огне которого продолжал трепетать огонек.
— Надеешься там выход найти? — спросила Кира, шагая рядом и пытаясь приноровиться к широкому шагу Олега.
— Там что-то есть, — пожал плечами ведун. — Нечисть какая-то засела. Придется либо подружиться с нею, либо выпустить ей кишки. У тебя оружие есть?
— Нож есть.
— А оружие?
— Учитель говорил, если воля твоя крепче камня, то рука способна разить отточенную сталь.
— Учитель твой однорукий или совсем без рук?
— Он… нормальный… — не поняла шутки девушка.
— Странно. Что же он не попробовал применить свою теорию на практике? — Олег выдернул из ножен подаренный князем кинжал. — Если верить обещаниям Радомира, против нечисти этот клинок должен работать так же надежно, как и против живых существ.
— Спасибо… — Девушка сделала несколько взмахов. Легкий клинок пришелся ей как раз по руке. Длиной в локоть и шириной в три пальца, кинжал напоминал маленький меч. Теперь за назначенную Микулой телохранительницу можно было оставаться более-менее спокойным.
— Тоже мне, волю они закаливают, — хмыкнул Середин, поднимаясь на крыльцо. — Пусть он свои теории Радуловскому булату попытается изложить. Можно даже предварительно одеть его в строительную каску и испанскую кирасу.
Он подошел к двери и удивленно замер, склонив набок голову. Там, где всего несколько минут назад покачивалась сколоченная из толстых досок створка, теперь остались одни обломки. Середин осторожно поднял щепку и повертел в руках.
— Интересная тут песня заводится, — пробормотал он. — Только одна проблема. Я смысл понять не могу. Кира, посмотри-ка.
Девушка взяла у него щепку и внимательно оглядела со всех сторон.
— Кто-то был жутко голоден. Вон как дерево обглодал.
Олег кивнул. На том, что осталось от двери, четко виднелись следы от чьих-то зубов, причем зубов не человеческих, а длинных и тонких, заостренных к концу. Либо волчьих, либо медвежьих, либо еще кого из зверей — так хорошо ведун в хищниках не разбирался.
— Интересно, когда же этот «кто-то» успел поработать челюстями? Мы ведь стояли в нескольких шагах, но ничего не слышали.
Медлить дальше просто не имело смысла, и Олег переступил остатки несчастной двери, прошел в сени. Здесь царила неестественно непроглядная темнота.
— Эй! Есть кто живой? — Его голос словно столкнулся с мягкой преградой и сразу затих. — Люди добрые, пригласите на огонек. Ась? Мы тут свечечку запалим, хорошо?
Ведун помнил, как вчера подорвал немалый куст и опалил целую поляну, пробуя заговор огня, но иного выхода в данной ситуации он не видел. Нужно просто слова говорить потише и руками сильно не махать. Не любят огневики лишней суеты. Облизнув пересохшие губы, Олег зашептал тихо, но быстро. Вспышка — и на ладони задрожал маленький язычок огня, а под ногами прошуршали маленькие существа, сыпля разноцветными искрами.
— Спасибо, други огневики, дети Перуновы, — шепнул ведун им вслед.
Середин приблизился к двери в жилой сруб, протянул руку с огоньком. Вздрогнула тьма, отступила, таясь по углам. Пока ничего страшного не показывалось. Свежая солома, зачем-то сваленная в углу, наполняла воздух одуряюще пряным ароматом, на бревенчатых стенах застыла копоть. И тишина. Даже стук сапог глухо звучал, от стен не отскакивал, а словно тонул в них. Олег приблизился к печи, собираясь заглянуть в соседнюю комнату, и вдруг услышал — нет, почувствовал — какое-то шевеление в сенях. Он резко обернулся и заметил, как кто-то прошмыгнул в углу, потом еще и еще. Настолько стремительными оказались эти твари, что ведун не успевал даже разглядеть их. Внизу живота возник противный холодок — Середин быстрым движением пересадил огонек на плечо, перекинул из-за спины на руку щит, начал пятиться обратно, к выходу.
Под ногами мелькнула тень, и ведун резко опустил щит — послышался глухой удар, деревянный диск чуть повернуло, и тень исчезла. Почти сразу послышалось едва слышное шипение, тихий чавкающий звук. И из темных углов, словно в кошмаре ребенка, наслушавшегося на ночь страшных сказок, стали появляться длинные сгустки тьмы. Они стелились по полу, извивались спиралями, уплотнялись и обретали более узнаваемые формы.
Ведун, повернув голову, резко дунул на сидящий на плече огонек — тот полыхнул ярким светом, едва не опалив щеку, и мгновенно разогнал мрак. Середин облегченно перевел дух: гиены. Всего лишь обычные трусливые гиены, которые питаются падалью, тем, что им оставляет насытившийся хищник. Теперь ведуна уже не пугал их мерзкий лай, горящие жадностью глазки. Хотя, конечно, лучше встретиться с одним львом, нежели с сотней таких вот трупоедов.
Между тем твари следили за застывшими людьми с голодным азартом. Похоже, им хотелось поиграть, напугать жертву до безумия, а уже потом разорвать зашуганную беззащитную добычу. Однако ныне им сильно не повезло: их увидели.
Выгнулась в прыжке одна гиена — Олег ткнул острием сабли прямо в распахнутую пасть. Падальщица взвыла и, упав на пол, рассыпалась прахом. Тут же сразу две твари кинулись на Середина с разных сторон — одну он принял на щит и располосовал вдоль хребтины, после чего, перебросив клинок, отсек голову второй. И к его ногам посыпались две горсти пыли.
— Кто это, ведун? — сжала клинок двумя руками Кира.
— Нечисть, — кратко ответил Олег, словно это могло хоть что-то прояснить. Ведун надеялся только на то, что эти колдовские хищники не оживают после смерти, подобно криксам, которые, даже разрубленные в куски и раскиданные по сторонам, потихоньку сползаются, слипаются, чтобы снова стать единым целым и опять порхать над чахлыми болотными березками или ползать по рыхлой тине.
Тихо порыкивая и ехидно хихикая почти по-человечески, гиены кружили вокруг добычи. Люди прижались спиной к стене, и твари больше уже не рисковали приближаться на расстояние удара. Казалось — все успокоилось, опасность миновала. Но только на первый взгляд: Середин прекрасно понимал, что время играет против них. Люди рано или поздно устанут, им захочется посидеть или даже поспать. Подаренный Перуном огонь тоже наверняка имеет какой-то срок действия — а выжить в темноте в схватке против целой стаи нет ни единого шанса.
— Двигайся к выходу, — подтолкнул девушку ведун, но стоило ей сделать шаг, как по маленьким сеням разнесся протяжный оглушающий вой, больно ударив по ушам. Олег чуть не бросил оружие, чтобы зажать уши руками, — и как раз в этот миг гиены кинулись в атаку.
Сабля ведуна чиркнула по горящим яростным голодом глазам, прорубив одновременно три головы. Кира приняла кинувшуюся на нее гиену на кинжал, вскинула над собой, пнула ногой другую — на людей просыпался сухой прах, и девушка рубанула освободившимся клинком третьего врага. Мертвую тишину разрывало только тяжелое дыхание людей и тихий шелест опадающей пыли. Вокруг мелькали обретшие плоть сгустки тьмы, обжигая их ненавистью, щит постоянно сотрясался от ударов. Олег торопливо работал саблей, в пылу схватки почти не ощущая, как время от времени какая-нибудь особенно проворная тварь вцеплялась в него зубами. Однако в сапогах уже начала чавкать кровь. Стало ясно, что продержаться долго в таком бешеном темпе они не смогут — либо кровью истекут, либо руки слушаться перестанут. И тогда их захлестнет волна голодных гиен.
— Давай! — Середин пихнул девушку в сени, прыгнул за ней, развернулся, приняв на щит кинувшихся зверей, смахнул их саблей и начал быстро пятиться, ощущая спиной спину Киры и одновременно подталкивая ее. Тело-хранительница непрерывно взмахивала рукой, пиналась, откидываясь назад, и очень часто вскрикивала. Как показалось Олегу — от боли. Разумеется, без щита ей было очень тяжело, но ведун сомневался, что, поменяйся он с ней местами, положение девушки станет лучше. Так он ее хоть подталкивал. А если двинется первым, а она отстанет — сожрут.
— Порог!!! — срывающимся голосом выкрикнула Кира.
Олег благодарно кивнул, пару раз поднял ноги повыше и оказался на свету. Молодец девчонка, догадалась предупредить! А то ведь и споткнуться мог — с однозначным кровавым результатом.
