на меня посмотрит, улыбнется, и все — растекаюсь, как желе, все готов простить, только бы она на меня смотрела и улыбалась.
— Да, это тяжелый случай, — диагностировал Лева.
— А ты говоришь — счастье. Какое счастье, когда она с Лешкой, с моим родным братом… Как представлю себе, что будут жить они себе спокойно, ребеночка она ему родит, так прямо внутри все замерзает, представляешь? Хоть в петлю лезь, — теперь Костя выпил.
— В петлю не надо, — решительно отверг такое решение проблемы Лева. — Этим делу не поможешь.
— А как поможешь? Я уже — не поверишь, ходил к этой Маше, унижался. Просил ее помешать их свадьбе, ведь я же знаю, что она к Лешке неровно дышит.
— И что?
— Да ничего. Такая благородная, что отказалась, — махнул рукой Костя.
— Тогда я вот чего тебе скажу, Костя. Не надо ждать милостей от природы, надо брать их самому.
— Не понял.
— Никто посторонний тебе не поможет. Ни Маша, ни Катя. Это дело только твое и Леши. Тебе нужно пойти и поговорить с ним. Ведь если я правильно понимаю, он-то Катю не любит и собирается на ней жениться только из-за ребенка? Скажи, что усыновишь этого ребенка и будешь заботиться как о родном. Пусть, женится спокойно на своей Маше. Зачем вам всем страдать? Ведь эта женитьба никому не принесет радости. Он же парень нормальный, должен понять.
— Не знаю я, как показаться ему на глаза. Я столько гадостей ему сделал. Стыдно в лицо смотреть, — признался Костя.
— Ну, тут уж извини. Ты делал — тебе и отвечать. Хочешь быть счастливым и вернуть Катю — совершай мужские поступки.
— Ты думаешь?
— Уверен. И знаешь чего? Давай иди к нему прямо сейчас, не откладывай в долгий ящик.
— Ты прав. Надо брать судьбу в свои руки. Ну, на посошок! — предложил Костя, но бутылка была уже пуста.
Костя немного погулял по городу, чтобы протрезветь. Все это время он прикидывал, где может быть Катя, и наконец решил, что ее надо подождать у больницы. Однако увидел он ее раньше.
Катя быстро шла вдоль берега к обрыву над морем. Встревоженный Костя побежал за ней, но Катя уже поднялась на обрыв и стояла на краю, заглядывая вниз. Там внизу плескалось море, которое обещало понимание и покой. Катя смотрела на волны, бьющиеся о камни, и плакала. Она подошла так близко к обрыву, что из-под ее ног стали вниз выскальзывать камешки. Как было бы хорошо полететь над этой жизнью, над этими проблемами, над этим непонятным страданием. Взмахнуть крылами и полететь! Катя развела руки, словно они действительно были крыльями.
— Катя! — закричал подбегающий к ней Костя. Катя обернулась, а Костя буквально вцепился в нее, чтобы оттащить от обрыва.
— Что ты делаешь? Пусти меня! Что тебе нужно? — стала отбиваться Катя.
— Мне нужна ты!
— Врешь ты все! Все вы врете! Никому я не нужна, никому! — Катя была в отчаянии.
— Катя, опомнись, что ты говоришь?
— Я не хочу жить, пусти меня! — теперь Катя почти кричала.
— Ты распоряжаешься не только своей жизнью, подумай о ребенке! — попросил Костя.
Катя как-то сразу обмякла в его руках. Вообще-то она об этом забыла.
— Какой еще ребенок?
— Ваш с Лешей, — напомнил Костя. — И ты должна жить ради ребенка! Ну и пусть он тебя бросил, пусть. Забудь его! Зачем он тебе? Ведь есть я! Я тебе помогу, мы воспитаем ребенка с тобой вдвоем, мне все равно, что он Лешин.
Катя вдруг засмеялась. Костя этого совсем не ожидал. Он решил, что у нее истерика.
— Ты что? Что с тобой?
Но Катя действительно смеялась.
— Ой, не могу, ребенок… Ой, держите меня, «воспитаем».
— Ты чего, а? Я же серьезно… — растерялся Костя.
— А я несерьезно! Нет у меня никакого ребенка, идиот! Нет, и никогда не было!
— Погоди, как это нет ребенка? Ты же говорила Алеше, что беременна, — совсем оторопел Костя.
— Господи, ну какие вы все… Я соврала! Я не беременна, понятно?
— Но зачем? — удивился Костя.
— Чтобы удержать Лешу! Чтобы он остался со мной хотя бы из-за этого. Но он… Он выбрал Машу! Ненавижу его!
— Катя, так это же хорошо! — Костя все понял и очень обрадовался.
— Что хорошо? Ведь он меня унизил, предал, а я его так любила!
— Это хорошо, что нет ребенка. Значит, ничего не мешает… Катя, нам с тобой больше ничего не мешает!
— Нам с тобой? — удивилась Катя.
— Конечно. Катя, я так рад! Катя, я не буду, как он, я тебя никогда не брошу! Катя, я люблю тебя!
— Что ты сейчас сказал? — тихо переспросила Катя.
— Я сказал, что люблю тебя.
— Несмотря на то, что я сделала? Несмотря на то, что я врала, притворялась, мучила всех?
— Да.
— А ты уверен, что сможешь простить меня? Что не будешь жалеть о том, что сейчас мне сказал? — Катя сомневалась в словах Кости.
— Уверен. Да, тебе я готов все простить! Костя обнял Катю, прижал к себе.
— Ты вся дрожишь… Тебе надо прийти в себя, Катюша. Пойдем куда-нибудь? Посидим, поговорим? — предложил он.
Катя молча кивнула, и они ушли от страшного обрыва, который так манил Катю.
Маша вдруг поняла, что любимый ею Алеша не совсем такой, каким она его себе представляла. Конечно, влюбленный всегда боготворит любимого человека, но на самом деле он всего лишь человек, со всеми человеческими недостатками. Раздумывая об этом, Маша пришла к Ксюхе в аппаратную.
— Ты чего такая кислая? — спросила Ксюха.
— Знаешь, я сегодня сделала для себя одно очень неприятное открытие. Оказывается, Алеша не совсем такой человек, каким я его себе представляла, — поделилась своим неожиданным для нее открытием Маша.
— Неужели он ест маленьких детей? — пошутила Ксюха.
— Мне не до шуток, если честно.
— Ну, извини. Рассказывай, я вся внимание.
— Представляешь, он сегодня в больнице, прямо при мне разорвал с Катей их помолвку.
— Вот это да! — Ксюха не расстроилась, а наоборот, обрадовалась.
— Но КАК он это сделал, ты бы видела! — не разделила ее радости Маша. — Он ее унизил, буквально втоптал в грязь. И все это на моих глазах. При этом еще хотел, чтобы я этому радовалась.
— Постой', а ты что, этому не радуешься? — удивилась Ксюха.
— Конечно, нет. Как он может так обращаться с девушкой, которая беременна от него! Ведь это же подло!
— Ты так считаешь?
— Я даже передать тебе не могу, что я чувствовала, глядя на него в этот момент. Это был совершенно другой Алеша — холодный, жестокий. Я никогда не представляла себе, что в нем есть все эти качества…
Ксюха посерьезнела:
— Если честно, я тебя не понимаю. Другая на твоем месте радовалась бы — ведь Алеша наконец
