почтовую программу аншрифт электронной почты. Не было, конечно, никакой гарантии, что он все еще актуален, но вдруг... Власов на минуту задумался над формулировками, немного поколебался в выборе языка и остановился все-таки на русском.
'Здравствуйте, Марта. Мне показалось, что мы сегодня не договорили. Не скрою, есть и более серьезная причина, заставившая меня найти ваш аншрифт в REIN. Помните, во время нашей первой встречи в троллейбусе вы предлагали, в случае чего, обращаться к вам за помощью? (О это удобное 'вам', могущее означать и 'вам, фолькам', и 'вам лично'! Правда, в русском во втором случае рекомендовалось писать 'Вам' с большой буквы, но Фридрих знал, что правило это нестрогое и сохраняется лишь в официальной переписке). Мне действительно понадобилась помощь. Подробности объясню при личной встрече. Мы могли бы встретиться завтра, 9.02? Это не займет много времени и не свяжет вас лишними обязательствами. Фридрих'.
Пожалуй, это заинтригует ее, но не испугает. Власов нажал 'Отправить'. Несколько минут подождал, не придет ли отлуп от почтового береха. Нет, отлупа не было - значит, такой аншрифт все еще существовал. Вопрос лишь в том, как часто Марта его проверяет, и проверяет ли вообще. Что ж, даже если она не откликнется, он, по крайней мере, теперь знает ее фамилию и, возможно, сможет узнать телефон и без помощи Никонова.
Майор приехал и в самом деле быстро. Вид у него был взбудораженный. Фридриху бросилось в глаза, что вместо серого мундира на нём был роскошный белый костюм, а галстук был заколот золотой булавкой с жемчужиной. Верхней одежды на нём не было (или он оставил её в машине), на плечах таяли снежинки. Похоже, звонок Власова застал его на каком-то торжественном мероприятии.
С праздничным нарядом контрастировал чёрный чемоданчик казённого вида, который Никонов нёс с собой.
- Был на свадьбе, - подтвердил его догадку майор. - Друг женится... Я немного выпил, - слегка извиняющимся голосом сказал он, - но это неважно. Где трубка?
Власов показал на стол, где лежал разбитый 'Бош'.
Майор открыл чемонанчик, в котором оказался набор инструментов. Приглядевшись, Фридрих понял, что это оперативная мини-лаборатория. Похоже, расторопный Никонов успел послать кого-то за специальным оборудованием. Власов вздохнул: похоже, вокруг 'точки C' возникла какая-то нехорошая суета.
Никонов сперва осмотрел корпус трубки через сильную лупу, затем достал короткий проводок с двумя разъёмами на концах и переписал звонки на портативный накопитель. Несколько раз прослушал их через встроенный динамик привода накопителя, после чего осторожно уложил трубку в пластиковый контейнер.
- Очень хорошо, - заключил он, убирая всё в чемоданчик. - Сегодня же отдам ребятам в лаборатории. Снимем пальчики, пробьём схему... найдём.
- Держите меня в курсе дела, - напомнил Власов. - Завтра я позвоню...
- Разумеется, - охотно согласился майор. - Вся информация по этому вопросу будет вам предоставляться по мере её получения. В конце концов, вам удалось дважды выйти на Спаде. Похоже, у вас лёгкая рука, - последнюю фразу он, впрочем, произнёс с лёгким сомнением в голосе.
- Похоже, - сказал Фридрих, подумав, - Спаде как-то связан с тем, чем я занимаюсь. Вы просто не подходили к нему с этой стороны...
- Политика? Исключено, - решительно заявил Никонов. - Этот тип интересуется только деньгами... Хотя... Если в политике вдруг появятся деньги... Но это всё предположения. Кажется, вы что-то хотели у меня выяснить?
- Убийство, - напомнил Власов. - Сегодняшее убийство.
- Ах да, Носик... Что вас интересует?
- Для начала - биографические данные.
- В принципе, все это можно найти в открытых источниках... Носик, он же Аркадий Борисов...
- Борисов - псевдоним? - уточнил для проформы Власов.
- Нет, настоящая фамилия.
- Любопытно. Обычно юде скрывают свое происхождение за русскими фамилиями, а тут что же - наоборот?
- Нет, он действительно юде, и действительно Борисов. В России встречаются и не такие сочетания... Хотя полагаю, русская фамилия не раз помогала ему в начале карьеры. Окончил филфак МГУ, в конце пятидесятых - начале шестидесятых даже преподавал... уже тогда был идейным врагом национал- социализма, причем не ратовал за легальные методы борьбы. Собственно, легальных методов борьбы в те годы просто не существовало... Сколотил кружок из числа своих студентов, один из которых, естественно, его и сдал. Зато другой успел предупредить. Борисов бежал, был объявлен во всероссийский розыск, но безуспешно. В конце концов, думаю, не без помощи знаменитой юдской солидарности, объявился за границей. Нидерланды, США, Латинская Америка... ну, вы знаете. Много за ним в те годы делов числилось, по большей части, правда, недоказанных, посему запросы на выдачу оставались без результата... ну, нам-то он не так чтобы и нужен был, у нас и дома дел хватало. Мало ли кого он там на другом конце света взрывает... А вот другие им очень даже интересовались. Так, что очень ему сделалось жарко от этого интереса, - Фридрих понял, что под словом 'другие' скрывается не только Управление, и Никонов не замедлил подтвердить его догадку: - В конце концов его любовница вдруг прониклась идеей о жизни на исторической родине. Хватит, мол, бегать по всему миру, настоящие иехудим должны жить на земле обетованной и все такое. Ну и он купился, как пацаненок. Приехал в Израиль, под чужим, конечно, именем - хе! - тут-то его и взяли военные. Светило ему поначалу пожизненное, потом, учитывая, что воевал он в основном все же против дойчей, скостили до двадцати... а потом вдруг выпустили через шесть лет. За примерное поведение.
Никонов даже не стал скрывать издевку, но Власов, разумеется, и без того понял, о каком 'примерном поведении' речь. Когда террориста, за которым АМАН охотился по всему миру, выпускают на свободу, это может означать только одно: он сдал еще более крупную фигуру. Возможно даже не одну. И, конечно же, понимал это не только Власов.
Непонятно вообще, на что рассчитывал господин Борисов-Носик. Даже странно, что до него добрались только сейчас.
- После освобождения в восемьдесят третьем он был депортирован из Израиля, - продолжал Никонов. - Вернулся в Россию. - (И это понятно, мысленно кивнул Фридрих. В любой из стран 'свободного мира' добраться до него было бы проще. Не говоря уже о том, что после Фолшпиля эти страны обычно не горели желанием привечать у себя визенталевцев. Интереснее другое: зачем его впустила Россия? Да еще и зачла израильскую отсидку, очевидно - не стала поднимать прежние дела. В качестве живца, в ожидании гостей? Ну и где были эти рыболовы сегодня вечером?) - В первое время сидел тише воды, ниже травы. Потом понемногу оклемался и осмелел. Начал заводить дружбу с диссидентами, статейки пописывать... Но теперь уже, конечно, ни о каком терроре и не заикался. Исключительно 'мирные демократические методы'...
У Фридриха мелькнула мысль, что эти самые статейки Носик мог пописывать не только и не столько потому, что продолжал считать себя идейным борцом с режимом. Власову доводилось иметь дело с такими субъектами; как правило, это были совершенно сломленные люди, ни о какой дальнейшей борьбе не помышляющие. И даже не в гонорарах за статьи дело: полулегальные и нелегальные оппозиционные издания едва ли платили много, некоторые, вероятно, вообще ничего. Нет, весьма вероятно, что маленький испуганный человечек специально провоцировал внимание к своей персоне со стороны Департамента - в надежде, что слежка убережет его от тех, кого он боялся больше, чем ДГБ, РСХА и АМАНа, вместе взятых.
Не уберегла. Собственно, акции, которые по соглашению с Управлением все еще позволено было совершать Центру Визенталя, чаще всего были как раз такого характера. Но ДГБ не был участником этого соглашения...
- Майор, не подумайте, что я хочу бросить тень на ваш мундир, но как могло случиться, что убийцу Борисова ждали столько лет и проворонили?
- Во-первых, я ничего не говорил об убийстве, - живо возразил Никонов, но живость эта выглядела наигранной. - Борисов спрыгнул с крыши, старушка с первого этажа видела, как он упал.
- Видела, как он прыгал?
- Нет, только удар об асфальт.
- В таком случае откуда следует, что его не столкнули?
- У края крыши был снег. И на нем - следы только одного человека. Кроме того, в квартире Борисова найдена предсмертная записка. Надо, конечно, дождаться официального заключения графолога, но предварительно - подпись его.
- Под дулом пистолета можно написать, что угодно... Вы говорите, снег у края - значит, не на всей крыше?
- Возле люка, ведущего с чердака, снег был расчищен, - признал Никонов. Чуть помедлив, он добавил: - Есть и более странное обстоятельство. Борисов был в носках. Обувь не свалилась во время падения - он в таком виде вышел из своей квартиры, его туфли и ботинки там. Следы на крыше это тоже подтверждают.
- Да, погода не самая подходящая для прогулок босиком, - согласился Власов. - Даже самоубийцы в последние минуты жизни обычно не хотят испытывать дискомфорт. Анализ крови, как я понимаю, еще не готов?
- Пока нет.
- Но, майор, вы ведь не верите всерьез, что он не покажет ничего интересного?
- Я практически уверен, что он покажет какую-нибудь дрянь, - не стал спорить Никонов. - И что официальное заключение о смерти будет - самоубийство в состоянии наркотического опьянения. Мотивы у него, согласитесь, были - и для того, и для другого.
Да, подумал Фридрих, жизнь в состоянии вечного страха - это вполне себе мотив. Неудивительно, что звонок о его смерти поступил так быстро. Он, должно быть, не раз надоедал своим друзьям разговорами о грозящей ему опасности и отдавал распоряжения на случай своей гибели... Интересно, как его диссиденты-то терпели? Он ведь для них, что ни говори, предатель, 'стукач'. Впрочем, предал-то он террористов, а ныне общался со сторонниками ненасильственной борьбы. Хотя многие из этих господ очень быстро забывают о своих принципах, когда речь заходит не о насилии государства над преступником, а о насилии очередного 'борца за идею', аргументирующего свою позицию пулями и гексагеном. Сами они, конечно, такие методы отвергают, но их моральная поддержка будет отнюдь не на стороне жертв террориста. Тут со времен XIX века, с русских присяжных, оправдавших террористку Засулич, ничего не изменилось. Даже морская свинка обучается на своих ошибках, но эти - нет. Требование снова ввести суд присяжных - одно из ключевых в программах нынешних либералов. Какой идиотизм - доверять решение дел, в том числе важнейших, где речь о жизни и смерти, кучке заведомых непрофессионалов, руководствующихся эмоциями...
- Основания основаниями, но вы ведь не думаете, что он сделал это сам, - произнес Фридрих без вопросительной интонации.
Майор промолчал.
- Что возвращает нас к моему вопросу, - напомнил Власов. - Вы сказали 'во-первых', значит, есть и 'во-вторых'?
- Фридрих Андреевич, ну не мне вам объяснять, что полный круглосуточный контроль над объектом - достаточно дорогое удовольствие, - попробовал вывернуться майор. - Особенно скрытный. Такую честь, знаете ли, надо еще заслужить. Борисов - не заслуживал. В первое время, конечно, за ним приглядывали... год, другой, третий... сколько можно? Все уже уверились, что никому он не нужен и не интересен. Ну и, некоторым образом, расслабились.
