— Вы же напали на след преступника, значит, ему надо как-то изворачиваться. А поскольку я — женщина, то и прибегну к чисто женскому оружию — обольщению.
Прерывисто дыша, она усадила его рядом с собой, приблизила лицо… и вдруг, рассмеявшись, вскочила.
— Ну, нет! Эти плавки нисколько не скрывают ваших истинных чувств, как то подобало бы сыщику. Кирилл густо покраснел, а Софья прыгнула в бассейн.
Через несколько минут ее стройная фигура появилась на другой стороне бассейна. Черная, мерцающая ткань купальника подчеркивала редкое совершенство форм. Ее великолепные пропорции восхищали и сводили с ума, очаровательная греховность проскальзывала в каждом ее движении, каждом взгляде.
Она вновь переплыла на сторону Кирилла и крикнула ему:
— Ну что же вы?.. Идите, поплаваем вместе!
Кирилл прыгнул в бассейн.
— Вода охлаждает! — сверкнули ее зубы.
— Не всегда! — многозначительно ответил Кирилл.
— Итак, почему я была в Барнауле?.. — насмешливо начала Софья. — А захотела!.. Вот и весь ответ!
— Софья, это намного серьезнее, чем выдумаете, — с досадой ответил Мелентьев. Она вплотную приблизилась к нему. — Ладно, ладно, — зашептали ее розовые губы.
— Кто-то должен помочь такому славному сыщику не напасть на ложный след… Ее рука скользнула по телу Кирилла так, что он вздрогнул.
— Софья!..
— Мы так целомудренны… — опять расхохоталась она.
Кирилл снисходительно улыбнулся ей в ответ.
— Ну, скажи еще, что я сегодня невозможна, — продолжала поддразнивать его Софья.
— Нет, — возразил Кирилл. — Ты сегодня как всегда. Она на минуту замолчала, а потом, тряхнув влажной медью волос, проговорила:
— Я не люблю быть как всегда, это меня пугает.
— Хоть что-то тебя пугает, — отозвался Кирилл.
Они опять сели на диван.
— Спрашивай! — недовольно бросила ему Софья.
— Что?.. Ты сама себя спросила: «Почему я была в Барнауле?»
— Почему… почему… — вздохнув, еще с большим недовольством проворчала она. — Ты вынуждаешь меня сплетничать, а я этого не люблю… Это удел убогих — таких, как Лика…
Синий взгляд Кирилла не принимал никаких отговорок.
— Хорошо! — нехотя согласилась Софья. — В тот же день, вечером, после отъезда Виктора в Барнаул, я с друзьями пошла в ресторан, и вдруг — что я вижу?.. В первый момент я просто не поверила своим глазам: его непорочная, зеленоглазая холодная красавица Елена сидит за столиком с каким-то мужчиной!.. Да мало того, что сидит, еще и поминутно с ним целуется. Я, признаться, растерялась… такая восхитительная возможность отрезвить Виктора, уверенного в ее непогрешимости!..
«Зачем это тебе было надо? — тут же отметил про себя Кирилл. — Если бы, как говорит наша Лика, 'Софка не возмечтала женить Виктора на себе'… Эх, Софья, — невольно вздохнул он, — неужели и тебе, как самой ординарной женщине, так уж необходимо окольцеваться?..»
— Но тут, — с неожиданным увлечением продолжала Софья, — мелькнула вспышка, и я выхватила фотоаппарат из рук моего приятеля. Потихоньку, выйдя из-за стола, я выбрала более удачную позицию и более затяжной поцелуй (они были уверены, что в уголке, за ветвями какого-то фикуса, их никто не видит), — усмехнулась она, — и сделала с десяток отличных снимков. Ну… и день спустя я уже была в Барнауле… вот и все. А ты, конечно, надеялся на что-то более таинственное и зловещее… Уже представлял, как я пробралась в лодку и утопила не чувствующего никакой опасности Виктора… Увы, нет! — она развела руками. — К сожалению, это сделал кто-то другой.
— Ты об этом жалеешь? — слегка удивился Кирилл.
— Иногда — да! — отрешенно глядя в сторону, ответила она.
— Понимаю! Реакция Виктора на твои снимки оставляла желать лучшего…
— Представь себе!.. Он лишь жестко рассмеялся и съязвил, что, оказывается, у Лики появилась достойная преемница… Никогда себе этого не прощу! — в сердцах воскликнула Софья. Во мне совершенно неожиданно заговорило низменное желание любовницы подставить жену в глазах мужа. Как будто этим можно чего-то достичь!.. Надо было лучше знать Виктора… Он никогда не простил бы, что мне известно об измене его жены, то есть — о его унижении… Я это поняла уже потом… Признаться, никак не ожидала от себя такой глупости…
— Как ты полагаешь: вернувшись, Виктор развелся бы с Леной?
— Думаю, да… хотя и не уверена. После моего опрометчивого поступка я теперь сомневаюсь во всем и вовсю проповедую Монтеня: «Que sa!s-je?»[4] Страшно признаться: ничего…
— И что потом? — не обращая внимания на философскую грусть Софьи, допытывался Кирилл.
— То есть? — не поняла она.
— Ты сразу вернулась в Москву?
— Ты же знаешь, что нет! Я задержалась там на несколько дней. Виктор уехал… а я принялась похищать краски у Алтая и переносить их на свои полотна…
— Пленка у тебя осталась? — поинтересовался Кирилл.
— И пленка, и фотографии… Виктор почти бросил их мне в лицо… Так что можешь полюбопытствовать…
— И полюбопытствую, — нежно проведя ладонью по ее руке, прошептал Кирилл. — Что, едем?
— Куда?.. Зачем?.. — наигранно — изумленно взмахнула ресницами Софья.
— Любопытствовать!
— Стоит подумать!
— Встретимся в холле у раздевалки! — торопливо произнес он и бросился в воду.
…В первый момент Кирилл не узнал Софью. Из раздевалки вышла совсем молоденькая девочка с пушистым хвостом, завязанным высоко на макушке. Длинные стройные ноги ее облегали темно-синие джинсы, на плечи была наброшена куртка.
— Это ты?! — воскликнул неподдельно удивленный сыщик.
— Что, без бриллиантов меня нельзя узнать?
Кирилл рассмеялся и подхватил Софью на руки.
— Ты сама — бриллиант!..
Ах, какое было блаженство вновь очутиться под прозрачным потолком ее мастерской. Кириллу казалось, что эти стены вместили в себя весь мир и что за ними уже более нет ничего… ни сверкающих огнями улиц, ни шумного потока машин, ни людей…
Кубики льда постукивали в бокале с джином. Кирилл довольно поглядывал вокруг.
— Софья! — он поймал ее, деловито снующую по мастерской.
— Да подожди!
— Софья! — он притянул ее к себе. — Меня одолевает любопытство!
— А кстати! Я думала, ты уже и забыл, зачем пришел!
Она выскользнула из его объятий, открыла ящик стола и протянула ему пленку и фотографии.
— Да, в самом деле, впечатляет! Мастерски сделано! — метнул он на нее насмешливый взгляд. — Я могу это забрать?
— Забирай и любуйся, сколько хочешь. Только к делу не приобщай, — серьезно добавила она. — Виктору это не понравилось бы.
«Черт возьми! — разозлился Кирилл. — Даже мертвый он над ними всеми имеет власть»
Мелентьев поднялся и со злостью впился в розовые губы Софьи. Обнимая друг друга, они
