Нашли стеклянные бусы — их форма, цвет, материал, способ изготовления дали еще одну дату. Находка ножей с клеймами мастеров — четвертая дата. Среди этих вещей найдены грамоты… Ни на одной из грамот пока не обнаружено ни одной даты. Но по конфигурации букв, по способам их написания можно датировать — да, это XIII век. Появляется пятая дата, в ряду прочих.
Сразу отмечу то, что принципиально важно для всей археологии Новгорода, — никогда одни даты не противоречат другим. Ну, не бывает такого.
Если же о грамотах, то вот два важнейших наблюдения.
1. В одном ярусе никогда не встречаются грамоты, написанные в стиле разного времени.
2. Никогда не бывает так, чтобы стилистика грамот противоречила остальным датам. Если слой XIV века — то и стилистика букв соответствует XIV веку. Если слой XII столетия — то и стилистика букв в грамотах соотносится со стилистикой букв в рукописных книгах XII века. Не бывает, что в слое XIV века попадались грамоты, конфигурация букв на которых соответствует XIII веку, а в слое XII века нет грамот, написанных в XI веке.
Выводы? Очень простые выводы.
1. Датировкам грамот можно верить.
2. В каждом слое находят грамоты примерно одного времени. Они не только попали в слой тогда же, что и остальные вещи. Примерно в это время они и были написаны.
То есть грамоты, попавшие в слой между накоплениями грязи между ярусами мостовой, написаны жившими именно в эту эпоху. Пятнадцатый ярус — это между 1224 и 1242 годами… Значит, в это время, между этими датами и написаны берестяные грамоты из этого яруса. Людьми, которые жили в это время.
Письмена писавших на бересте и ходивших порой по собственным грамотам новгородцев заставили по новому осмыслить многие стороны жизни Новгорода… Да и всей Древней Руси.
Во-первых, грамотность на Руси… По крайней мере в Древнем Новгороде грамотность оказалась массовой. Причем вовсе не только знатные и богатые были грамотны.
К 1970-м годам известно 394 грамоты с Неревского раскопа. Из них семь найдено в слоях XI века, 50 — в слоях XII, 99 — XIII, 164 — XIV века. В XV веке в землю попало всего 74 грамоты… Но часть слоев второй половины XV века иссушена после дренажных работ XVIII–XIX веков, и береста в них не сохраняется. Семьдесят четыре грамоты найдены только в слоях первой половины XV столетия. В целом же ясно видно нарастание грамотности людей — писем-то с каждым столетием все больше и больше.
Причем трудно найти группу населения, не владевшую грамотой и не писавшую. Прихожане пишут священникам — и наоборот… Допустим, и раньше было известно, что среди священников много было грамотных — но ведь и прихожане пишут священникам! Ростовщики переписывают своих должников. Одни бояре пишут другим. Ремесленники переписываются с заказчиками.
Регулярно писали друг другу люди самого простого состояния, в том числе братья и сестры, супруги, родители и дети. А что? Обычнейшая семейная переписка. Интересно и полезно было бы рассказать этим людям о теориях ученых XIX века — про почти поголовно неграмотную Древнюю Русь.
Грамота XIV века: «Поклон от Марине к сыну моему к Григорью. Купи ми зендянцу добру. А куны яз дала Давыду Прибыше. И ты, чадо, издей при себе да привези семо».
Зендянец — это хлопчатобумажная среднеазиатская ткань, привозили ее из города Зендяны. Куны — это деньги, и мама Григорья, Марина, посылает ему деньги с оказией. Явно люди они небогатые, если у сына может не оказаться денег на покупку ткани.
Заказчик пишет мастерице: «Озцинку выткала, и ты ко мне пришли, а не угодице с ким прислать, и ты у себе избели». Заказчик узнал, что холсты («озцинка») сотканы, и просит прислать. Если не с кем — пусть их выбелит сам ремесленник.
Или вот запись и расчет заказа какого-то вышивальщика: «мыла на белку бургалского, а на другую белкую…». Белка — опять же, небольшая денежная единица. Бургалское мыло? Это от немецкого слова «бург» — городское мыло, говоря попросту.
Впрочем, примеров можно приводить великое множество, хоть цитируй грамоту за грамотой.
Ах да! Это в городе было грамотных побольше… Деревня же неграмотная, само собой… Но огромное число грамот написаны крестьянами владельцам своих сел в Новгород. Такова, кстати, и самая первая грамота, открытая в 1951 году Ниной Акуловой.
Вообще же — полное впечатление оживленной переписки Новгорода и его сельских владений. Владельцы земель пишут своим управляющим, ключникам. Ключники отписывают господам, а поверх голов ключников крестьяне пишут своим господам… А те отвечают крестьянам!
Вот грамота XV века: «Цолобитье от Кощея и от половников. У кого кони, а те худи, а у иных нет. Как, осподине, жалуешь крестьяны? А рож, осподине, велишь мне молотить, как укажешь».
Авторы письма — ключники и крестьяне, обрабатывающие господскую землю за половину урожая (откуда и название — половники). Они, эти вовсе не богатые крестьяне, жалуются на бедность и отсутствие коней. Никак не верхушка деревни.
Может быть, писали и читали за людей специальные чтецы-грамотеи? А кроме них, Новгород оставался неграмотным? Были и неграмотные — это известно потому, что найдено несколько писем одного и того же человека, написанные разными почерками. Богатый боярин диктовал, писец записывал. Но найдены и по нескольку писем одного человека, написанные одним и тем же почерком.
А главное — найдены длинные стержни-писала, которыми и прочерчивали, выдавливали буквы на бересте. Таких писал на Неревском раскопе найдено ни много ни мало — семьдесят. Трудно представить себе, что такое количество писал потеряно профессиональными писцами, которые читали и писали письма за других. Писало в Древнем Новгороде было таким же бытовым предметом, как нож или как гребень из рога; наверное, многие новгородцы так и ходили везде с писалом, подвешенным к поясу, как с ножом или с гребнем.
Грамоту знали только мужчины? Не совсем… Ведь и Марина писала к сыну Григорью, известно несколько писем от мужей к женам и от жен к мужьям.
Или вот грамотка, втоптанная в грязь мостовой, записка, написанная на рубеже XII и XIII веков: «Я посылала к тебе трижды. Какое зло ты против меня имеешь, что в эту неделю ко мне не приходил?»
Грамотка, от которой становится немного грустно, найдена возле забора усадьбы. Так и видится девушка, которую «накрыли» строгие родители при попытке передать письмо, и она как стояла у забора, так и скомкала, выронила его в вечную новгородскую грязищу. Или это письмо швырнул парень, который не пришел в третий раз? Прочитал письмецо, пожал плечами, бросил в грязь… Этого мы, наверное, никогда не узнаем — разве что изобретем машину времени.
Но получается, грамотность среди женщин была, и тоже массовая, тоже вовсе не одни боярышни и не только поповны могли писать. А кроме того, получается, новгородские девушки вели себя не как задавленные, лишенные воли московитки: они сами выбирали себе мужей. И теремов, в которых проходила вся жизнь московиток, у новгородцев тоже не было.
Уже в 1950-е годы заговорили об особой науке — берестологии. Аналогия понятна — исписанными папирусами занимается папирология, значит… Но есть и существенная разница. Папирусы отделены от той среды, в которой жили древние египтяне. Их не находят в тех же археологических комплексах, что и предметы повседневной материальной культуры.
А вот берестяные грамоты в большинстве своем брошены были там же, где и керамика, изделия из металла и дерева, на территории самих жилых усадеб. Человек жил вот в этом самом деревянном срубе, хранил необходимую утварь вот в этом сарае и здесь же выбрасывал разбитый горшок, остатки обгрызенных коровьих костей из супа и… полученное, прочитанное, ставшее ненужным письмо. Все эти предметы в одинаковой степени — отходы жизнедеятельности если и не одного человека — то одной и той же семьи, жителей одной и той же усадьбы.
Снимая напластования ярусов одной и той же усадьбы, изучая в одном комплексе и постройки, и вещи, и грамоты, ученые могут изучить историю этих усадеб и совокупностей усадеб — своего рода элементарных ячеек древнего города. Можно даже узнать, как звали жителей этой усадьбы, какие проблемы стояли перед ними, чем они занимались каждый день, что видели перед собой. Причем изучить историю многих поколений одной семьи на протяжении десятков и даже сотен лет.
Самые большие по размерам усадьбы открыли на перекрещении главной улицы Новгорода — Великой и пересекавших ее под прямым углом Холопьей и Козмодемьянской (эти улицы выходили на берега Волхова). По сторонам обоих перекрестков располагалось по четыре усадьбы. Самые крупные из них достигали площади в две тысячи квадратных метров, самая маленькая — 1200 квадратных метров. А ведь Древний Новгород был поневоле тесноватым городом!
Границы этих усадеб оказались на удивление неизменны. И в слое XV века, и в слое X века частоколы, разделявшие усадьбы, проходили в одном и том же месте. Сам размер усадеб, их расположение на главных улицах города говорили о многом — их владельцы принадлежали к самой верхушке новгородского общества. В течение пяти веков людям из этой верхушки не было необходимости дробить, продавать по частям или сокращать свои участки.
Владельцы усадеб были невероятно устойчивы социально и экономически, передавая свои владения по наследству в неизменном виде — по крайней мере пятнадцати, а то и двадцати поколениям.
Данные берестяных грамот всякий раз подтверждали — да, это усадьбы очень богатых и знатных людей, владельцев сел и сельскохозяйственных угодий, зависимых людей и торговых предприятий.
Но 6 августа 1953 года удалось узнать имя владельца одной из усадеб… В этот день в слое рубежа XIV и XV веков была найдена грамота с порядковым номером 94… Текст сохранился не полностью, но и прочитанного хватило: «Биють целом хрестьяне господину Юрию Онциферовичу о клюцнике, зандо, господине, не можем ницем ему удобритися. Того, господине, с села… буянить. А себе господине…»
Отрывочно, конечно, но смысл ясен — буянит ключник, крестьяне ищут на него управы у владельца земельного владения. Владельца же зовут Юрием Онциферовичем…
Но он же очень хорошо известен из истории, этот Юрий Онциферович! Этот знатнейший боярин впервые упомянут в летописях за 1376 год, — в числе других бояр Новгорода он сопровождал в Москву архиепископа Алексея: архиепископ ездил туда на переговоры с московитскими князьями. В 1380 году он опять едет в Москву с посольством, встречается с Дмитрием Донским.
В 1381 году Великий князь Литовский и Русский Ягайло (будущий король Польши, основатель династии Ягеллонов) нападает на Полоцк. Полоцкая земля с 1307 года — вассальное княжество Великого княжества Литовского и Русского. Ягайло хочет уничтожить остатки независимости Полоцка. Новгородское вече против — оно настаивает на том, чтобы Полоцкое княжество сохраняло автономию. Посольство Новгорода в Литву не имело большого успеха — в 1385 году
