- Я пойду, - сказал Аркадий.
- Стой здесь и считай до ста. Скажи мне: 'Прощай, Зайн'.
- Прощай, Зайн, - эхом повторил Борисов.
- Прощай, Каф. Начинай считать. Скажи - 'один'.
- Один, - сказал Аркадий.
- Один, два, три, и так до ста. Не торопись и не сбивайся. Потом иди вперёд.
Стоять на скользком было очень неудобно, а главное - холодно и мокро. Руки моментально замёрзли до запястий, в лицо летели какие-то холодные крошки. Он сжал руки сильнее, чтобы почувствовать свои ладони - и ничего не почувствовал. Глаза тоже не помогали: Аркадий вроде бы что-то видел, но не понимал, что именно видит - вернее, тут же об этом забывал. Он помнил только, что надо считать до ста.
Сначала заминка случилась на цифре 'семнадцать': в голове упорно щёлкало 'восемьсот три', но какой-то другой частью ума он всё-таки понимал, что это неправильно. Потом как-то вырулил на 'девятнадцать', и дальше счёт пошёл веселее. Когда он досчитал до восьмидесяти, где-то далеко внизу раздался звук, который заставил его сказать 'машина'. Это его сбило, и он снова начал с девятнадцати. Потом его ещё что-то отвлекло, а потом он вдруг осознал, что все числа кончились, и ему больше не надо считать, потому что он уже свободен.
Он шагнул вперёд, хватаясь руками за воздух.
Kapitel 22. Тот же вечер. Москва, Власовский проспект, 66.
'BMW' тащился по узкому, запруженному транспортом Нахимовскому проспекту. Фридрих недоумевал по поводу обилия машин - вроде бы для часа пик было еще рано - пока не вспомнил, что по пятницам многие русские считают себя в полном праве заканчивать работу на час, а то и на два раньше. Кое-где это даже оформлено официально, хотя чаще всего начальство просто закрывает на это глаза.
Фрау Галле, вопреки своему обыкновению, молчала. И вообще сидела насупившись, глядя куда-то в сторону. Может быть, все еще переживала по поводу вчерашней пресс-конференции. А еще вернее - ей не нравилась роль, которую она исполняла сейчас. Не нравилось, что она должна привести на демократическую квартиру Фридриха. Власов прямо-таки читал ее мысли: 'Неизвестно, что он там учудит, а виновата буду я!' Впрочем, это были исключительно ее проблемы.
Движение, и без того небыстрое, совсем скисло. Автомобили из первого ряда вытягивались во второй, объезжая ярко-оранжевую снегоуборочную машину, деловито загребавшую лапами бело-серое месиво. Тяжелые плюхи мокрого снега летели с конвейера в кузов ползущего сзади самосвала. Эх, где ж вы раньше были, голубчики...
Накануне худшие предчувствия Эберлинга оправдались: снег валил весь день, превратив московские улицы в душераздирающее зрелище. Сегодня к полудню дороги все же более-менее расчистили, а в четверг путь от площади Освобождения до Трубниковского занял у Власова почти два часа. Плетясь с постоянными остановками в потоке машин, водители которых то и дело выражали свое раздражение громким и бесполезным бибиканьем, Фридрих в который раз думал, что в авиации, по крайней мере, не бывает пробок. Впрочем, в такую погоду закрывают и полеты. Случись сейчас что, и городские службы не смогут добраться до места происшествия ни на машине, ни на вертолете...
К счастью, больше в этот день ему уже никуда не понадобилось ехать, да и на следующее утро тоже. По возвращении на точку С он позвонил Хайнцу, с которым был вынужден расстаться столь поспешно, и передал ему идею насчет проверки московских ветеранов. (Звонить из машины Фридрих не стал: никогда не знаешь с уверенностью, что за автомобили стоят рядом с тобой в пробке). Раз уж дело требовало запроса из РСХА, то проявить инициативу следовало Эберлингу, официально занимавшемуся Зайном. Хайнц, как и Никонов, оценил шансы скептически, но обещал попробовать, не преминув козырнуть знанием русского слова awoss. Заодно Фридрих связался с Лемке и велел тому выяснить у руководства московских ветеранских организаций, не проводили ли они каких-нибудь мероприятий 5 февраля, в день смерти Зайн-Витгенштайна. И, кстати, являлся ли князь зарегистрированным членом одной из таких организаций.
Затем Власов отправил в Управление запрос по поводу книги, перечислив упомянутые Галле приметы. Добавлять, что книга якобы принадлежала Зайн-Витгенштайну, он не стал. Во-первых, в Управлении могли этого не знать и, более того, считать, что она находится в совершенно другом месте - а его указание сузило и дезориентировало бы поиск. Во-вторых... с некоторых пор Фридрих не был уверен, что обо всех своих догадках, с которыми он пока не знает, что делать, стоит докладывать.
Однако, не такая ли паранойя погубила Вебера?
Кстати, подумал Власов, если тому и ввели 'щекотун' на некой сходке либералов, то не на той, что происходит в редакции 'Свободного слова'. Вебер был убит в субботу, а не в пятницу.
Почему-то вспомнилось, что суббота - священный день для иудеев, когда религия воспрещает им всякую работу. Нельзя даже нажимать на кнопки в лифте. В Израиле есть лифты, которые по субботам ездят вверх-вниз, останавливаясь на каждом этаже и снова трогаясь с места автоматически. Кстати, а убивать - это работа? Защищаться в субботу можно, а вот убивать самому? Наверное - нет, особенно если по политическим мотивам. Хм, а можно ли на этом основании исключить из списка подозреваемых соблюдающих юде? Впрочем, далеко не все юде соблюдающие, особенно в России. Да и те, которые верующие... Зайн, например, едва ли атеист, у визенталевских фанатиков это немодно, но его бы субботние запреты вряд ли остановили. У юде вообще очень хитрая религия, главный принцип которой - 'если нельзя, но очень хочется, то можно'. Полная противоположность строгой и четкой этике дойчей.
Даже удивительно, как два столь разных народа уживались вместе столь долгое время, вплоть до самого Окончательного решения. И что бы там ни вопили фанатики в унисон с атлантистскими голосами, Окончательное решение было полезно обоим. Даже неизвестно, кому больше. В концов концов, создание собственного юдского государства на землях древнего Израильского царства - это именно их мечта. А что воплощения мечты пришлось пару лет подождать в пересыльных лагерях, то, во-первых, пусть скажут спасибо англичанам, никак не желавшим впускать их в свою палестинскую колонию. И лишь после поражений от Африканского корпуса вермахта британцам пришлось уйти с Ближнего Востока и признать независимость Израиля. А во-вторых, это не сорок лет блуждания по пустыне, на которые обрек юде их собственный вождь, почитающийся у них величайшим святым. Пустыне, которую по прямой можно пересечь за несколько недель... Кстати, во время того знаменитого похода умерли все, кто вышел из Египта. Стопроцентная смертность. Похоже, пересыльные лагеря были курортом по сравнению с пустыней...
Юде и сейчас верны политике двойных стандартов. На словах они по-прежнему не могут простить дойчам депортацию. У Райха до сих пор нет дипотношений с Израилем - тем самым Израилем, который он же и создал. Но при этом Израиль - основной торговый партнер Райха на Ближнем Востоке. О, разумеется, частные фирмы торгуют через третьи страны, мы же не можем ограничивать свободу торговли... Но когда бойцы ЦАХАЛ ездят на 'Мерседесах', а летчики израильских Хель ха'Авир летают на 'Мессершмитах', это уже не инициатива частных фирм. Даже если с машин сняты их фирменные знаки. И АМАН остается вернейшим союзником РСХА в антитеррористической борьбе. Тут уже все по-честному, тут не игрушки. Когда китайские коммуняки и атлантистские либералы поделили между собой арабов (первые стали вооружать и натаскивать тех из них, кто тяготел к социалистическому терроризму, вторые - к мусульманскому), Израиль и Райх волей-неволей оказались по одну сторону баррикад. Да и публика типа визенталевцев ненавидит 'немецкий' Израиль и населяющих его 'предателей' чуть ли не больше, чем самих дойчей... Так что здесь спецслужбы двух стран не раз оказывали друг другу весьма ценные услуги. Фридриху не доводилось напрямую работать с людьми из израильской военной разведки, но по тому, что он о них слышал, Власов их искренне уважал. Если бы оказалось возможным натравить их на Зайна, к которому у АМАН были давние счеты... А вот с израильскими летчиками-истребителями Фридриху полетать довелось, в рамках программы обмена опытом - неофициальной, как и все сотрудничество. И надо признать: это были отличные пилоты...
В целом остаток четверга Фридрих просто отдыхал. Иногда бывает полезно расслабиться и ждать результатов запущенных тобой процессов.
Первого такого результата он дождался в 23: 00, настроившись на радиостанцию 'Либертэ' (в приемнике точки С стоял специальный подавитель шумов, позволяющий расслышать атлантистские голоса сквозь глушилки). После пламенной речи французского комментатора о попираемых нацистами правах педерастов и педофилов ('обратите внимание, господа - пожизненное заключение в концлагере ожидает любого бойлавера, - слова 'педофил' комментатор явно стеснялся, как, впрочем, и слова 'гомосексуалист', коих он именовал 'геями', - не только виновного в насилии, но и того, который сожительствовал с ребенком на взаимно-добровольной основе и с полным уважением к его свободному выбору! Да и можно ли, господа, называть ребенком двенадцатилетнего подростка, который, по нацистским законам, уже подлежит уголовной ответственности? У нацистов есть для детей лишь право на тюрьму, но нет права на любовь!') последовал блок новостей, где упомянута была и 'пресс-конференция, данная в Москве известной правозащитницей Франциской ГаллЕ, - на сей раз ее фамилию переврали только по части ударения, - недавно освобожденной из нацистской тюрьмы благодаря усилиям международного правозащитного движения'. Фридрих усмехнулся: таким титулом оберста Люфтваффе и сотрудника РСХА еще никто не награждал.
Фрау Галле вела себя как надо. Переврать текст выступления 'известной правозащитницы' француз не решился - все-таки на встрече в московской квартире присутствовали различные журналисты, и мог получиться конфуз. Но, разумеется, тут же последовал комментарий, что 'подобные ответы, как мы все понимаем, продиктованы страхом за свою жизнь и особенно за жизнь малолетнего сына, который испытывает эта мужественная женщина, все еще находящаяся на нацистской территории'. 'Да уж, - усмехнулся Фридрих, выключая радио, - особенно малолетнего сына. Французы ведь так любят детей'. Кстати, давать педофилам срок меньше пожизненного просто не имеет смысла. Их патология неизлечима, равно как и у других сексуальных маньяков и извращенцев. Если такого субъекта выпустить, он непременно возьмется за старое, что, кстати, прекрасно подтверждается статистикой Запада, где серийных убийц, символически полечив пару лет в психушке, вновь выпускают на охоту в общество. Так что заключение здесь - не просто наказание, а карантинная мера. А что это заключение не в западной тюрьме санаторно-курортного типа, а в лагере - ну так должен же арестант отрабатывать свое содержание...
Фридрих ещё заметил, что, пожалуй, ни один из лидеров НСДАП не повторял в своих речах так часто слово 'нацизм'. Французский комментатор произносил его даже с каким-то сладострастием. Фридриху представилось, что если бы в один не слишком прекрасный день Райх и его идеология вдруг исчезли, борцы с ними оказались бы самыми несчастными из людей.
Утро пятницы принесло новые результаты. Ответ насчет книги пришел даже раньше, чем рассчитывал Власов. И объяснялась эта оперативность просто: книги, подлежащей выдаче Франции, не существовало и не могло существовать. Соглашение о реституции касалось ряда картин и произведений ювелирного искусства, но книги в нем не фигурировали.
Стало быть, госпожа Галле лгала во всём. Или, что менее вероятно, лгали ей. Сам князь? Может быть, он хотел использовать Галле в качестве курьера для передачи книги на Запад, а вся история с наследством и внуком - выдумка? Нет, слишком сложно...
