— Маша, все мы, и Леша тоже, знаем, что вы не имеете никакого отношения к аварии!
— Значит, Леша выздоравливает… — улыбнулась Маша.
— Да! Еще раз вам огромное спасибо за помощь! И… в общем, мы думаем, что сиделка ему больше не понадобится.
Сан Саныч снова взял Самойлова за рукав и повторил:
— А теперь все-таки пошли на улицу. Поговорим, друг любезный…
Как только они вышли из дома, Сан Саныч раздраженно сунул Самойлову в руки конверт с деньгами.
— Забери. И как тебе только в голову могло такое прийти?!
— Прости, Сан Саныч. Я извиниться хотел…
— Извиниться? За то, что девка ни в чем не повинная в тюрьме сидела?! Ты хоть понимаешь, что это для нее было?
— Я понимаю…
— Нет, не понимаешь! Вы ей чуть жизнь не сломали!
— Саныч, это недоразумение.
— Что? Недоразумение? Ты думаешь, мы все тут идиоты? Не поняли, откуда у Маши ампулы взялись? Да от сынка твоего, Костика, и взялись! Он их Маше подкинул!
— Он ничего плохого не хотел. Просто испугался, растерялся…
— Не рассказывай мне сказки. Я хорошо твоего старшего сына знаю. Он всегда умудряется сухим из воды выходить.
— Саныч, давай спокойно поговорим.
Я знаю, зачем ты сюда пришел. Это такой хитрый, упреждающий маневр: решил проверить, не будем ли мы жаловаться. И, если что, задобрить, рот деньгами заткнуть.
— Сан Саныч, поверь: Костя ужасно переживает, что так получилось.
— Мне плевать на его переживания. Скажи: он ответит за все, что Маше сделал?
Самойлов молчал.
— Нет? — понял Сан Саныч. — Я так и думал. Значит, благодаря тебе и твоим связям в милиции он останется безнаказанным.
— Я должен был ему помочь.
— Значит, так: вот твое приглашение на свадьбу, и уходи. Я знать тебя больше не хочу, — решительно заявил Сан Саныч.
— Саныч, постой. Пойми, Костя — мой сын. Кто еще его пожалеет, если не я?
— А эту девочку тебе не жаль? — укоризненно спросил Сан Саныч. Больше ему не о чем было говорить со своим старым другом Самойловым, и он ушел в дом.
Самойлов постоял немного, повертел в руках конверт, положил его обратно во внутренний карман пиджака и пошел к машине.
Сан Саныч вернулся к Зинаиде и сказал:
— Никогда не думал, что деньги так меняют человека. Я же Борьку с молодости знаю, другом его считал…
— Неужели он не понимает, как обидел этими деньгами и нас, и Машу.
— Я теперь даже не знаю, как дальше с ним общаться… — признался Сан Саныч.
— А мне Машу жалко. Она больше всех в этой ситуации пострадала. И продолжает переживать из-за этого Леши. Наверное, плачет сейчас у себя в комнате… — прислушалась Зинаида.
Старики, не сговариваясь, дружно поднялись и пошли в Машину комнату. Маша не плакала, но и радости в ее глазах не было.
— Как ты, Машенька? — Зинаида присела к ней на кровать. — Очень расстроилась?
— Да нет. Я рада, что Леша выздоровел, сам ходит…
— Повезло парню, — отметил Сан Саныч. — Все могло бы закончиться гораздо хуже.
— С другой стороны, он во мне теперь не нуждается, и я его больше не увижу… — продолжила свою мысль Маша.
— И очень хорошо! — уверенно сказала Зинаида. — Я точно говорю, Машенька! Видишь, что за семейка? Брат Леши тебя оклеветал, отец взятку хотел дать… Но нет худа без добра. Зато мы увидели, что они нам не ровня. Их деньги испортили. А мы люди честные.
— Ладно, Зин, что ты их всех в подлецы записываешь? Борис — хороший мужик, да и Леха тоже парень хоть куда, — вступился за друзей Сан Саныч.
— А Костя? — возмутилась Зинаида.
— Костя с гнильцой, это — да. Борис из-за него и растерялся, стал творить не пойми что.
— Помолчи, Саныч, — остановила его Зинаида. Она погладила Машу по голове и сказала:
— Никто из этой семьи нам не нужен. Хватит грустить, внучка. Всякое в жизни бывает. Главное — забыть плохое и жить дальше. Пошла бы ты, погуляла, развеялась.
— Я и сама об этом подумала. Хочу с Ксюхой увидеться. Соскучилась.
— Правильно! У нее, наверное, как обычно, куча новостей.
— Интересно, как она? Не заходила к нам, пока я… пока меня не было?
— Нет, не заходила. Видно, работы как всегда невпроворот. Она ничего не знает о тебе, Машенька. Ни про ампулы, ни про милицию… Мы с Санычем эту ситуацию не афишировали…
Полина решила, что пора выполнять то, что обещала мужу: заказывать банкет. Она пришла в ресторан «Эдельвейс» и нашла Леву.
— Добрый день, Лев Давидович. Лева, улыбаясь, шел ей навстречу:
— Мое почтение, Полина Константиновна. Что угодно? Мне кажется, вы желаете сделать заказ.
— Угадали. Намечается один юбилей. На ближайшие выходные.
На Левином лице изобразилась максимальная готовность сделать все и даже больше, чем все.
— Организуем по высшему разряду. Если не секрет, что празднуем? — поинтересовался он.„— День рождения?
— Нет. Серебряную свадьбу, — без особой радости сообщила Полина.
— Вашу с Борисом Алексеевичем? Поздравляю!
— Спасибо. Стол нужен на пятьдесят человек. Рассаживать по протоколу. Меню составьте, пожалуйста, сами. Я подготовила список гостей, чтобы вам было легче.
Полина передала Леве список, Лева стал его читать, и было видно по его лицу, что фамилии ему знакомы:
— О, я вижу, среди приглашенных — вице-мэр! Его вкусы я хорошо знаю.
— Вот и хорошо.
— Я детально изучу список гостей, все спланирую. И составлю предварительное меню, чтобы вы ознакомились и одобрили, — предложил Лева.
— А это обязательно?
— Так принято. Но не извольте беспокоиться: все будет по высшему разряду. Лучшие блюда, живой оркестр, флористика… Я позвоню вам завтра. Это удобно?
— Я вам полностью доверяю, Лев Давидович.
— Спасибо, — обрадовался Лева. — Значит, стол я беру на себя?
— Да, пожалуйста.
— А карту вин вам дать домой? Чтобы вы спокойно все выбрали, — предложил Лева.
— Карту вин? — рассеянно переспросила Полина. — Нет, это тоже, пожалуйста, выберите сами. Я не специалист по винам.
— Хорошо. Но, может, у Бориса Алексеевича будут какие-нибудь пожелания?
— Может, — согласилась Полина, но тут же переложила и эту заботу на Леву: — Вы позвоните ему, пожалуйста. Спасибо, что приняли заказ.
Да, редкий заказ принял Лева. И редко какая заказчица так загружала его проблемами выбора.
Работы, таким образом, у Левы было много, но личные дела тоже надо было решать. Поскольку Машу выпустили, то Римма ни дня больше не должна была оставаться в тюрьме. Надо было вызволять ее. Лева принялся за дело со свойственным ему азартом и артистизмом.
