— Все в порядке, — раздался голос в эфире. — Это трескун на нас нарвался. Ребята ему весь бок разворотили. И все-таки он уполз. Ох и живучая тварь!
В голосе говорившего следопыта еще жил азарт схватки.
Группа была хорошо подготовлена. На тренажерах и в спортивных залах ее гонял ученик самого Кливоденко — мастер спорта международного класса по дзюдо Дзасохов, который после окончания спортивной карьеры помыкался никому не нужным по различным спортивным секциям учителем и сэнсэем, а потом неожиданно для друзей и многочисленных родственников завербовался на Крайний Север и, отфильтровавшись два года в Магадане, благополучно ушел в Район. Здесь ему было хорошо, здесь он нашел себя в качестве наставника и тренера молодых следопытов. К слову сказать, готовил он их очень неплохо, со старым эвенкийским охотником Николаем Толбеевым они составляли прекрасную пару учителей, готовивших для Службы безопасности великоленных специалистов. После быстротечного боя следопыты еще сохраняли боевой порядок, в группе было четко расписано, кто кого прикрывает и страхует, эти нехитрые правила, служащие выживанию и безопасности, в группе соблюдались неукоснительно.
Они вернулись в пещеру. После слепящего света дня в пещере вновь пришлось привыкать к полутьме.
— Молодец, — сказал начальник разведгруппы. — Растешь, парень, на глазах растешь.
Похвала была приятна, но Андрей Таманцев ничего не сказал, принимая слова начальника как должное.
— Мы их перехватим, — сказал Таманцев. — Они идут к Поселку и выбирают кратчайший путь.
— Не факт, братец, не факт. — Начальник разведгруппы присел и палочкой поворошил кострище. — Так… Грибки они ели, лаункофе из корешков варили… Интересно, кто это у них такой сообразительный?
— Дронов, — сразу же сказал Таманцев. — Он в Районе уже не первый год, в отличие от других знает многое, сам поисковик в недалеком прошлом.
Начальник разведгруппы выпрямился.
— Вызывай вертолеты, — сказал он. — Пусть они посмотрят лаун перед нами с воздуха. Может, опять повезет. Я так понимаю, опознавательного костра они не разводили, побоялись. И правильно сделали — смотри, сколько в лауне последнее время сухостоя. Порохом полыхнул бы! А если они такие предусмотрительные, то меня это только радует, тогда у мужиков хорошие шансы есть, даже если мы их и не найдем.
— Не найдем? — удивился Таманцев. Тяжелый импульсник он держал на плече, словно дубину. Конечно, тяжело ведь, попробуй потаскай на руке такую дубину весь день, под вечер руки отниматься начнут. — Как это — не найдем? Направление их движения мы знаем, скорость движения тоже легко рассчитать. Найдем, как не найти!
Они разговаривали у входа в пещеру.
Огромная скала в мелких трещинках нависала над ними, чуть в стороне дышали, колыхались, извивались, сплетаясь в невероятные узлы, зеленые непроходимые джунгли, при одном взгляде на которые было понятно, что начальник разведгруппы прав, а Таманцев — нет. Поиск в непроходимых джунглях невероятно труден, найти в лауне человека — все равно что отыскать иголку в стоге сена. Но начальнику максимализм Таманцева и его уверенность в своих силах были явно по душе.
Следопыты из Службы безопасности уже обшарили окрестности скалы, но безрезультатно, и сейчас держались плотной группой. В лауне расслабляться нельзя, за небрежность и расхлябанность лаун наказывает быстро и беспощадно. Следопыты знали это на собственном опыте, потери у них случались чаще, чем у иных обитателей Поселка, не зря же для них условия жизни были несколько иными, даже некоторые проступки, за которые любой иной обитатель Поселка был бы немедленно наказан вплоть до перевода на Материк, им сходили с рук.
— Пошли, что ли? — Командир разведгруппы устало потянулся, привычно вскинул импульсник. — Время! Время!
И они пошли — группами по двое, и каждая группа левее или правее предыдущей, чтобы остальные в случае необходимости могли прикрыть их, не боясь, что кто-то окажется на директрисе огня. Под ногами хрустело, воздух был влажен и тяжел, где-то высоко над лауном палило, выжигало все живое огромное беспощадное солнце, но надо было идти. Вертолеты в таком поиске помочь не могли, ведь перед поисковой группой стояла почти невероятная задача — отыскать одного или крошечную группу людей, чье направление движения и скорость перехода по джунглям были известны лишь приблизительно, а если говорить точнее — вообще неизвестны. И самое главное — затерянные в лауне были впереди тех, кто их искал, почти на декаду, а за это время с ними в джунглях могло случиться все, что угодно: Проделать этот путь вслед за ними предстояло пешком, и сделать это нужно было в максимально короткое время. И вертолеты использовать было невозможно — путники могли благополучно уйти уже далеко, но вполне могли попасть в беду совсем рядом с их недавним убежищем. Вертолеты могли только немного помочь, исследуя пространство впереди. Но и в этом случае весь расчет строился на случайной удаче. В тесном переплетении великанских деревьев и лиан, которые делали лаун похожим на зеленый ад, усмотреть что-то можно было только случайно.
«Найдем, — думал на ходу Таманцев, успевая, однако, обшаривать взглядом лаун перед собой и несколько сбоку. — Обязательно найдем. Не можем не найти. Лишь бы с ними больше ничего не случилось, лишь бы ребята не попали в беду до того, как мы их найдем!»
Он себя отлично чувствовал. Он был в обойме, его окружали люди, на которых можно было положиться в любых обстоятельствах. Они ничуть не напоминали тех, с кем сводила его судьба на Материке. Не шакалы, настоящие ребята, для которых заботы ближнего были едва ли не важнее своих собственных. И адреналина здесь тоже хватало. Это было место, где чувствуешь себя мужиком. Ни за какие деньги Андрей не согласился бы покинуть Район.
— Быстрее, быстрее! — закричал начальник разведгруппы. — Темп, мужики! Слишком сильно мы от них отстали!
Отставание во времени нисколько его не смущало. Впереди шли люди, практически не знавшие лауна и имевшие минимальные навыки выживания в джунглях. А за ними следопыты — люди, прошедшие специальную подготовку с учетом опыта различных разведслужб и охотников, месяцами пропадавших в тайге, и были они специально натренированы на действия в экстремальных условиях, поэтому передвигались они в лауне быстрее тех, кого искали, и ориентировались в джунглях быстрее, чем они. А следовательно, обязательно должны были их догнать.
Глава шестнадцатая
Вы когда-нибудь пробовали делать хирургическую операцию в походно-полевых условиях и вдобавок ко всему перочинным ножом? Дмитрию Дронову это сделать пришлось. Затянув ногу Симонова у паха жгутом, сплетенным из изможденных лиан, Дронов подождал, пока лианы подсохнут и стянут кровеносные сосуды еще теснее, и взялся за дело. Прокалив лезвие ножа на пламени, он решительно сделал надрез там, где кожа бугрилась, делая ногу Симонова бесформенной. Наверное, весп попался Симонову неправильный. Вместо того чтобы парализовать человека и унести его в гнездо, где вылупятся будущие личинки, он отложил яйца прямо в тело жертвы. Еще только проснувшись, Павел жаловался, что его лихорадит, потом впал в забытье, и, осматривая товарища, Дронов обратил внимание, как чудовищно распухло его бедро. Прощупывая мышцы, он наткнулся на круглые упругие яйца и сразу понял все. Медлить было нельзя, поэтому Дронову ничего не оставалось, как резать ногу товарища простым ножом. Разумеется, был риск занести инфекцию, но выбирать не приходилось — судя по всему, период созревания у яиц заканчивался, а лопни они, Симонову не смогли бы помочь даже в оборудованной по последнему слову техники клинике Района.
Симонов вскрикнул, дернулся и затих. Наверное, потерял сознание. Рана была слишком узкой, пальцы не лезли вглубь, и Дронов решительно увеличил разрез, стараясь не кромсать мышцы. Особых познаний в медицине у него не было, но то, что неосторожным движением можно повредить нерв или саму мышцу, он понимал хорошо. От теплой крови пальцы и нож стали липкими и скользкими, поэтому действовать приходилось с особой осторожностью.
Пальцы нащупали продолговатое упругое тело, он осторожно сжал их и потащил яйцо из раны. Это удалось с некоторым трудом. Через несколько минут перед Дроновым лежало три белых продолговатых яичка, которые, оказавшись вне живого тела, зажили собственной жизнью. Они словно дышали — поверхность яиц медленно вздувалась и опадала. Некоторое время Дмитрий брезгливо разглядывал их, потом, спохватившись, вновь обратился к ране. Ниток и хирургических игл у него не было, поэтому он заранее сплел моток нити из листа лекарственного растения, который ему не раз показывал во время прогулок у поселка его знакомый охотник Коля Толбеев. Виток за витком он обматывал бедро Симонова, стараясь, чтобы витки ложились рядом друг с другом, образовывая нечто вроде повязки. Закончив перевязку, он поднял товарища на руки и перенес его на приготовленную постель.
Вернувшись, он вздрогнул — одно из яиц лопнуло, и рядом с плоским камнем, на котором он делал операцию, извивалась сегментная бледная личинка с маленькой черной головкой. Испытывая брезгливость, Дронов сжег личинку и яйца импульсником на максимальном режиме. В земляной норе стоял запах горелой плоти, но на это не стоило обращать особого внимания.
Закончив работу, Дронов сел и только теперь почувствовал, как он устал. Даже руки тряслись. Оставалось надеяться, что все обойдется.
Пересилив себя, Дмитрий выбрался наружу, отошел подальше от убежища, тщательно вымыл руки и нож заранее приготовленной водой. Делать рядом с убежищем этого не следовало, мало ли кого мог приманить запах свежей крови!
Итак, их положение опять усложнилось.
В ближайшее время Симонов идти не мог, получалось, что им опять предстояло застрять в лауне на неопределенное время. Это вгоняло в уныние.
«Лошадку бы нам, — тоскливо подумал Дмитрий. — Лошадку!» Но лошадей в лауне не было. Приходилось рассчитывать лишь на свои ноги. А их у них с Симоновым сейчас было на двоих всего три. Ну три с половиной, если уж считать совсем точно.
Отверстие над головой потемнело, и Дронов торопливо схватил импульсник. В нору лезло что-то мохнатое, пучеглазое, не иначе явился хозяин. Стрелял Дронов практически в упор, поэтому целиться не пришлось. Светящийся заряд угодил чудищу куда-то между многочисленных глаз. Хозяин норы обиженно заскрипел, и в норе снова стало светло. Дронов представил себе, как сейчас хищник недовольно бродит вокруг своего дома, который без спроса заняли незванью гости, и ему стало смешно. А страха почему-то не было, хотя, судя по тому, что разряд полной мощности особого вреда хозяину норы не причинил, тварь это была живучая и потому опасная.
Через некоторое время снаружи послышался скрежет, невнятное бормотание; и на входе вновь потемнело. Дронов насторожился, но тревога была напрасной. Видимо, хозяин норы решил, что если он не может выжить незваных гостей из своего дома, то им лучше бы остаться в нем навсегда. И он неторопливо принялся заделывать вход серебристой тонкой нитью — шелковистой и липкой на ощупь. Дронов отстраненно подумал, что это, может, и к лучшему, хищник сам не будет рваться в убежище, да и для других обитателей лауна оно станет незаметным. Маскировать свои норы жители лауна умели превосходно. А это, в свою очередь, означало, что отлежаться они с Симоновым в норе могли вполне безопасно. Запас продуктов и воды на первое время у них был, а через три-четыре дня состояние Симонова должно было окончательно проясниться. Хотелось надеяться на лучшее, плохого в их одиссее было уже
