— Понимаете, когда Лешка упал с корабля, я нырнул за ним, — объяснил Женя.
— Так…
— И краем глаза заметил на днище что-то выпуклое. Прилипло, или прикрепили что-то. Но тогда и так забот хватило. А на следующий день я вспомнил. И нырнул. Решил посмотреть, что это такое.
— Так это же мина была! — спохватился Сан Саныч.
— Конечно, мина, вы же сами знаете! Только я сначала этого не понял. Снял, раскрутил. И только потом дошло, — вздохнул Женя.
— Вот болван, ей-богу. А если бы рванула? — сокрушенно взглянул на него Сан Саныч.
— Честное слово, тогда я об этом не подумал. А когда во всем разобрался, даже пожалел немного, что там взрывателя не было. Может, медаль дали бы… — мечтательно протянул Женя.
— Я тебе дам медаль, — Сан Саныч угрожающе поднял руку. — Корабль мог подорвать! Ну, и что дальше было?
— Так вот. Раскручиваю мину, а там — мешочек. А в нем! Бриллианты! Заменил их обычной галькой и все поставил на место, — просто закончил Женя. Сан Саныч встал и нервно зашагал из угла в угол.
— А почему ты об этом никому не сказал? Женя надулся:
— Обижен был. Буравин списал меня на берег. Да и, честно говоря, хотел понаблюдать, кто вокруг корабля крутиться станет? Чьи это брюлики?
— Эх! Вот я тебя перед Буравиным выгораживаю, как серьезного человека, а ты — пацан пацаном! — возмутился Сан Саныч.
— Я теперь не знаю, что с этими бриллиантами делать. Может, в милицию отнести? — неуверенно спросил смущенный Женя.
— Если в милицию, то тебя задержат для дачи показаний. И не пойдешь ты в рейс, — задумчиво покачал головой Сан Саныч.
— А что делать?
Подумав, Сан Саныч хмуро ответил:
— Вечно мне за тебя отдуваться. Давай сюда эти камешки. Я отнесу.
— Я спрятал их в надежном месте. Пойдемте, покажу, — подхватил Женя, и они вместе направились к выходу.
Угрюмый Самойлов зашел в кабинет к следователю. Тот поднял на Него глаза и сердито сказал:
— Мы, кажется, договорились, что ты будешь заниматься своими делами, а я — своими.
— К сожалению, твои дела напрямую касаются меня. Ты обвиняешь моего сына в попытке убийства, — процедил Самойлов.
— Не обвиняю, а выдвигаю версию, по которой Костя может быть к этому причастен, — уточнил следователь.
— Почему ты так решил? Давай обсудим, — решил все выяснить Борис.
— Еще раз повторяю тебе, что у Кости есть мотив. Это — его давний спор с Алешей из-за Кати, — устало сказал Григорий.
— Я не считаю это веской причиной для того, чтобы брат поднял руку на брата. Мне кажется, что ты делаешь из Кости какое-то исчадие ада! — Борис сжал кулаки. Григорий начал заводиться:
— Никого я из него не делаю. Я пытаюсь трезво оценить ситуацию и все взвесить. В конце концов, я выполняю свою работу…
— А мне почему-то кажется, что ты в последнее время целенаправленно копаешь под меня и под мою семью! — настаивал на своей версии Борис.
— Борис, возьми себя в руки, — холодно ответил следователь.
— Нет, ты должен мне объяснить. Чем тебе мешает мой сын?!
— Ты знаешь, в последнее время я обнаружил очень странную зависимость: как только происходит что-нибудь криминальное, Костя оказывается поблизости, — Григорий напряженно посмотрел на Самойлова. — Это тебе не кажется странным?!
— И поэтому ты решил завести дело на него? — помолчав, наконец выдавил из себя Самойлов.
— Я не хочу никаких протоколов и документов, я просто хочу по-человечески с ним поговорить, — вздохнул следователь.
— А почему тебя интересует только Костя? Если хочешь разобраться — зайди к Алеше, поговори с Катей. Между ними действительно запутанный, сложный треугольник… Но это все же их личное дело, и оно никак не тянет на уголовное.
— Хорошо, я поговорю. А ты не прячь сына и не покрывай его. Пусть зайдет ко мне, — сдержанно согласился следователь.
— Я никого не прячу. Просто Костя сейчас очень занят… — начал было Самойлов, но Григорий прервал его:
— Борис, я, по-твоему, вчера родился? Или слепой? Веди себя по-мужски и не опекай его, как баба. Он мужик взрослый. Мы с ним поговорим и во всем разберемся. Это — моя работа.
— Хорошо. Я обещаю тебе. Костя придет. Сам… — подумав, спокойно сказал Самойлов.
Пытаясь успокоить плачущую Катю, Леша положил ей руку на голову:
— Катенька, успокойся. Я понимаю, как тебе сейчас тяжело.
Но Катя была не в силах ответить.
— Тебе действительно трудно принять решение. Ты мечешься. Но я хочу, чтобы ты знала: я по- прежнему люблю тебя, — продолжал Леша.
Катя повернулась к нему, на глазах у нее были слезы.
— Правда? — тихо спросила она. Алеша немного оживился:
— Конечно. Ты не смотри, что я сейчас такой… Я буду заниматься! Я встану на ноги! Я вылечусь!
— Мне так хочется в это верить, — вздохнула Катя.
— Если бы я с самого начала знал, что ты со мной, мне было бы намного легче.
— Это — моя вина. Я заставила тебя мучиться. Прости меня, — Катя ласково взяла его руку в свою.
В этот момент в комнату вошла Полина. На ее лице отразилось нескрываемое удивление.
— Катя, я не понимаю, что ты здесь делаешь, — медленно произнесла она.
— Мама, ты не представляешь, как я рад! — воскликнул Алеша. — Мы с Катей обо всем поговорили. Наконец-то я ее увидел.
— Катя, я же просила тебя не заходить сюда, — в голосе Полины скользил ледяной холод.
— Я, пожалуй, пойду… — виновато засуетилась Катя.
— Мама! Я не понимаю… — запротестовал Леша.
— Можно мне хотя бы иногда навещать Лешу? — умоляюще посмотрела на Полину Катя, но та сухо ответила:
— Думаю, нет.
— Что происходит? Почему ты решаешь за меня? — недоумевая, обратился Леша к матери.
— Потому что Катя тебя предала! Выйди, пожалуйста, — обратилась она к девушке.
— Но Катя мне теперь не невеста, а друг, — возразил Леша.
— Да. Могу я быть другом вашему сыну? — с надеждой спросила Катя.
Полина смерила ее взглядом и покачала головой:
— Думаю, нет. И закончим на этом. Пойдем, нам нужно поговорить.
И не обращая внимания на Алешину досаду, Полина вывела Катю из комнаты. В кухне Полина холодно и жестко сказала:
— Я хочу, чтобы ты поняла,-Катя. Я не позволю тебе мучить моего сына.
— Я не мучаю… — начала было Катя, но Полина ее перебила:
— Я все вижу! Любишь Костю — люби на здоровье. Если только ты его действительно любишь. А о Леше даже думать забудь!
— Как вы можете! Вы же должны понимать, как мне сейчас трудно разобраться в своих чувствах… — воскликнула Катя, но Полина и тут не дала ей договорить:
— Ты эти сказки для других оставь. Не можешь разобраться — сиди дома и думай.
— Как вы не понимаете! Все постоянно требуют от меня ответа, все просят меня определиться.
