- Но почему же архив не оказался в Штатах? Коммунисты решили приберечь карты для себя?
- Не совсем. Предал конкретный человек, на которого была замкнута вся цепочка. Этим занимались русские безопасники, я мало что знаю... а сейчас, наверное, уже никто ничего не скажет, дела-то старые. В общем, документы не передавались в Америку, а оседали здесь. Поскольку тот же человек контролировал канал с американской стороны, Шмидт узнал о ситуации слишком поздно - когда уже почти всё ушло. Вот документы по никелю он переправить уже не успел, поэтому они достались нам. Ну и ещё кое-что по мелочи...
- Так что же про этого коммуниста-предателя? Вы что-нибудь о нём знаете? - Власов понимал, что никаких сведений об этом деле от русских он не получит, но в архивах Управления наверняка остались какие-то следы.
- Почти ничего. Он был большим человеком в коммунистическом подполье. Его долго искали - он числился чуть ли не в списке врагов Райха. Да, ещё: он, кажется, был юде... Это всё, что я помню...
- Эренбург, - произнес вслух Фридрих. - Илья Эренбург.
- Д-да, - припомнил профессор, - кажется, его звали именно так... Ну вот, когда Германии понадобился никель, доставать его отправили меня - потому что я, некоторым образом, был в курсе дела... Остальное вы знаете. Это всё, - Порциг наклонился вперёд, поставил локти на колени, и замер в такой позе. Топорщившаяся бородёнка уныло повисла.
Власов посмотрел на профессора с жалостью. Теперь ему стало понятно, почему тот не очень любит вспоминать о самом славном деле своей молодости.
- А теперь мой вопрос, - профессор неожиданно распрямился во весь свой небольшой рост. - Вы в самом деле нашли следы архива?
- В каком-то смысле, - невольно вырвалось у Власова. - Во всяком случае, мне известно, что его ищут. Разные люди.
- Вот оно как... Ну да, понятно. В случае демократизации... или как они это там называют... либерализации России земля будет, конечно же, продаваться. Если знать местонахождение месторождений, их можно купить за не такие уж большие деньги. А потом... да, это будет гораздо хуже, чем во Франции. Даже не представляю себе, насколько хуже. Фридрих, - профессор попытался заглянуть в глаза Власова, но тот отвёл взгляд, - я надеюсь, что вам повезёт. Я хотел бы, чтобы вы, именно вы - нашли бы эти бумаги, некоторым образом, первым. И передали своему начальству. Своему, а не российскому. Но лучше, конечно, чтобы их никто не нашёл.
Kapitel 42. Тот же день, поздний вечер. Санкт-Петербург, Улица Колчака, 9 - Садовая улица - Чернышёв мост.
Звонок Власова застал Гельмана уже в 'Аркадии'. На самом деле никаких важных дел - за исключением назначенной встречи - у него в этот вечер не было, так что он приехал в клуб пораньше и даже успел пропустить стаканчик, дабы взбодриться перед предстоящим разговором. Худо, когда твой партнер по переговорам не пьет - выпивая в его присутствии, чувствуешь себя алкоголиком и даешь ему повод для высокомерно-снисходительного отношения... ох уж это вечное дойчское высокомерие... хотя Гельману много раз доводилось видеть дойчей, упившихся до совершенно свинского состояния, особенно в такие вот дни, на Масленицу, когда у русских считается чуть ли не правилом хорошего тона выпить с дойчем 'за арийское единство', и лучше всего не просто выпить, а перепить его - ничто не тешит сильнее русскую национальную гордость... впрочем, русским вообще все равно, за что пить, это, кажется, единственная нация на планете, которая умудряется праздновать Рождество и Новый год и по григорианскому, и по юлианскому календарю, лишь бы иметь лишние поводы нажраться, как это у них называется... тоже, кстати, показательно - какой еще народ отождествляет водку с едой? И вот этот самый Власов, дойчско-русский полукровка, надменно смотрит на него, Гельмана, хотя среди юде, между прочим, пьяниц не бывает вовсе... ну то есть какие-то отдельные исключения, возможно, и попадаются, особенно испорченные жизнью в этой ужасной стране... но среди его знакомых, по крайней мере - а он знает многих, да, многих - таких нет ни одного. Ну то есть выпивают, конечно, он и сам непрочь подогреть аппетит хорошей настоечкой, но - в меру, исключительно в меру...
И вот тут ему позвонил Власов и сообщил свои новости.
В какой-то мере это были хорошие новости - не придется ничего придумвать самому. И одновременно плохие. Сложно давать однозначные оценки - да и вообще делать что бы то ни было! - когда перед тобой стоят две противоположные задачи.
Возвращаясь домой накануне, Гельман не чувствовал ничего, кроме раздражения. Казалось, его планам препятствует какой-то злой рок. День, так хорошо начинавшийся, окончился так бестолково, всем попыткам поговорить постоянно кто-то мешал... да еще эта дурацкая повестка в суд на следующий понедельник, не в первый раз, конечно, но как же это бесит... и ведь словно издеваются - опять назначили на девять утра, как будто знают, как он ненавидит вставать в такую рань! И тут вместе с раздражением он вновь ощутил неприятный холодок в животе. Это-то они, наверное, и впрямь знают - вставать зимой затемно вообще мало кому нравится... но только ли это? Слишком уж подозрительными выглядели все эти совпадения. Не исключено, что у злого рока имеются вполне конкретные имена и фамилии. И звания.
Наутро Власов все-таки позвонил ему и договорился о встрече. Гельман даже позволил себе немного покобениться и изобразить жуткую занятость - хотя на самом деле с отъездом Фрау, как это обычно бывало, жизнь 'Ингерманландии' погружалась в полусонное состояние, и на прочих интересовавших Мюрата фронтах тоже как-то сложилось временное затишье. Но стоило Власову надавить, и Гельман охотно согласился на встречу в тот же день - в конце концов, сама эта встреча была важнее попыток набить себе цену.
Гельман уже почти убрал целленхёрер в карман, когда тот зазвонил во второй раз.
В первый миг галерейшик подумал, что это снова Власов. Возможно, забыл сообщить что-то еще. Тем более что номер звонившего опять не высветился - правда, в России многие пользуются самодельными антиопределителями...
- Привет, Мюрат, - сказал совсем другой голос. - Узнаешь меня? Только не надо вслух никаких имен.
- Доброе утро, - выдавил Гельман внезапно севшим голосом.
- Ты один? Можешь говорить?
Мелькнула мысль сказать 'Нет'. Но что это даст? Если этот человек не желает оставить его в покое, такими отговорками от него не отделаться...
- Да, - ответил Гельман сразу на оба вопроса.
- Ты уже общался с Фридрихом Власовым?
Во рту у Мюрата разом пересохло. Совпадение? Проницательность? Прослушка? Последнее казалось наиболее вероятным...
- А что? - он попытался добавить в голос наглости, но получилось скорее жалко. - Мне нельзя с ним общаться?
- Напротив, - довольно хохотнул голос, - можно и нужно. Чем больше, тем лучше. Видишь ли, он расследует одно дело. Дело об убийстве, - веско подчеркнул голос. - И ему нужно помочь.
- П-помочь? Но я не уверен, что я хоть что-то...
- Это неважно, в чем ты уверен! - резко оборвал голос. - Важно, чтобы Власов нашел в этом деле бургские следы. Нашел в течение Масленичной недели. Но только без вредной для дела поспешности. Ты все понял?
- Я... не понимаю, почему я должен выполнять ваши распоряжения, - набрался храбрости Гельман. - По-моему, сделка, которую мы заключили, уже...
- Не прикидывайся глупее, чем ты есть. Ты влез в игру, в которую тебя никто не звал. Так уж теперь придется играть до конца. Того или иного, - добавил его абонент со значением и повесил трубку.
И вот теперь, когда очередной разговор с Власовым сорвался, Гельман пребывал в мучительных раздумьях. Ах, если бы удалось одновременно и уладить свои дела, и подсунуть Власову какую-нибудь убедительную байку для его расследования... технически это совсем не сложно - всего лишь подредактировать кое-какие записи... хотя, впрочем, он не знает никаких подробностей об этом убийстве... но, главное, дезинформация может раскрыться, и это подорвет доверие и ко всему остальному - а подрыв доверия такой конторы, как Управление имперской безопасности, чреват не только финансовыми потерями - как, впрочем, и всех подобных контор... и, главное, так или этак он все равно не оправдает чьего-то доверия... зря, действительно зря он влез в эти игры, в которых чем дальше, тем более непонятно, кто с кем и против кого... недаром русские говорят - 'жадность фраера губит', да, самому себе он может сознаться - тут они правы... 'Фраер', кстати, значит 'свободный человек' - только в этой стране с ее криминально-рабской ментальностью это слово могло приобрести презрительный смысл... Внезапно ожгла новая мысль: а что, если звонил вовсе не Власов? Подделать мужской голос по телефону совсем не трудно... Если некие силы заинтересованы в том, чтобы Власов подольше чего-то там копал в Бурге, значит, есть и другие силы, заинтересованные в том, чтобы его поскорее из Бурга убрать. И, может быть, уже того... убрали, и не только из города? А там займутся и теми, с кеми он вел подозрительные разговоры...
Гельман почувствовал, что ему остро необходимо выпить, и вновь подозвал официанта. Опрокинул стопку в рот, почти не почувствовав вкуса. Следующую пил уже медленно, смакуя ощущения. Приятное тепло растопило ледяной страх в животе. Теперь он мог размышлять спокойнее. Сейчас он, конечно, как следует поужинает, затем... ехать самому, конечно, уже нельзя, разве что позвонить Вите, чтоб отвез... но куда? Тем более - по вечерним пробкам... Раз уж никаких срочных дел нет, лучше просто посидеть здесь. Спокойно посидеть в одиночестве... не так уж часто ему это удается. Что тут у нас нынче намечается? Мюрат вновь открыл клубное меню, куда традиционно вкладывали и листок с программой на вечер. Ага - через сорок минут начнется выступление какой-то шведской фольк-группы... в 'Ингерманландии' вообще шведов уважают и любят вспоминать о шведском прошлом этих земель... Лихачев даже выходил на городскую управу с предложением установить на месте бывшей шведской крепости Ниеншанц памятник Карлу XII. Предложение, естественно, прошло по разряду курьезов, и не только потому, что его автором был Лихачев - просто уж либо град Петра, либо Карл XII, да и вообще к нейтральной Швеции в Райхсрауме было принято относиться... нейтрально. И, кстати, никакой он на самом деле не двенадцатый, а шестой - у шведов, даром что почти дойчи, бардак в истории почище, чем у русских: первые шесть шведских Карлов были попросту выдуманы в XVI веке лжеисториком Юханом Монссоном, и, когда позже это вскрылось, неправильная нумерация уже закрепилась в династии... м-да, это вам не подьячего Крякутного придумать... но музыка - музыку отчего ж не послушать. Этника сейчас и на Западе популярна...
Три часа спустя, по горло сытый народными песнями на языке, напоминавшем исковерканный дойч, Гельман раздраженно тыкал пальцами в кнопки целленхёрера. Витя не отзывался. 'Вот же русское раздолбайство, - думал Мюрат. - Обещал же быть на связи, если мне понадобится водитель... Спать он уже, что ли, завалился? Вроде рано еще, для двадцатилетнего-то парня... Небось, с бабой где-нибудь, и телефон отключил, а потом будет оправдываться, что сигнал не ловился!' Ну ладно, тогда запасной вариант - Кеша. В его обязанности, правда, никак не входило возить патрона, но, если его попросить, уж наверное не решится отказать...
