покором да с богатой данью старшины прииртышских татар, что от страху жилища свои покинули и с семьями удалились было в недолазные места.
Казаки были выстроены по улице в два ряда. Атаманы, чтобы грознее показаться, вышли встречать перемётов, облачась во всю воинскую сбрую. Караульный голова вел князцов и старшин к съезжей избе, казаки палили из пищалей. Сибирцы от испуга падали ниц, ползли, поднимались и, оглушенные громом пушканов, опять падали.
Оробевшие сибирцы, растерянно улыбаясь и кланяясь, проходили в избу, рассаживались по лавкам, стараясь по привычке занять как можно меньше места.
Были вызваны толмачи вогульского и остяцкого языка. Разговаривать по-татарски казаки и сами знали.
Перелёты здоровали Ярмака на сибирском царстве и наперебой делились вестями:
– Кучум живет в Ишимских степях в юртах у князя Елыгая... Совсем дряхл стал, отпаивают его кровью козлят.
– Говорит Кучум: лучше быть пастухом у своего народа, чем султаном у чужого.
– Нарымцы бедуют, голодом поморили собак и сами которые кончаются...
– У барабинцев буран угнал в Бухару табун коней в десять тысяч голов.
– На зимнем торгу в Тюмени шаман Алейка подбросил шапку, она обратилась в
