тверские да суздальские...
– От долгов сбрели.
– В работы нас купец лукавством да насильством охолопил.
В толпе возмутителей шныряли зыряне, башкиры и татары. Вытолкнутый вперед Юлтама нерешительно заговорил:
– Хазяйн, бох ево знает, один день – бульно хорош, другой день – бульно палахой... Один день хлебишка давал, лаптишки давал, котел давал. Другой день приходил хазяйн – рыбка отбирал, птичка отбирал, шкурка отбирал, лошадку отбирал, все отбирал.
Рыжанко отсунул Юлтаму.
– Ты погоди, у нас тут свои заботы...
– Какой такой свой забот? Твой брюхо ашать хочет, мой брюхо ашать хочет – один забот...
Ярмак:
– В ваш уклад и правеж мне дела нет.
Общий голос:
– Правду говорим!
– Не спорю.
Казаки, иные взирали скучая, иные – хмуро.
– Ая-яй-яй, палахой дела, помирать надо, – сокрушенно сказал Юлтама.
– Помирать не надо, бежать надо, – негромко отозвался кто-то из толпы татар.
И снова заговорил Рыжанко:
– Живем мы тут помилуй бог как! Сыты бываем щедротами хозяина четыре дня в году – на пасху, рождество, прощеное воскресенье да Дмитровскую субботу. Хлеб выдает такой, что он и хлебом не пахнет. Кормить не кормит, а все понуждает, чтоб соли нагребали перед прежним с прибылью. Работа душит, некогда глаз поднять,
