то ли его привлекало тепло нагретого двигателя, то ли он все-таки слышал это негромкое монотонное жужжание, напоминающее жалобу мухи, бьющейся в паутине. Стало ясно, что взлететь они не успеют. Hо и пытаться атаковать серпента имевшимся у них оружием даже не стоило, кожа у серпента прочная, ее из ручных импульсников не пробьешь.
«Потеряем людей!» — тоскливо подумал Никодимыч и уже хотел отдать приказ рассыпаться по поляне для защиты вертолета, но сделать этого, к счастью, не успел. Откуда-то с небес к земле безжалостной стремительной птицей рванулся красный перехватчик, от его треугольных крыльев к земле понеслись несколько огненных струй. Прицел был точным — ракеты легли точно в тело серпента, смертельно раненный обитатель лауна забился на земле, свивая в беспорядочные кольца черно-белое тело, но наблюдать эту ужасную и вместе с тем удивительно красивую пляску смерти не было времени. Мысленно поблагодарив перехватчика за своевременную помощь, Никодимыч приказал следопытам продолжить погрузку в вертолет. Интересно, воздушная разведка, проведенная еще утром, ничего не сообщала о близости серпента. Небрежность воздушного наблюдателя могла дорого обойтись разведгруппе.
Таманцев грузился в вертолет в числе последних. Убедившись, что все люди на борту, он махнул рукой пилоту. Вертолет тяжело оторвался от земли и начал медленно набирать высоту, потоки воздуха от винтов заставляли раскачиваться кроны и стволы деревьев. Уже с воздуха он увидел мертвое тело серпента. Даже с высоты его размеры впечатляли. Можно было лишь удивляться меткости пилота перехватчика, положившего ракеты в цель.
И все-таки тягостно было покидать лаун, не обнаружив попавших в беду людей. Приказы не обсуждаются, но их можно осуждать.
Вертолет поднялся выше, он шел в синеве залитой лучами солнца, вокруг была небесная пустота, а внизу расстилались необъятные просторы лауна — сплошное зеленое море, в которое изредка врезались красные и бело-желтые пятна.
Где-то у горизонта у приемопередатчика высилась колоссальная вышка, невероятное творение инженеров и техников, позволяющая осуществить переброску грузов и людей из одного пространства в другое. Неподалеку от него находилась бетонная полоса аэродрома. Было уже видно, как на посадку заходит пара красных машин, возможно, те самые, что прикрывали вертолет с воздуха. И если ухитриться посмотреть вверх, можно было увидеть тающие в синеве исполинские крылья гигантской птицы, которая дежурно парила над лауном, Бич высоты, хищник, от которого не было спасения. Даже на вертолете.
Часть третья
ПРОСТРАНСТВО ДЛЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Глава первая
Лев Крикунов сидел в архиве, листая толстые красные папки с пожелтевшими от времени листами. Боже, кем и как писались первые приказы! Только что «ятей» не хватало и твердых знаков.
А приказы были очень любопытными — о назначении военным комиссаром Района некоего Фельдмана Михаила Поликарповича, о запрещении вывода рабочих-строителей в лаун без надежного охранения, об увеличении норм питания ВОХРу и заключенным в связи с изменением метаболизма организмов, о наказании начальника транспортного цеха Мрачковского СВ. за невыполнение указаний руководства, о строительстве грейдера от приемо-передаточного пункта до поселения с возложением полной ответственности на инженера Кускова Петра Николаевича, секретные директивы о предупреждении вредительства на строительстве Белоярской ТЭЦ Района… Читать эти документы можно было с неослабевающим интересом хоть до утра. Неожиданное открывалось Крикунову, трудно было даже подозревать, что все это десятилетиями происходило прямо под носом у всего остального населения страны.
Первый шок он уже пережил в беседе с соседом по этажу. Максимов на многое тогда открыл ему глаза и прежде всего объяснил суть происходящего в Районе, рассказал, что собой представляет Район. Поначалу разум отказывался верить в то, что Крикунов от соседа услышал.
Лев с сомнением смотрел на соседа по этажу.
— Иди ты, — сказал он. — Ты хочешь сказать, что мы сейчас… — Он недоверчиво помотал головой. — Не может быть, мне сказали, что все происходит в другом измерении. А ты…
— Тебе просто не сказали всего, — улыбнулся Максимов. — В конце концов, в том, что ты знаешь, есть зерно истины. Разве это не другое измерение, если меняются размеры? Их изменение обусловливают и изменения психологического плана, а также биологические изменения. Я вряд ли смогу тебе все объяснить, я же не специалист, но ты сможешь попытать биологов, они расскажут тебе подробнее.
Лев смотрел на него и не верил. Но пилот был серьезен.
— Значит, мы сейчас вот такусенькие? — Лев показал пальцами их нынешнюю величину.
Лицо у него было растерянное и такое забавное, что Максимов расхохотался.
— Меньше, — сказал он сквозь смех. — Меньше, ЛеяНи-колаевич!
История, которая неожиданно стала известной Крикунову, потрясла журналиста. Не было иного измерения, не было! А вот освоение новых территорий шло полным ходом, причем территория эта была совсем рядом, она являлась частью земной поверхности, а если говорить точнее, занимала часть заволжской поймы.
Началось все еще при Сталине, в тридцать шестом году. Советский биолог Иванов с группой исследователей работал над скрещиванием двух видов — человека и человекообразных приматов, пытаясь таким образом получить полноценное потомство. Прежде всего ему хотелось экспериментально подтвердить теорию Дарвина. У власти на его эксперименты были иные виды, какие именно — нам не слишком интересно, это не имеет ровно никакого значения для нашего повествования. Главное, в его группе работал молодой и крайне Одаренный биолог-генетик Валюсинский. Тогда еще генетику не заклеймили как лженауку, а на эксперименты с мухами-дрозофилами смотрели со снисходительным пренебрежением — мол, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы денег на свои исследования не просило. И вот Валюсинский, работая почти на общественных началах, наткнулся на многообещающее направление. Сделанное им открытие давало возможность многократно уменьшить размеры любого живого организма до воистину микроскопических размеров. На эту возможность обратил внимание вождь. Его привлекли вероятные политические последствия этого открытия. Ведь какая задача стояла перед пролетариатом в условиях построения социализма в отдельно взятой стране? Правильно, пролетариату предстояло похоронить капиталистическое окружение. Обычным путем это было сделать сложно. Но раз можно сделать человека маленьким, его с таким же успехом можно сделать большим. Представьте себе могущество советского бойца, если ростом он в десять — двадцать метров и голыми руками может поднять танк и зашвырнуть его в море. Представили? Представьте моряка, переходящего Атлантику вброд. Страшно не стало? Кстати, отголоски этих настроений в тогдашнем советском руководстве можно найти в романе Лазаря Лагина «Патент АВ», только в нем все черные замыслы приписывались проклятым империалистам. Примерно в то же самое время или несколько раньше Валюсинский выпустил книгу под названием «Большая Земля», в которой попытался предугадать возможные политические и экономические последствия своего открытия. Однако с увеличением роста ничего не получалось. Наука, конечно, умела много гитик, а вот это у нее не получалось. Сталин покладисто согласился — не получается, так не получается, что поделать, Мы, конечно, не можем пока взять милости от природы, но и насиловать ее не станем. Можно заселить маленькими советскими людьми все континенты мира, а когда их станет достаточно много, то что будет с империализмом, когда все малыши в один прекрасный день станут нормального размера?[7] Курировать данное направление в науке поручили Николаю Ежову, и тот едва не наломал, по своему обыкновению, дров, во всем видя вредительство и шпионаж. Одной из причин снятия и расстрела Ежова стало именно то, что он едва не лишил проект самого Валюсинского, однако тот сумел перед арестом пробиться на прием к Сталину, и тот принял решение. «Ишь ты, — сказал он с издевкой. Кто бы сопротивлялся миниатюризации, только бы не Ежов! Пора Коленьке на прокрустово ложе, не хочет сокращаться, значит, будет вытягиваться».[8] Чуть позже патронаж над проектом был поручен Берии, который зарекомендовал себя великолепным организатором. Людского материала хватало — лагеря к тому времени были переполнены. Но первым человеком, который выжил на экспериментальной территории в естественных условиях и вне лагеря, стал Сергей Сергеевич Думачев. Судьба его сложилась трагически, он ушел в лаун и потерялся, нашли его случайно спустя восемь лет. Его опыт показал, что выживание в микромире вполне возможно, и это было воспринято всеми с удовлетворением — у экспериментаторов появилась цель. Вместе с убийцей Троцкого Меркадером невольный Робинзон Крузо был секретным Указом удостоен звания Героя Социалистического Труда, отправлен на персональную пенсию. Проживал постоянно на даче, до конца своих дней ненавидел траву и беспощадно ее выпалывал на своем участке. С людьми почти не общался, любил ловить тарантулов и стравливать их в банке. Сблизился лишь с одним человеком, который оказался писателем Владимиром Брагиным. Рассказ о своем пребывании в Районе Думачев облек в форму фантазии, Братин до конца дней не подозревал, что он беллетризовал подлинные мемуары одного из столпов секретной для всех микронавтики. Разумеется, в сорок восьмом году он не посмел сделать героем книги человека, осужденного за антисоветскую деятельность. Появившаяся повесть Владимира Брагина «В стране дремучих трав» в доступной легкой форме рассказывала о приключениях Думачева в Районе. Правда, Братин удлинил пребывание героя в травяных джунглях до сорока лет, историю начал с дореволюционного времени, а самого Сергея Сергеевича во избежание упреков сделал провинциальным доктором и назвал Душевым.[9] Первые годы существования Района его население формировалось из осужденных, получивших так называемые десять лет без права переписки. Это был не расстрел, как до сих пор полагали многие исследователи, но ничуть не лучший вариант — плохо оснащенные и слабо экипированные люди осваивали территорию, населенную чудовищами, перед обликом и возможностями которых блекло человеческое воображение. Перед этим ужасом ничто сибирские лесоповалы, о которых с содроганием вспоминают вернувшиеся репрессированные. С лесоповалов можно было вернуться, из Района не возвращался никто. Неизвестно точно, сколько их кануло бесследно в травяных джунглях, рассказу 6 них можно было посвятить целое повествование, не уступающее по своему трагическому и нравственному накалу исследованиям А. Солженицына или рассказам В. Шаламова. Проект был секретным, о существовании Района знали несколько человек в стране. Со смертью Сталина и после расстрела Берии допуск к проекту остался лишь у неприметного чиновника по фамилии Бояславцев. Бояславцев сумел доложить о нем Хрущеву. Никита Сергеевич отмахнулся — держава выходила к звездам, Королев успешно испытал серию «Р», и появилась возможность уесть империалистов в нормальных масштабах. Однако Хрущев проявил некоторую дальновидность, оставив чиновнику определенные полномочия. Проект продолжил свое существование, но теперь уже во весь рост встала проблема пополнения населения людьми извне. Станислав Аркадьевич Бояславцев сделал ставку на воспитанников детских домов. Надо сказать прямо: ставка эта себя оправдала. Государству не было дела до вчерашних подкидышей и сирот, поэтому они охотно соглашались принять участие в освоении нового мира. Где находится этот мир, добровольцам не объясняли. Сначала достаточно было
