В зале одобрительно зашумели. Видно было, что с Нечипуренко были согласны многие. Очень все это было по-русски — сначала заселить территорию, а потом мужественно и героически бороться с возникающими трудностями!
— Но это ведь глупо, — примирительно сказал Сергеев. — Здесь мы оказались потому, что так было надо. Но ведь никто не договаривался, что эксперимент будет длиться всю человеческую жизнь. Не так? Мы сейчас вроде как на переднем крае, мужики. Тем, кто придет вслед за нами, будет уже легче.
— Ты у нас известный соглашатель, — махнул рукой Нечипуренко. — Не о том речь, Коля. У нас все делается по принципу: «Хотели, как лучше, а получилось, как всегда»!
Султанов, откинувшись в кресле, черными блестящими глазами наблюдал за присутствующими.
— Помитинговали? — спросил он. — Достаточно я вас послушал. Ты, Нечипуренко, молодец, нападение — самая лучшая защита. Но меня ты этим не обманешь, я тебя насквозь вижу. У тебя людей достаточно, а на заводах? Там сейчас сплошные сложности. Для нас переоборудование «лендроверов» — обычная работа, а на Материке все под микроскопом делать приходится, пинцетами орудовать. «Левша» каждый день не рождается, к этому призвание необходимо. А где найдешь специалистов для решения всех проблем? Поэтому я и принял решение — частично монтаж будет осуществляться на заводе, бригаду сборщиков я туда уже отправил, а недоделки будем устранять здесь. И хватит об этом. Ты о своих недостатках говори, а ты о них помалкиваешь. Но мы с тобой разберемся, это я тебе обещаю. А пока давайте и о деле поговорим. Принято решение о проведении комплексной экспедиции.
В зале послышались восклицания.
— Кем принято? — послышался выкрик из задних рядов. Султанов встал.
— Мной, — сказал он. — Мной это решение принято. А что, есть несогласные?
— Поселки благоустраивать надо, потом уже в экспедиции отправляться, — назидательно сказал из первого ряда сухопарый и лобастый Желонкин. — Люди в нечеловеческих условиях живут, а мы будем по Району раскатывать, любопытство свое удовлетворять. Правильно? — обратился он за поддержкой к залу.
Единодушным поднявшийся в зале шум назвать было нельзя, видно было, что у Желонкина в зале немало сторонников, но идея заняться исследованием территории многим тоже казалось заманчивой.
— Неправильно! — сказал Султанов, жестом останавливая крики с мест. — Я же уже сказал, помитинговали — и достаточно. Экспедиция необходима, мы ничего не знаем о землях Района, что мы сейчас имеем — это так, взгляд с высоты, притом весьма поверхностный. Летом начнутся вторжения, один раз мы уже оказались к ним не подготовленными. Чем все закончилось, Михаил Анатольевич? Я вам напомню, сколько человек тогда погибло. Напомнить, уважаемый? А мы до сих пор ничего не знаем о территорий, мы не знаем механизма рождения агрессивных популяций, плохо разбираемся в самом механизме вторжений, маршрутах, по которым оно пройдет. Экспедиция должна ответить на все эти вопросы. И потом — мы ведь должны что-то знать о мире, в котором живем? Вот и давайте получать эти знания. Короче, — он оглянулся на Сергеева. — Возглавит экспедицию Николай Васильевич Сергеев. Человек всем знакомый, авторитета у него тоже никому не отнять. К тому же он картограф, а изучение Района и составление его карты станет одной из первоочередных задач экспедиции. Я понимаю, подробных карт Района просто быть не может, но определенные привязки к местности просто необходимы. Наверху этот проект тоже нашел понимание, поэтому необходимые средства на экспедицию будут выделены. Задача подбора специалистов возложена на Николая Васильевича, но заранее всех предупреждаю — я буду переводить в экспедицию любого специалиста, которого он затребует, первым и основным условием для перевода будет желание самого специалиста участвовать в экспедиции. Вопросы есть?
— По традиции древности, — сумрачно сказал Нечипуренко, — в этом месте речь руководителя должна быть прервана бурными аплодисментами, переходящими в овацию. Можешь не стараться, Осман, аплодисментов не будет. Ты просто поставил всех перед свершившимся фактом. Как я понял, прений не будет?
— Прений не будет, — подтвердил Султанов. — Жаловаться я никому не запрещаю, прошу только учесть, что решение об экспедиции принято комитетом по освоению Района, а именно он-то и будет эти жалобы разбирать.
На том все и закончилось. Нет, некоторое время еще обсуждались организационные и хозяйственные мероприятия, но обсуждение этих вопросов шло вяло, в зале не смолкал шум — обсуждались вопросы, связанные с грядущей экспедицией.
Почувствовав это, Султанов закончил совещание.
Зал опустел.
Султанов сидел за столом, перебирая какие-то бумаги. Смуглое лицо его лоснилось.
— Вот не знал, что ты можешь быть жестким, — сказал Сергеев. — Никому не дал рта открыть.
— Им только дай заговорить, — усмехнулся хозяин кабинета. — Их потом, Коля, не остановишь. Будешь жестким. Ты на календарь посмотри — май стоит. А что у нас в конце мая будет?
Сергеев сообразил.
— Вот-вот, — подтвердил Султанов. — Кому в этот период захочется людей отпускать? Я ведь даже вынужден отпуска запретить. Каждый человек на счету будет.
— Так, может, лучше отложить эту экспедицию? — спросил Сергеев. — Люди правы, в такое время действительно не до путешествий.
— Ты не людей спрашивай, — грустно усмехнулся Султанов. — Ты природу спрашивай! Июнь будет солнечным, а в июле синоптики ожидают дожди. Представляешь, что будет твориться в джунглях? Вот и я не представляю!
Он снова уткнулся в бумаги и, не поднимая на Сергеева глаз, пробормотал:
— И тебе поторопиться придется. Ох как придется, Коленька! Это ведь очень важно, чтобы экспедиция вышла не позднее двадцатого числа. В противном случае вы просто не успеете вернуться до дождей. Или выполните свои задачи только наполовину.
Сергеев видел, что Султанов хочет что-то сказать, но промолчал. Захочет — скажет сам.
— Поиск я прекратил и следопытов вернул в Поселки, — не поднимая глаз, сказал тот. — Вылет кровососов начался раньше, чем ожидали. А недооценивать природу никак нельзя, это может дорого обойтись всем.
Сергеев молчал.
— Может, они и живы, — снова сказал Султанов. — Только предположения еще ничего не значат. А продолжать поиск — значит увеличить риск гибели людей. А следопыты тебе в поиске ох как пригодятся. Я правильно говорю?
Сергеев молчал.
Султанов говорил правильно, он принял жесткое, но верное решение, но Сергеев с ним согласиться не мог, решение Султанова нарушало принципы, на которых строилась жизнь в Районе, еще ни разу поиск не прекращался при наличии признаков, указывающих на то, что потерявшиеся в лауне люди живы.
— Чего молчишь? — недовольно сказал Султанов. — Не согласен со мной? Знаю. Я сам с собой не согласен. Другие на мое решение жестко отреагировали. А я иначе не мог. Экспедиция необходима, и ты должен это осознать сам. Поэтому распылять силы я сейчас не могу. И отправлять в лаун неподготовленных людей без надежной охраны я тоже не могу. Это же все равно что росчерком пера приговорить их к смерти!
Лицо Сергеева было непроницаемо суровым. Он только кивал, и это раздражало Османа Султанова. Всегда раздражает, если тебя осуждают за решение, с которым ты сам не согласен, хотя и вынужден его принять.
— У меня просьба, Николай, — сказал Султанов. — Спланируй маршрут так, чтобы в первую очередь пройти по тем местам, где могут оказаться наши вертолетчики. Чем черт не шутит, вдруг повезет!
Глава третья
Из лауна вернулись следопыты, и сразу общежитие, ранее тихое и безлюдное, ожило, многоголосо заговорило, зашумело. Крикунову было не до них, он получил в Совете дневники Думачева и сейчас внимательно читал их, как читают захватывающий приключенческий роман. Нет, в самом деле дневники эти по накалу своему не уступали дневникам Перси Фосетта, искавшего затерянные племена и храмы в сельве Южной Америки. И там, и там опасности были нешуточные, но Перси Фосетт был все-таки не одинок, он был среди людей, а в случае с Думачевым человек остался наедине с враждебными ему травяными джунглями, и это придавало запискам особую остроту.
Бумага была необычно плотной, слегка покоробленной, кое-где чернила расплылись, и приходилось догадываться, о чем именно: здесь шла речь. Бумагу Думачев с риском для жизни добывал в гнездах веспов, а для записей пользовался чернилами из чернильных орешков. Крикунову вдруг пришла в голову мысль, что немногие журналисты или писатели остались бы верны своей профессии, если бы работа требовала от них таких подготовительных усилий. В самом деле, многие ли стали рисковать своей жизнью из-за сомнительной возможности донести их до ограниченного тиражом книги количества людей?
Наконец-то получил возможность писать.
Из лагеря я ушел пятнадцатого мая, значит, сейчас, судя по зарубкам на палке, которые я делал каждый вечер, тринадцатое августа. Это чувствуется, все вокруг постепенно желтеет, исчезли комары.
Помню первый день побега. Одна мысль: где спрятаться, где поспать в безопасности? Погони из лагеря не очень боялся, но и открыто остаться ночевать в лауне было страшно. Уже в сумерках я нашел какую-то яму, внутренняя сторона ее была плотно овита веревками. Только через некоторое время я понял, что наткнулся на нору земляного паука. На мое счастье, хозяина не было дома. Я залез в нору и внимательно исследовал ее. Судя по обвалившейся кое-где земле, паук навсегда покинул жилище. Или стал жертвой другого хищника.
Несколько успокоенный, я устроился в норе и уснул. Спал я беспокойно и чутко, несколько раз меня будил Странный подземный гул, а проснулся я от удара колокола. Потом в стороне раздался еще один удар, и еще… Удары следовали Один за другим, они раздавались в нескольких местах, порой одновременно, словно снаружи собралось несколько десятков церковных пономарей и каждый из них звонил в свое удовольствие, ни капельки не подстраиваясь под остальных.
