Стихи

Нет цели, нет надежд, нет силы; ну так что же!
Есть ненависть, что ржет под шпорами судьбы;
Еще ты не мертва, еще в последней дрожи
Страданье под хлыстом взметнется на дыбы.

Проси — еще! еще! — увечий, язв и пыток,
Желай, чтоб тяжкий бич из плоти стон исторг,
И каждой порой пей, пей пламенный напиток,
В котором слиты боль, и ужас, и восторг!

Я надорвал тебя в неистовой погоне!
О кляча горестей, топча земную твердь,
Мчи одного из тех, чьи вороные коми
Неслись когда-то вдаль, сквозь пустоту и смерть!

Перевод Мих. Донского

Осенний час

Да, ваша скорбь — моя, осенние недели!
Под гнетом северным хрипят и стонут ели,
Повсюду на земле листвы металл и кровь,
И ржавеют пруды и плесневеют вновь, —
Деревьев плач — мой плач, моих рыданий кровь.

Да, ваша скорбь — моя, осенние недели!
Под гнетом холода кусты оцепенели,
И вот, истерзанны, торчат в пустых полях
Вдоль узкой колеи, на траурных камнях, —
Их рук — моих, моих печальных рук размах.

Да, ваша скорбь — моя, осенние недели!
В промерзшей колее колеса проскрипели,
Своим отчаяньем пронзая небосклон,
И жалоба ветвей и карканье ворон —
Стон сумрака — мой стон, затерянный мой стон.

Перевод Г. Шенгели

Голова

На черный эшафот ты голову взнесешь
Под звон колоколов — и глянешь с пьедестала.
И крикнут мускулы, и просверкает нож, —
И это будет пир, пир крови и металла!

И солнце рдяное и вечера пожар,
Гася карбункулы в холодной влаге ночи,
Узнают, увидав опущенный удар,
Сумели ль умереть твое чело и очи!

Зло величавое змеей в толпу вползет,
В толпу, — свой океан вокруг помоста славы
Смирившей, — и она твой гроб, как мать, возьмет,
Баюкать будет труп кровавый и безглавый.

И ядовитее, чем сумрачный цветок,
Где зреет ярче яд, чем молнии сверканье,
Недвижней и острей, чем впившийся клинок,
Властней останется в толпе воспоминанье.

Под звон колоколов ты голову взнесешь
На черный эшафот — и глянешь с пьедестала,
И крикнут мускулы, и просверкает нож, —
И это будет пир, пир крови и металла.

Перевод В. Брюсова

Из книги «Черные факелы» (1891)

Законы