Маленький оперативник явился через десять минут - видимо, он звонил с дороги. Он приволок с собой несколько накопителей с материалами по кавказским делам, которые распутывал по поручению Вебера. Материалы были малоинтересными и предсказуемыми. Венчала всё это сводка, подготовленная Лемке за вчерашний вечер.
Сводку Власов прочёл внимательно, выслеживая расплывчатые и неясные моменты, неточные формулировки и прочие следы намеренной или ненамеренной дезинформации. Ничего особенно криминального он не обнаружил - за исключением, пожалуй, того банального факта, что Лемке, не особенно продвинувшись, пытается несколько преувеличить значение собранных им фактов. Единственное, что его заинтересовало - пару раз промелькнувшее упоминание Рифеншталь-Фонда, да ещё текст опубликованного в 'Свободном Слове' интервью какого-то кавказского 'инакомыслящего', любопытного по фактуре.
Никаких - даже самых тоненьких - ниточек, связывающих кавказское подполье с производством 'штрика', не обнаружилось.
Власов практически убедился, что по крайней мере на этом направлении ничего интересного Веберу разыскать не удалось. Лемке он, однако, своих выводов сообщать не стал, равно как и угощать его кофе: что-то подсказывало ему, что маленький оперативник воспримет это как панибратство.
Теперь надо было приступать к следующему пункту программы - поездке по городу. За вчерашний вечер неясное желание 'посмотреть местность' оформилось в голове Власова в довольно-таки определённый план.
Подумав, Власов решил, что его не интересует так называемая 'историческая часть города', отданная на откуп туристам - то есть Кремль и всё прочее. Ещё меньше любопытства возбуждали деловые кварталы, где люди сидели над цифрами: эти места он знал и без того, они все были устроены примерно одинаково. Интерес представляло сердце города - места, где шла реальная жизнь.
Как рассказывали коллеги из Управления, знавшие Москву не по бумажкам, а по личному опыту, ему нужно было обязательно побывать в трёх местах - на Арбате (его он уже видел), в зоне свободной торговли на Тверской с её знаменитыми магазинами, и в Университетском квартале. Университет и всё с ним связанное Фридрих решил оставить на потом: интуиция подсказывала, что в эти места ему ещё придётся наведаться. Поэтому он решил начать с Тверской - заодно можно будет приобрести кое-какие нужные ему вещи. Потом - направиться в какой-нибудь хороший тир и пострелять из 'стечкина', чтобы рука привыкла к новому оружию. Потом проехаться по каким-нибудь окраинам. Ну и под конец спуститься в подземку и проехать пару остановок. Со всем этим он планировал управиться за полдня. Вечером ему предстояло свидание с госпожой Галле.
С собой Власов взял два комплекта документов - настоящие и для представительства - и бумажник. Подумав, он решил взять с собой всю имевшуюся у него наличность: около пяти тысяч в рублях и марках. Как выяснилось впоследствии, это было дальновидным решением.
Предложение сыграть роль проводника было принято Хансом почти с восторгом. Он немедленно вызвался вести 'BMW'. Власов согласился: самому водить машину по оживлённым улицам чужого города, не зная местных неформальных правил и принятого стиля езды, ему не хотелось. В таких случаях лучше сперва немного посидеть справа от водителя, чтобы понять, что к чему.
Однако, через некоторое время выяснилось, что добраться до главной московской улицы не так-то просто: дорога, на которую собирался было вырулить Лемке, оказалась перегорожена из-за каких-то ремонтных работ. Пришлось ехать вкругаля.
Очень скоро у Власова сложилось мнение о московских дорогах и водителях, и оно было нелестным. Сами по себе дороги, впрочем, были неплохими, даже очень неплохими - вопреки нытью давешнего таксиста, по крайней мере в центре Москвы асфальт клали явно не на снег. Зная об извечных российских проблемах с континентальным климатом и глинистой почвой, можно было даже восхититься качеством покрытия. Однако, всё портила организация движения. Светофоры, казалось, были понатыканы безо всякой системы, полосы пешеходных переходов располагались в самых неудобных местах, и так далее. Особенно же раздражало поведение водителей - агрессивное и нервозное. Такую езду Власов видел только в западных фильмах.
Лемке за рулём его тоже не порадовал. Он нервничал, часто бил по тормозам, слишком много крутил головой, и вообще демонстрировал все признаки плохого, но самоуверенного водителя. К тому же маленький оперативник всё чаще поглядывал на зелёный экранчик навигатора, на котором менялись контуры улиц с длинными славянскими названиями. Похоже, его знание московских закоулков всё-таки оставляло желать лучшего.
Довольно скоро они стали свидетелями ДТП - потрёпанного вида 'Мерседес' пятой модели буквально въехал в зад чёрного лакированного 'Запорожца'. Вальяжный владелец 'запора' в меховой шубе до пят объяснялся - судя по мимике, на повышенных тонах - с полицейским в синей форме, который меланхолично заполнял какую-то квитанцию.
Глядя на два столь разных столкнувшихся автомобиля, трудно было поверить, что на самом деле они братья. Точнее, кузены: 'Запорожец', ставший во всем мире символом роскоши, комфорта и дороговизны (по слухам, цена некоторых моделей, собранных по индивидуальному заказу в единственном экземпляре, была сопоставима с бюджетом небольшой африканской страны), был совместным детищем концерна 'Мерседес-Бенц' и четырех российских компаний. От 'Мерседеса' у машины был общий дизайн, каркас, ходовая часть, система управления и бортовая электроника. Русские обеспечивали 'Запорожец' могучим и безотказным МиГовским двигателем и роскошной отделкой снаружи и внутри; еще две фирмы участвовали в проекте только инвестициями. Кстати, несмотря на заоблачные цены - а точнее, как раз благодаря им - проект был не таким уж и прибыльным: уж больно узок был рынок. Во всем Райхе, в частности, обычно покупали не более пяти-семи 'Запорожцев' в год, да и то чаще всего на восточных территориях: практичные дойчи, даже весьма состоятельные, предпочитали более дешевые и скромные машины. В странах Атлантического блока, по понятным причинам, люди соответствующего круга отдавали предпочтение местным 'Бентли', 'Роллс-Ройсам' и 'Линкольнам', хотя даже западные эксперты вынуждены были признать, что по своим техническим характеристикам 'Запорожцы' превосходят каждую из этих марок. Зато в России продажа шла весьма неплохо, а бронированная модель 'Атаман-Люкс' пользовалась неослабевающей популярностью у многих глав государств, от латиноамериканских диктаторов до нефтяных шейхов; личный гараж султана Брунея насчитывал целую дюжину этих машин. Кстати, под своим родным названием 'Запорожец' был известен в основном в России и славянских землях Райхсраума, а также, в дословном переводе - Hinterstromschneller, или HSS - в самом Райхе; в остальные страны автомобиль обычно экспортировался под более коротким и произносимым названием 'Kosak'. Собирали же чудо-машину, как ни странно, украинские рабочие, потомки тех самых запорожцев, в честь которых был назван автомобиль; завод располагался почти на самой границе между Райхом и Россией, но все же на территории Райха. Большинство мастеров и инженеров на заводе были дойчи.
'Запорожец', попавший сейчас в ДТП на московской улице, был, конечно, не класса 'Атаман' - напротив, одна из самых дешевых моделей, вряд ли хозяин выложил за него больше четырехсот тысяч марок. Но все равно будущее владельца 'Мерседеса', если его вина будет доказана, рисовалось в мрачном свете. Особенно учитывая национальную нелюбовь русских к страхованию.
- Плохая примета, - мрачно заметил Лемке. - Как бы самим не влипнуть...
- Надо лучше следить за дорогой, - откликнулся Власов, - и меньше верить в приметы. Иначе вы будете подсознательно настроены на неудачу, и она случится. Суеверие - признак непрофессионализма.
- Наверное, всё сложнее, шеф, - осторожно сказал Лемке, явно опасаясь вызывать неудовольствие Власова. - Вот, к примеру, господин Вебер по этому поводу говорил, что... Дерьмо! - 'вольво' из соседнего ряда внезапно вильнул вправо, подрезая их машину. Лемке вывернул руль, одновременно резко нажимая на тормоз; Власова швырнула вперед, на ремень, и одновременно он явственно услышал хлопок. Рука Фридриха автоматически прыгнула в карман, где лежал 'стечкин'. Сзади тоже раздался визг тормозов и резкое гудение.
'Вольво' тем временем шарахнулся обратно влево, успешно преодолел (точнее, снёс) тоненький разделительный заборчик между полосами и теперь нёсся по встречной. Несколько машин сумели в последний момент сумели уклониться от столкновения. Над улицей повис рёв гудков.
Лемке под возмущенные гудки с решительным лицом вырулил направо и загнал машину на тротуар - прямо под надписью 'Стоянка запрещена' на трёх языках. После чего извлёк из кармана целленхёрер и начал набирать номер.
Злополучную машину тем временем вынесло на противоположный тротуар, с которого буквально сдуло прохожих. Власову показалось, что 'вольво' теперь уже точно во что-нибудь врежется, но водителю, видимо, все же удалось затормозить. Фридрих подождал еще несколько секунд, после чего опустил пистолет на колени. Похоже, это не провокация и не попытка покушения. Следовало, тем не менее, понаблюдать за развитием событий.
В этот момент - прежде, чем Лемке успел куда-либо дозвониться - прямо перед ними замаячил синий мундир. Потом возникло лицо полицейского, который заглядывал через стекло в салон.
Через секунду на Лемке и Власова глядело чёрное отверстие ствола. Полицейский выразительно показал рукой направо, не спуская глаз с водителя и пассажира. Власов открыл дверь и начал медленно, подчёркивая каждое движение, выбираться наружу. 'Стечкин' соскользнул с колена и упал.
Фридрих вылез, подошёл к капоту, положил обе руки на холодное железо, уже успевшее покрыться грязными брызгами, и расставил ноги, приготовившись к обыску. Следом за ним, пыхтя, из недр салона выпростался Лемке.
Полицейский не спускал с них глаз, поигрывая оружием.
- Допо Москвы, фельдфебель Владимир Кормер, личный номер девяноста два тридцать семь, - представился он. - На основании Дорожного Уложения, параграф 16, пункт 'г', вы задержаны до выяснения обстоятельств. Патруль уже вызван. Вы и ваш автомобиль будут подвергнуты обыску...
- Но ведь не было ничего серьёзного, - заявил Лемке. - Мы очень торопимся. Выпишите штраф, и отпустите нас.
- Вы и ваш автомобиль будут подвергнуты обыску, - повторил, нахмурившись, фельдфебель.
- Лучше бы вам заняться делом, - продолжал своё Лемке. - Посмотрите, что там творится! - он попытался протянуть руку вперёд, но был остановлен окриком: 'Руки на капот!': фельдфебель был явно не настроен на ведение дискуссий.
- Лемке, без глупостей, - одёрнул подчинённого Власов. - Простите, фельдфебель, но мы и в самом деле торопимся. Насколько я понимаю, мы совершили всего лишь мелкое правонарушение. Почему мы задержаны и зачем нас обыскивать?
- Параграф 16, пункт 'г', - повторил Кормер. - Задержание при подозрительных обстоятельствах.
- Мы кажется вам подозрительными? - не удержался Лемке.
- Да, кажетесь, - спокойно ответил полицейский. - Я знаю людей. С вами что-то не так. И сейчас мы узнаем, что именно.
- Ну-ну, - проворчал Лемке.
Подоспела машина с синими. Один из них сразу нырнул в 'BMW'. Через пару секунд оттуда раздался свист, и тут же сильные руки прижали Власова к капоту. То же было проделано и с Лемке - только его, похоже, приложили посильнее.
- А-га, - с растяжечкой произнёс фельдфебель. - Что там?
- Оружие, - сообщил довольный полицейский, - пистолет. 'Стечкин'.
- Достаньте же, наконец, мои документы. Они во внутреннем кармане, - прошипел Власов, прикидывая, сильно ли пострадала его любимая куртка от соприкосновения с капотом.
Через пару минут донельзя смущённый Владимир, вытянувшись в струнку, приносил от имени дорожной полиции Москвы и от себя лично официальные
