Фрау Галле закусила губу - ей было больно, действительно больно. Но она понимала, что нужно молчать, молчать во что бы то ни стало.
К сожалению, это понимал и Микки: на этот раз он нашёл у неё волосики под коленкой - и выдернул их, а потом ещё и попытался воткнуть туда остренький ноготок.
- Что ты там копаешься! - в голосе Спаде послышалось плохо сдерживаемая нервозность. - Я чуть не заснул со скуки.
- Зачем вам та глупая женщина? - вдруг спросила старуха. - Она ничего не понимает. И у того мужчины нет на неё всяких видов.
- О, так не бывает, - почти весело сказал мужчина. - Я вообще не понимаю, зачем нужны бабёнки, - последнее слово он произнёс с брезгливостью, - но так называемые натуралы в них что-то находят. Может, у неё... - опять прозвучали слова, которые Микки не понимал.
- Вы думайте про себя, - ответила старуха, - я за что знаю, за это говорю. В этот кофе хотите кардамон?
- Не откажусь, пожалуй, - усмехнулся Спаде, чувствуя себя хозяином положения. - Давай, пошевеливайся.
Микки, отвлечённый разговором, снова вспомнил о беззащитной маме. Чуть привстав, он ловко протянул руку и ущипнул её за бедро.Франциска чуть не закричала от боли и неожиданности, но в последнюю секунду зажала себе рот ладонью. Микки ухмыльнулся и погрозил маме пальчиком.
Фрау Галле стиснула зубы. Она должна терпеть, пока Спаде не уйдёт из кухни. Тогда она отберёт у Микки целленхёрер и позвонит... если только Микки отдаст ей его без крика. Громкий крик Спаде может услышать даже в туалете - слух у него, судя по всему, хороший.
Тем временем старая Берта принимала важное решение - какой именно ложечкой помешать кофе, чтобы неприятная ситуация с незваным гостем разрешилась без особых проблем.
Где именно шляются Франциска Галле и её сын, Берту Соломоновну не интересовало. Скорее всего, эта глупая курица побежала к своим дружкам - куда ж ещё. Не совсем понятно, зачем она взяла с собой сына - да, впрочем, сейчас это было не важно... Важно было другое: этот человек пришёл один или их несколько.
Скорее всего, он один. Возможно, какие-то люди следят за домом, но они снаружи. Этот тип, судя по всему, пробрался сюда через чердак, заодно выведя из строя находящуюся там аппаратуру. Выйти он, похоже, собирается через подъезд, вместе с женщиной и ребёнком. Придётся пройти мимо консьержки. Та не удивится - она знает, что к старой Берте ходят разные люди, иногда остаются на ночь, и вряд ли помнит всех. Впрочем, консьержка - в любом случае не препятствие... Где-то поблизости его ждёт автомобиль, а может, и не один. Дальше ему понадобится как минимум час, чтобы замести следы. Этому может помешать старая Берта - она вполне способна связаться с полицией и ДГБ. Значит, старую Берту он убьёт в любом случае.
Но Берта Соломоновна не дожила бы до своих лет, если бы не умела решать подобные проблемы. Разными способами, в том числе и весьма неожиданными. На сей раз проблема была не очень сложной. Неприятный визитёр подписал себе приговор, когда захотел кофе.
Старуха выдвинула ещё раз посмотрела на три длинные ложечки, лежащие в особом отделении шкафчика. Поколебавшись, она взяла среднюю. Бесцветное вещество, которым она была покрыта, вызывало спазм дыхательных путей секунды за три.
Через минуту кофе был готов - крепкий, чёрный, вкусный. Спаде взял чашечку, вдохнул аромат, поднёс к губам - и в этот момент понял, что, пожалуй, хочет в туалет.
Он заколебался - сначала выпить кофе или пойти отлить.
В этот момент Микки дотянулся-таки до груди Франциски и ущипнул изо всех сил за мягкое, податливое место, которое мама всегда так прятала.
Это был самый счастливый момент в его жизни. Наконец-то он сделал маме по-настоящему больно.
Мама выронила пистолет и закричала.
Kapitel 44. Тот же день. Санкт-Петербург, улица Колчака, 9 - Путиловский район.
Фридрих сидел за столиком в 'Аркадии' и злился. Неприятное впечатление, сложившееся у него с первой минуты знакомства с Гельманом, оправдывалось в полной мере. Галерейщик опаздывал уже на полчаса, и его телефон не отвечал.
Власов чувствовал, что бездарно теряет время. Которого, судя по всему, остается все меньше. Встав рано утром, он первым делом проверил результаты запросов, отправленных накануне после возвращения от Порцигов. Списки официальных делегаций Райха на Дни арийского единства, как он и предподагал, ничем интересным не порадовали. В Москву приезжали полдюжины функционеров второго-третьего ранга, один умереннее другого. Никаких демаршей от этой публики ожидать не приходилось. В Петербург вообще не ехал никто по политической линии - только деятели культуры. Частных визитов оппозиционеров также не ожидалось - во всяком случае, согласно единой базе данных аэропортов и вокзалов Райхсраума, никто из сколь-нибудь заметных членов СЛС не бронировал билетов в Москву или Петербург на эти дни. Конечно, билет можно купить и за считанные часы до рейса - но все-таки Россия в дни кульминации масленичных торжеств - это популярное туристическое направление, и, если не заказать билет заранее, риск остаться без места достаточно велик.
Запросил Власов и все имеющиеся материалы по 'Ингерманландии'. Прежде он знакомился лишь с краткими сводками, а теперь на него обрушился огромный ворох - Фридрих даже удивился такой подробной осведомленности Управления о деятельности российской организации - но первоначальный, очень беглый просмотр также не выцепил ничего примечательного. Чисто теоретическая болтовня, показные акции разной степени эпатажности, пресловутая 'научная литература' (впрочем, числились за Лихачевым и его единомышленниками и реальные научные работы филологического и историко-краеведческого характера), кое-что мутное по части финансирования Рифеншталь-фонда (Власов уже был знаком с этой темой как со слов Эберлинга, так и по результатам собственного общения с Фрау - впрочем, прояснить, у кого именно она вымогала деньги, данные досье не позволили) - но, в общем, ничего такого, что говорило бы об организации как о реальной силе, способной организовывать политические потрясения и убивать имперских резидентов. Едва ли не самым ценным во всем этом был список участников 'Ингерманландии' - список, конечно, приблизительный, ибо формального членства организация не имела, но все же достаточно обширный. Власов пропустил его через всю ту же транспортную базу данных и убедился, что в день смерти Вебера никто из 'ингерманландцев' Москву не посещал. Во всяком случае, поездом или самолетом. Хотя могли, конечно, приехать на частной машине или даже на автобусе, где нет именной регистрации билетов... Власов тяжело вздохнул, понимая, что для очистки совести придется все-таки порыться в этой груде более тщательно, что отнимет кучу времени и почти наверняка ничего не даст, а пока... Пока предстояло решить более насущную проблему: что написать в очередном отчете.
После визита в Рифеншталь-фонд он ограничился лишь краткой отпиской, сославшись на необходимость уточнить сведения. Он надеялся, что визит к Порцигу хотя бы отчасти и станет таким уточнением. В какой-то мере так и вышло, но вместо ответа лишь вновь обострило самый неприятный для него вопрос.
Может ли он доверять собственному начальству?
И если все-таки нет - то на каком уровне находится это 'нет'? На уровне Мюллера или выше?
Если Порциг прав в своей оценке архив Шмидта и если эта тема имеет отношение к делу, на кону могут стоять очень серьезные интересы. Даже более серьезные, чем если бы речь шла просто о спрятанных большевиками золотых слитках. В конце концов, слитки или бриллианты можно просто погрузить в машины/вертолеты/рюкзаки и тайно вывезти, не меняя при этом государственного устройства страны. Если же речь о промышленном освоении богатейших месторождений...
Возможно, Вебер, вышедший на эти интересы, точно так же терзался сомнениями, стоит ли докладывать о своих находках. И решил, что не стоит, пока он не разберется до конца, кто друг, а кто враг.
И погиб, не успев поделиться своими догадками.
А может быть, все было строго наоборот. Вебер, как честный служака, доложил обо всем, что нарыл. И погиб именно из-за этого. А архивы подчистили задним числом.
Фридрих посмотрел на часы. Скоро уже ехать на встречу с Гельманом. Отложить отчет до возвращения? Как он уже откладывал до встречи с Порцигом... Эти задержки уже сами по себе выглядят подозрительно. Ладно. Гадать бессмысленно. Не знаешь, как поступить - поступай по инструкции. А инструкция обязывает его сообщать обо всем, что имеет отношение к делу. Версия Фрау, верна она или нет, напрямую относится к убийству Вебера. Архив Шмидта - формально пока что нет.
Фридрих изложил то, что услышал от фрау Рифеншталь, и отослал отчет. У него еще осталось время глянуть сводку свежих новостей.
Новости оказались нетривиальные.
Точнее, одна новость, вроде бы терявшаяся на фоне ядерных испытаний в Китае или грозных заявлений президента США в адрес Ирака. Произошла она, правда, во вторник, но официальное объявление последовало только сейчас. В Берлине, в кафе 'Рыцарь и конь', среди бела дня был застрелен Йошка Фишер, главный редактор 'Либерализирунг'. Убийцей оказался не кто иной, как Георг Галле, бывший сотрудник газеты и муж Франциски... Мотив убийства сообщил он сам - прежде, чем выстрелить, он на все кафе обвинил Фишера в сотрудничестве с властями и доносительстве.
Пикантность ситуации состояла в том, что 'Рыцарь и конь' расположен буквально в двух шагах от полицейского участка, и полицейские, сменившиеся с дежурства, нередко заходят туда перекусить. При этом они в штатском, но табельное оружие, как всегда, имеют при себе. Так было и на этот раз. Поэтому, когда Галле открыл стрельбу, не пришлось даже ждать прибытия наряда. Преступник был обезврежен сотрудниками, находившимися в кафе. При этом они действовали по инструкции и сначала крикнули ему, чтобы он бросил оружие, но, поскольку он этого не сделал и существовала реальная опасность для других посетителей и персонала кафе, убийца был застрелен на месте. Больше никто не пострадал. Действия полицейских признаны правильными, им выражена благодарность в приказе.
К официальному извещению прилагались данные для служебного пользования. Судмедэкспертиза не нашла в крови Галле наркотических веществ, уровень алкоголя - 0.5 промилле (Фридрих привычно поморщился по поводу этого ханжеского непризнания алкоголя наркотическим веществом... но, конечно, совершенно невероятно, чтобы у этого типчика 'сорвало башню' от одной рюмки водки). Пистолет - 'вальтер' времен войны, из тех, что 'черные копатели' добывают на местах былых боев, в основном в Польше; приобретен, очевидно, на черном рынке. В кармане Фишера обнаружен целленхёрер. По данным оператора мобильной связи, незадолго до смерти Фишер получил два звонка. Первый, примерно за час - с целленхёрера Георга, второй - на полчаса позже с неустановленного номера. Из сопоставления времени звонков с показаниями свидетелей следует, что в 'Рыцарь и конь' Фишер пришел вскоре после второго звонка. Можно предположить, что в кафе ему была назначена встреча, скорее всего - Георгом, который точно знал, куда и зачем идет. При этом, однако, Фишер, как пришел, заказал обед на себя одного и сразу приступил к трапезе, что не похоже на поведение человека, кого-то ждущего...
Фридрих откинулся на стуле, переваривая информацию. В том, какие выводы сделает официальное следствие, он не сомневался. Преступление
