завтрашний 'Московский богомолец', очередная сенсационная проповедь отца Тихона против абортов и презервативов, берите, всего пятьдесят копеек, берите! Также 'Свободное Слово', самая запрещённая газета России!
- 'Свободное Слово'? - машинально переспросил Фридрих.
Перед ним немедленно развернулся и хлопнул по ветру газетный лист. На скверной, но прочной на вид бумаге в две краски была отпечатана шапка: 'Свободное Слово. Независимая российская газета'. Ниже курсивом тянулся девиз: 'Где не погибло слово, там и дело еще не погибло. А. Герцен.'
- Пять рублей, - деловым тоном сообщила девочка.
Власов машинально вытащил пятерку, с опозданием сообразив, что за демократический листок ломят совершенно безумную цену. Ушлая девочка, однако, настолько ловко вынула деньги у него из пальцев, что делать было нечего. Он взял газету (из неё тут же выпала неаккуратно вложенная рекламка, зачем-то подхваченная Лемке), после чего решительно направился к стоянке.
- Лучше купим хлеба поближе к дому, - объяснил он своё решение.
- Тоже верно, - не стал спорить Лемке, - на Тверскую не за хлебом ездят, разве что такие вот... - не вынимая рук из карманов, он мотнул головой в сторону 'Запорожца', который как раз в этот момент осторожно выезжал во второй ряд. - Куда теперь?
Власов хотел было ответить, но осёкся: он почувствовал спиной чей-то пристальный взгляд.
Примерно в пяти шагах от них стояли две женщины в дорогих шубах - одна в горностаях, другая в норке - с какими-то бумажками в руках. Одна из них держала в руке целленхёрер. Власов успел разглядеть нечто вроде глазка: похоже, аппаратик был с фотокамерой.
Через мгновение даме срочно понадобилось поправить воротник. Интересный предмет тут же пропал - видимо, канул в рукав шубы.
Вторая дама ловко повернулась. На тёмной спине шубки была инкрустация из серебристого меха с изображением лисьей головы и какой-то надписью. Присмотревшись, Власов понял, что это логотип мехового салона. Фридрих на глазок оценил стоимость шубы в два 'зонненбранда'.
Лемке скосил глаза на женщин, сделал понимающее лицо, кивнул.
- Тут многие работают на полицию, - объяснял он через пару минут, усаживаясь в машину. - Например, в 'Германии' есть массажные салоны... ну, вы понимаете, о чём я... так вот, там всё прослушивается и просматривается крипо. Сами понимаете, иностранцев полно, истории всякие случаются. Ну и дэгэбэшники, конечно, тоже тут пасутся... Вы ещё хотите что-нибудь посмотреть? Может, в 'Чай-Кофе'? Есть тут такой павильончик, интересное место.
- Нет. Поехали отсюда. Хватит с меня Тверской, - решительно заявил Власов.
Он решил, что ни в какое 'Чай-Кофе', или как его там, он не пойдёт. Лучше уж поесть в проверенных 'Калачах'. Там, по крайней мере, никто не пытается забросать тебя визитками ещё десятка лавочек и магазинчиков. Понятно, разумеется, что половина этих торговцев в доле друг с другом и делятся прибылью с поставляемых друг другу клиентов, и нет в этом, в принципе, ничего предосудительного... но все равно, ощущение такое, что тебя со всех сторон опутывают липкой паутиной.
Около машины их уже поджидал охранник - толстомордый мужчина в зелёной униформе какого-то частного охранного предприятия. Он потребовал ни много ни мало тридцать рублей за тот кусок асфальта, который занимал 'BMW'. Потом он заметил глянцевый прямоугольник в руках Лемке, услужливо осклабился и тут же снизил свои притязания до двадцати рублей - после чего, интимно понизив голос, посоветовал 'прямо сейчас' подъехать к 'Германии', где через десять минут начнётся показ новейшей французской эротической комедии. Он также изъявил готовность продать - опять-таки 'прямо сейчас' - билеты на хорошие места в одиннадцатом ряду, а также место на забитой стоянке возле 'Германии'.
Власов, с трудом сдерживаясь, молча устроился за рулём. Тем временем бойкий страж порядка, смерив взглядом Лемке, наклонился к его уху и что-то зашептал, похабно ухмыляясь. Лемке отрицательно потряс головой. Тогда охранник буквально впихнул ему в руку крохотную визитку и услужливо захлопнул за ним дверь.
Мягко заурчал мотор.
Власов с облегчением вздохнул: несмотря на удачные покупки, впечатления от Тверской остались не самые приятные.
- Странно, что эти охранники конфетами не торгуют, - заметил он, выруливая со стоянки.
- Конфетами не торгуют, - не понял юмора Лемке. - Они обычно американскую жвачку предлагают, ну и презервативы. Вместе с адресами массажных заведений.
Фридрих поймал себя на мысли, что сейчас он с удовольствием зашёл бы в обычный берлинский магазин - чистый, просторный, без назойливых вертлявых холуёв, зато со скромными и милыми девушками у касс.
- Кстати, здесь почему-то нигде нет кассовых аппаратов, - заметил он.
- А зачем они? - пожал плечами Ханс. - Налогов здесь не берут, государственный контроль минимальный. Ставить кассы - лишняя площадь, лишние расходы на кассира, к тому же потеря времени. Время эти ребята ценят. Работают круглосуточно, кстати. Ну разве под утро закрываются на час-другой, и то не все.. Утром здесь, между прочим, бывают большие скидки, так что народу хватает... Опять же, оборот...
- Ладно, - перебил Власов. - Вы знаете где-нибудь поблизости хороший тир? - Пользоваться почти насильно всученной карточкой ему не хотелось.
- Я тренируюсь в стрелковом клубе, - охотно ответил Лемке. - Хорошее место, много наших... правда, среди них тоже свиньи порядочные встречаются. Но там нельзя просто с улицы зайти пострелять, туда вступать надо. Вы ведь в Москву не надолго?
- Надеюсь, - ответил Фридрих, думая о сроках завершения расследования. - Тогда... как там выражаются американские пропагандисты? 'Москва - город контрастов'? Хочу взглянуть на московскую подземку. Тир подождёт. Надеюсь, в ближайшие полчаса стрелять на поражение мне не придется.
Kapitel 13. Тот же день, после полудня. Москва, подземка, станция 'Площадь Гёте' - станция 'Воскресенское шоссе'.
Арбалетный болт пробил перегородку прямо над головой. За проломленной стенкой что-то треснуло и посыпалось. В воздухе блеснула тонкая нить, идущая от болта во входной проём.
Фридрих взмахнул левой рукой, не выпуская из правой 'стечкин'. Треугольное лезвие 'зонненбранда' со щелчком выпрыгнуло из рукояти и сверкнуло в воздухе. Перерезанная нить задрожала и лопнула.
Власов перехватил пистолет поудобнее. Если какая-нибудь тварь попытается просунуть хотя бы кончик носа... Впрочем, с них станется зашвырнуть сюда дымовую шашку. Или какую-нибудь дрянь с химией. Или просто ком пакли в бензине.
- Слышь, гуй, - донеслось из-за спины. - Пес-сец тебе, гуй.
Власов высунул руку с пистолетом и выпустил пулю в наиболее вероятном направлении. Выстрел разорвал гулкий воздух тоннеля. Зарокотало эхо.
Первый бандит неподвижно лежал на рельсах. Похоже, он был мёртв или серьёзно ранен. Власов предпочёл бы первое.
- Чуешь, цао, сыла пришла? - это был всё тот же голос из-за спины. - Щаз те будет...
Фридриху надоело слушать угрозы, и он, не оборачиваясь, выстрелил в угол, откуда вещало радио. От грохота заложило уши, зато мерзкий голос заткнулся.
Через две секунды в дверном проёме что-то мелькнуло. Фридрих, уже готовый, спустил курок. 'Стечкин' дёрнулся, выплёвывая свинцовый зуб с керамическим наконечником - но, похоже, напрасно.
Послышался звон. Похоже, бандит взобрался на балкончик. Потом - быстро удаляющиеся шаги. И тишина.
Меленько затряслось тельце целленхёрера в кармане куртки.
Власов бросил нож, и, продолжая держать наготове пистолет, с трудом выпростал левой рукой из правого кармана чёрную коробочку.
- Herr Erste? - это был слабый, но отчётливый голос Лемке. Похоже, подчинённый паниковал.
- Да, это я. Я на станции, в тоннеле. То есть в служебном помещении, приблизительно в тридцати метрах от выхода среднего тоннеля против хода поезда. В меня стреляли из арбалета. Одного я, кажется, уложил. Но их тут несколько.
- Русские уже здесь, - в голосе Лемке послышалось облегчение. - Они слышат наш разговор. Сейчас тут остановится поезд. Не стреляйте, шеф, это безопасники.
Из тоннеля донёсся стон, потом неразборчивая ругань. Похоже, подстреленный бандит приходил в себя.
Власов улыбнулся, слушая нарастающий вой подходящего поезда. Теперь подранок уж точно не успеет уйти.
- Хаун ба!.. - заорал в полный голос бандит, видя приближающуюся смерть.
Тут раздался глухой удар, потом ещё один: поезд просто снёс тело с путей.
Через несколько секунд поезд остановился. Подобрав 'зонненбранд', Власов, озираясь, высунулся наружу. Увидел открытую дверь желтого служебного вагона напротив балкончика. Мысленно выставил высший балл искусству оперативников, умудрившихся затормозить с такой точностью. Впрочем, решил он, это могло быть и совпадением.
В вагоне его ждали несколько офицеров и два медика. Прямо на полу лежали носилки, рядом в железных ящичках находились медицинские принадлежности. В углу стояла полностью собранная капельница. Похоже, врачи были готовы к любым неожиданностям.
- Там был ещё один, - сразу сказал Власов кинувшимся ему навстречу.- Его надо взять.
- Основные пути перекрыты, - ответил один из офицеров. - Будем надеяться, что нам повезёт. Выпустим собак. Хотя там такие лабиринты, что может и уйти. Особенно если это... Вы не ранены? - он обеспокоено посмотрел на Власова.
- Нет, - сказал Фридрих.
Тяжёлая тёмная капля крови проползла по лбу, наглядно опровергая его утверждение.
Врач - бесцветный блондин с узким лицом - буквально взвился с места, подскочил к Власову, сильно и бесцеремонно нагнул ему голову.
- Kratzer, - сказал он на дойче, - царапина... салфетку, четвёрку, быстро, - это было сказано по-русски.
Влажная салфетка промокнула лоб, потом коснулась пореза на голове. Ранку слегка защипало.
- Подержите минуты три, - небрежно бросил врач. - Других ран, ушибов, болей в органах нет? Вы себя нормально чувствуете?
- Да, - подтвердил Власов. - Я в порядке.
- Вы уверены? - допытывался врач. - Если у вас есть какие-то повреждения...
- Я офицер, - отрезал Власов, - я знаю, что такое ранение.
