всегда был один и тот же приговор.
А ведь даже гремучники сражались — за своих.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
1
Карантин сохранялся вот уже более недели. Постепенно эвакуирован — и затем оцеплен — был значительно больший, нежели в начале, участок территории Малой Охты. Бригады МЧС, врачей, ветеринаров, милиции, змееловов прочесывали охваченные карантином кварталы метр за метром, днем и ночью. Однако никаких следов ни змей, ни их активности обнаружить, к счастью, не удалось.
Главное, что вселяло определенный — пусть и осторожный — оптимизм, это то, что в подвалах снова появились крысы. К тому же на том, захваченном змеями треугольнике, снова забегала стая полудиких собак, избравшая этот квартал сферой своего обитания еще добрых пару лет назад. Где прятались собаки на время нашествия даймондбэков — никто не знал, да это было и не важно. Важно было то, что чуткие уличные звери опасности уже не ощущали.
Кремер посмотрел на свое отражение в огромном зеркале вестибюля. А что, подумал он, вполне ничего. Джинсы, темные замшевые полуботинки, вельветовая рубашка и серая куртка-плащевка. Нормальный гражданин, ничем не хуже других.
Он протянул в окошко свой паспорт. Дежурный офицер выписал пропуск, время от времени отрываясь от бумаг и удивленно поглядывая на Кремера. Потом протянул ему пропуск. Майор кивнул и двинулся по лестнице на третий этаж — в главный кабинет управления.
Старлей, сидевший за столом в приемной, скривившись, оглядел Кремера с головы до ног и жестом указал на дверь: прошу. Майор потянул дверь на себя и, не спрашивая разрешения, вошел внутрь.
Круглов стоял возле своего стола, исподлобья поглядывая на Кремера. Когда тот подошел поближе, начальник управления пожал ему руку и подвинул стул.
— Садись, Петр.
Кремер сел, осматриваясь по сторонам, словно видел этот кабинет, в котором бывал многие десятки раз, впервые.
— Ну что, брат? С чего начинать будем? — спросил Круглов.
— По привычке и по логике, Александр Тихонович. С начала.
Полковник хмыкнул.
— Знать бы еще, где начало у этого клубка. — Он секунду подумал, потом предложил: — Ладно, давай начнем с проблем ненашенских. Как у тебя с ФСБ прорисовывается?
— Так это не у меня с ними, а у них со мной, — пожал плечами Кремер. — Ну что, толковали, конечно, вежливо, этого не отнимешь…
— Брось, Петр, — Круглов устало махнул рукой. — Не балагурь. Не та свадьба. Давай по-серьезному. Смешно, сам понимаешь, ни тебе, ни мне не будет.
— Виноват, Александр Тихонович. Ну ведь и не стреляться же мне, в самом-то деле…
— А есть из чего? — поинтересовался полковник.
— Так и не из чего! — оживился Кремер. — Табельный «Макар», как и положено, в оружейку сдал, со всем прочим полагающимся, вплоть даже до кобуры потертой…
— Табельный, — кивнул Круглов. — Как будто ты его когда-то таскал.
— Ну, — потупился Кремер, — когда-то, может, и таскал…
— Ладно, — устало произнес начальник управления. — Твоя трофейная игрушка — она твоя и есть. Я, во всяком случае, отбирать не стану. А вот другие могут и отобрать.
— Так я ж с ней по Невскому не бегаю, в воздух не стреляю, — парировал Кремер.
— Что и странно, — не удержался Круглов. — За тобой бы не заржавело. Ну, дальше. Что ФСБ от тебя надобно будет?
Кремер нахмурился.
— Да они, видимо, еще сами толком не определились. Кому под зад, кому на грудь — и все такое. Подписку о невыезде, конечно, взяли. Я, конечно, дал — как сознательный в этом деле гражданин.
— Подполковника Бардина видел?
Кремер кивнул.
— Не уверен, правда, что подполковника.
Брови Круглова поползли вверх.
— Разжаловали, что ли? Вот так, на раз?
Майор, прищурившись, посмотрел на начальника.
— А что, с этим делом проблемы бывают? У нас, например? — И, не дождавшись ответа, продолжал: — Не разжаловали. Рапорт он написал на увольнение. Подписан рапорт или нет — не знаю. Потому и говорю: не уверен, что подполковник.
— Так чем с тобой Бардин поделился?
Кремер хмыкнул.
— Он же по профессии кто? Лишнего не наговорит. Но так я все-таки понял, что кандалы мне по их линии, вроде, не грозят. Телегу, конечно, отпишут на ваше, Александр Тихонович, имя — но ведь и с телегой они, как мы понимаем, запоздали.
Круглов встал из-за стола, подошел к Кремеру и, взяв один из стульев, сел напротив майора.
— Запоздали, Петр. Теперь насчет кандалов по нашей линии… Ушел ты, брат, от кандалов. Вот настолечко, — полковник свел вместе кончики большого и указательного пальцев, — ушел. И то потому, что кое-кому большого пота и крови это стоило.
— За это спасибо, Александр Тихонович. Честное слово, не ерничаю. Спасибо, товарищ полковник.
Оба умолкли. Кремер оглядел стол. Круглов перехватил его взгляд.
— Не ищи. Пепельниц не держу. Да ты кури давай. Стряхнешь вон в стакан.
Майор, достав из кармана пачку «черного Петра», закурил.
— И по каким же статьям меня к стенке ставить мечтали?
— Мог бы и сам догадаться, — ответил полковник. — Хотя и неожиданные повороты сюжета тоже случились, не без того.
— А все же?
— Ну, во-первых, конечно, Мельниченко. Полковник. Прилюдно тобой униженный и избитый.
— Все-таки большой фрукт оказался?
Круглов махнул рукой.
— Фрукт-то он фрукт, это на сто процентов. Сам, в общем, не маленький, но тесть у него…
— И кто же тесть?
Полковник хмуро посмотрел на Кремера.
— Не твоего ума дело, кто у него тесть. Есть тесть, и есть чем тебя съесть. Хватит? А если мало, то добавлю, что и министр, на которого я через совсем уж заветные каналы выходил, уверен не был, что тебя от тюрьмы да от сумы отмазать сумеет. Примерно понятно, где тесть?
Кремер кивнул.
— Так Мельниченко этот очень твоей крови жаждал. Всерьез жаждал. Уж не знаю, как его уговорили — или обломали.
— Лучше бы обломали…
