Специалисты так же легко определяют псковский стиль иконописи, монументальной фресковой живописи. Росписи Мирожского собора, Снетогорского монастыря (1313), церкви в Мелётове (1465) сразу обращают на себя внимание: взволнованность образов, патетика, насыщенный плотный колорит, динамика композиции.
Так же самобытна и иконопись. Достаточно посмотреть на такую удивительную икону XIII–XIV веков, как «Илья» из села Выбуты. По уровню живописных решений, трактовке личности Ильи, выразительности других фигур композиции — это уже почти живопись.
Как церкви строились концами, приходами, отдельными купцами, так и иконы часто заказывались посадскими людьми и отражали вкусы горожан. Во многих иконах прослеживаются откровенно фольклорные черты. В результате иконы напоминают уже не канонические образы, а живописные картины: ведь пишут же картины на религиозные темы.
Некоторые сюжеты икон вызвали бы протест официальной церкви.
Например, икона, изображавшая Бога Отца, который писался в виде старого крестьянина, лежащего на печи. С точки зрения канона, облик Бога Отца неизвестен, изображать его как человека — глубоко ошибочно, даже кощунственно. Но добрый живописец выписал отдыхающего старика поистине любовно, с явно сыновними чувствами; он не забыл даже поставить Богу возле печки обрезанные валенки — чтобы Господу удобнее было обуться и сходить на двор.
Русское Возрождение проходило не только в Новгороде, но и в Пскове.
Мы знаем, кто строил Софию Новгородскую… Но мы знаем и мастера, который построил Троицкий собор в Псковском кремле (1365–1367) — это был зодчий Кирилл.
Известно и еще одно имя: Постник Яковлев — этот псковский ваятель участвовал в возведении собора Василия Блаженного в Москве. Согласно легенде, Иван IV ослепил мастеров, строивших Василия Блаженного — чтобы ни у кого и нигде не было бы ничего подобного или — еще страшнее — лучше.
И русская предреформация шла в Псковской земле — не меньше, чем Новгородчина, была она оплотом сект стригольников и жидовствующих.
Но вот что было только в Пскове, и чего не было в Новгороде — так это грандиозные крепостные сооружения. Сложенные из местного плитняка крепостные стены Пскова имеют протяженность более десяти километров.
Новые линии стен строили все время, буквально всю историю Псковского государства. Растет город — и тут же появляются новые пояса каменных стен. В общей сложности этих поясов насчитывается пять.
Первая линия («Перси Пскова», то есть Грудь Пскова) сложилась еще в XI веке, а потом несколько раз эти стены подновляли, одевали камнем: в конце XII, в конце XIII, в середине XIV века.{91}
В 1393–1394 годах, во время перемирия с Новгородом, псковичи в очередной раз перестроили «Перси», чтобы построить «на Персех» колокольню для вечевых колоколов. Демонстрация предназначалась никак не для Ливонского ордена и не для Великого княжества Литовского и Русского (колокольня стояла внутри города), а именно для Новгорода.
В конце XIII века возник Довмонтов город, и уже после смерти князя, к 1309 году, до конца оградили «застенье» — пространство около 20 гектаров внутри второго кольца крепостных стен.
В 1365 году возведена новая деревянная, затем (1374–1375) перестроенная в камне крепостная стена, включившая в черту города еще около 20 гектаров. То, что внутри, получило название Средний город.
Окольный город к югу от кремля (1465), Запсковье (на другом берегу Псковы) — окружено стенами к 1465 году.
Уличная система Пскова начала складываться еще в середине XII века.
Стены Пскова, его расходящиеся от кремля улицы — Новгородская, Кузнецкая и Великая — образовали основу композиции Древнего Пскова, его радиально-кольцевую планировку. Не скованный болотами и топями, город мог свободно расти во все стороны. «Посадские» укрепления, конечно, служили и защитой и от немцев, и от литвы, и от шведов. Католики действительно «многажды» осаждали город. Но удивительное дело: псковичи не так боялись чужих, как своих, русских, потому что свои — опаснее. И были полностью правы, о чем свидетельствует известие 1510 года о «взятии» Пскова великим московским князем Василием III: «…и бысть пленен не иноверными, но своими, единоверными, людьми» [131. С. 79].
Глава 3
САМЫЙ РУССКИЙ ИЗ ГОРОДОВ ЕВРОПЫ
Сашем ви шуточничаете
на мой счет, Фасилий Фасильевич?
Ви знайт, я фсекта биль
русский шеловекк и фам нушник…
Люди склонны завидовать богатству… Сколько ни говори, что от богатства порой сплошные неприятности, — не верят! Но вот пример Пскова — Псковская земля намного беднее Новгородчины; Псков не был ни членом Ганзы, ни богатейшим городом, ни поставщиком воска, пушнины и рыбы на пол- Европы. Но экономика Пскова развивалась куда гармоничнее, естественнее, чем новгородская.{92}
Псков не вывозил, но и не ввозил хлеба: он обладал «продовольственной независимостью» — а Новгород ею не обладал.
Купить сырье и продукты ремесла было бы не на что — и приходилось самим развивать ремесла, чтобы снабжать город всем необходимым. Города Псковской земли остро нуждались не только в каменных церквах, но и в высоких прочных крепостных стенах. Приходилось держать многочисленные артели каменотесов и строителей.
Шумели многолюдные города, окруженные поясом огородов и садов, рыба из озер и рек тоже продавалась в городах.
Все это было не такое масштабное, как в Новгороде, без того международного размаха, маленькое, аккуратное… в основном для внутреннего употребления. Но зато и более надежное; эдакая плотно сбитая комбинация многих отраслей сельского хозяйства, отхожих промыслов, ремесленных специализаций, торговли.
Все псковичи разделялись, прежде всего, на «мужей псковичей» и «посажан». Мужи-псковичи обладали правом голоса на вече, а посажане — нет. Со строительством нового кольца стен, включавшего в городскую черту часть посада, жившие здесь посажане автоматически становились мужами- псковичами.
Во главе общества Пскова тоже стояли крупные владельцы земель — бояре. Но в Пскове размеры их богатств никогда не достигали новгородских сказочных масштабов. В Пскове не было крупных феодальных землевладельцев, владения светских и церковных феодалов были и меньше, и раздробленнее, чем в Новгороде.
Поэтому бояре не могли так открыто противопоставить себя остальному обществу, возглавить враждующие кланы.
В Пскове общество разделялось на те же общественные группы, что и в Новгороде, с теми же названиями.
Ниже бояр стояли «житьи люди» — землевладельцы поменьше, и купцы.
«Мерные» или «меньшие» люди в городах делились на ремесленников-мастеров и «наймитов», не имевших собственности.
Среди крестьян Псковской земли было много «земцев» или «своеземцев» — владельцев собственной земли. На государственных землях сидели смерды — они платили дань Господину Пскову. На землях частных владельцев сидели «изорники» — слово происходило от «орать», то есть пахать. Пахари-изорники отдавали часть урожая владельцу земли. Богатства бояр и создавались этими изорниками.
Только не надо считать этих крестьян лично несвободными или согнутыми в зависимости. Даже если боярин давал изорнику ссуду-купу, это не делало закупа лично зависимым. Закуп мог уйти к другому боярину, мог отдать купу, мог даже переселиться в город и сделаться ремесленником.
В Пскове не было суда боярина над крестьянами. Псковская Судная грамота регулировала отношения феодалов, посадских людей, изорников, смердов. Если у боярина возникали споры с изорником-закупом, он обращался в суд и должен был представить в доказательство своих притязаний письменный документ или несколько свидетелей. Права изорника и боярина в суде были равными.
Для сравнения: в большинстве земель Германии и в Польше крестьяне были намного более зависимы. В Великом княжестве Литовском и Русском существовало крепостное право. Крестьяне Господина Пскова больше напоминают свободных бондов Скандинавии, лично свободных средних крестьян Англии — йоменри.
…Тот самый север, на котором, по мнению викингов, «труднее гнутся спины».
Полурабы-холопы во Пскове были… Но немного. Холопы никогда не играли заметной роли в хозяйстве.
В общем, сравнительная бедность Пскова оборачивалась некоторыми приятными сторонами: имущественное расслоение общества было незначительным. Меньше очень богатых — но меньше и холопов, потерявших человеческий облик.
Как и Новгород, Псков был «господином» и «Великим». Господином Великим Псковом правило вече…
Как и Новгород, Псков разделялся на концы — на шесть концов. В каждом из них было свое кончанское вече.
Общегородское вече держало в руках всю высшую административную, законодательную, судебную, даже военную власть. Вече выбирало посадников и сотских, приглашало князя, объявляло войну и заключало мир, даже проводило мобилизацию и принимало решение вести военные операции.
В 1480 году, узнав о нападении Ливонского ордена, «посадники псковские вече созвонили нощию дважды», и «тою же нощью посадники и псковичи мужи» поехали навстречу неприятелю.
