелефона.
— Шеф, — проговорил в микрофон. — Я поработаю у себя в номере… Да, интересное дело, похоже. И вот еще что. Какие-то костоломы между железнодорожным мостом через Сунжу и вокзалом совершили нападение на нашу вчерашнюю гостью… Да-да, совершенно верно, госпожу Сарыеву. Мне пришлось вмешаться и увезти ее и вступившегося за нее мужчину. Они сейчас со мной. Я их отвезу в гостиницу… Да, шеф, понял, шеф. Всего доброго. Я буду попозже.
Пока он разговаривал, Максимчук обернулся к Валентине, поглядел на нее ласково. Незаметно подмигнул, так, чтобы не заметил частенько поглядывавший на них в зеркало заднего вида Олег. Нежно погладил ее по прохладной коленке.
— Вот и все, едем ко мне!
— Как вы смело с шефом разговариваете, — с уважением проговорил Александр. — Если бы я со своим так… — И махнул рукой.
Лесть всем приятна. Наверное, поэтому людей, которые умеют льстить, по всему миру считают если не прямыми и честными, то, во всяком случае, очень приятными собеседниками.
Не был исключением и прибалт. На слова Александра он самодовольно усмехнулся. Максимчука он, как оперативник того и добивался, теперь считал, скорее всего, недалеким, но зато прямодушным и благожелательно расположенным к нему человеком, из которого можно будет без больших проблем выведать все секреты.
Поединок интеллектов начался. Грозный.
Гостиница «Кавказ».
В вестибюль гостиницы они вошли втроем. Как лучшие друзья. Народу здесь по-прежнему было немного. Максимчук вообще удивлялся, как мало в столице республики приезжих. Хотя, наверное, это было вполне объяснимо — гражданская война, хотя и не была пока слишком жестокой, постепенно набирала обороты. Оппозиционные группировки находились всего в сорока километрах от Грозного.
Администратор и еще какой-то служащий гостиницы при виде Олега подобострастно поднялись. Подскочили с места и едва ли не встали во фрунт двое молодых ребят, до этого с безразличным видом читавших проправительственную еженедельную газету «Маршо» в углу на диванчике.
Олег небрежно махнул рукой — сидите, мол, не напрягайтесь — и направился к лестнице. Его догнал вертлявый парень, околачивавшийся возле стойки администратора, услужливо протянул ключ. Затем столь же подобострастно подал ключ и Валентине.
— Если вы не возражаете, посидим у меня, — предложил прибалт уверенно, как уже решенный вопрос. — Мне часто звонят, а потому желательно бы находиться в номере.
— Конечно-конечно, — словно китайский болванчик, закивал Максимчук. — Спасибо за приглашение. Мы будем польщены…
— Ну что вы, это обычное гостеприимство, — великодушно пресек изъявление благодарности Олег. — Так что через полчасика прошу ко мне.
…В номере Валентина, ничего не говоря, восхищенно показала Александру большой палец. Он понял ее — чувствовал, что недалекого вахлака, мечтающего лишь о том, чтобы по-быстрому сшибить деньгу, он и впрямь сыграл неплохо. Теперь Олег убежден, что любая туфта, которую станет гнать Александр, — правда. Как там у Буратино: на дурака не нужен нож, ему немного подпоешь — и делай с ним что хошь.
Валя опять потащила его в спальню. И Александр почувствовал, что не сможет устоять. Вот уж действительно мужчина настолько мужчина, насколько его может сделать мужчиной женщина.
— Пошли в душевую, — позвал он.
Они вдвоем влезли под душ.
— Какой ты у меня молодец, — восхищенно прошептала девушка под громкий шелест горячих струй.
— Для тебя стараюсь…
Александр чувствовал себя рядом с ней счастливым. Он понимал, что у него масса дел, что подготовка освобождения Губермана-младшего нуждается в контроле, что сейчас ему предстоит жесточайшая схватка с сотрудником враждебной госбезопасности, что еще необходимо всесторонне обдумать, как быстро и максимально безопасно покинуть республику с освобожденным парнем по завершении операции, как вытащить из всей этой истории Валентину… Все это он сознавал.
Но в то же время сознавал и другое. Он знал, подкоркой чувствовал, душой ощущал, что такого любовного сумасшествия у него никогда в жизни, скорее всего, больше не будет.
А потому готов был ради этих мгновений все забыть и забыться.
Саша не видел сейчас гостиничных исцарапанных стен и надколотого зеркала, истертой плитки на полу и ржавых потеков на ванне. Он не ощущал даже тугих плетей душевых струй. Он испарился, он растворился в том блаженстве, что окутывало его в эти мгновения. Не плоть его впивалась в ее плоть, не маникюр ее царапал его спину. Он перестал быть чем-то материальным, он стал впитывающим блаженство эфемерным неведомым естеством, растворяющимся в нектаре эфирным духом. Он блаженствовал, откуда-то из восхитительного далека осязая губами закрытые ее глаза, слыша сквозь туман забвения вздохи истомы, обволакивая собой ее прохладную кожу, вдыхая дурманящий запах мокрых ее волос, впиваясь в приоткрытые губы, которые хотели только одного — его поцелуев… Он видел все это каким-то неземным, волшебным взором. Потому что выпал из привычного человеческого измерения.
Ему вдруг неудержимо захотелось перебраться в спальню. Он подхватил невесомое тело девушки сильными ладонями и радостно задохнулся, когда она с готовностью обвила его шею стебельками тонких своих рук и счастливо засмеялась. Он нес ее в комнату, и в душе его звучала музыка. И он танцевал, держа
