должен был предвидеть такую возможность. Я не должен был брать их во Дворец. Возможно, тогда…
— Мастер, и что тогда? Пленили бы Вас? Насколько это было бы лучше, и к чему привело бы? К новой крови?! Ваш эолин не слишком благоразумен, что бы думать, а потом делать. К тому же, если бы он не стал приемником с Вашего разрешения, кто бы из учителей согласился добровольно выполнить все необходимые обряды, впервые за всю историю Материка? Это было бы гораздо хуже.
— Не знаю. Не думаю, что именно это входило в планы Волшебника. В любом случае, она не должна была пострадать…
Первое, что я увидела, когда открыла глаза, это отцветающие розы сорта Черный принц. Цветы из бордовых уже превратились в черные, кое-где успели завять, сад уже нельзя было назвать красивым — он начинал увядать. С трудом оторвав взгляд от окна, и приподнявшись на кровати, я осмотрела комнату, в которой находилась. Боги, интересно, и где это я? Нет, понятно, что в Таурмане, но это явно не моя комната. Эта намного больше, здесь есть целых два мягких кресла, небольшой изящный столик с затейливой резьбой, большой камин, дорогое зеркало и, кажется, толстый ковер на полу, но самое главное — вся противоположенная стена — это одно большое окно, из которого можно видеть сад. Интересно, и что это со мной было? Я осторожно, попыталась сесть. Не тут то было, в глазах появились искры, уши разрывались от звона, голова не на шутку кружилась, пришлось снова лечь и ждать, когда вспомнят о моем существовании. Первым ко мне пришел Мастер. Он долго молчал, и просто смотрел на меня. Смотрел пристально, внимательно, казалось, что-то взвешивая в уме, над чем-то рассуждая, потом осторожно сказал:
— С возвращением, девочка.
— Я болела?
— Да, можно сказать и так, ты болела. Очень долго.
— Мастер, сколько прошло времени?
— Чуть больше четырех месяцев.
— Так много? И что со мной было?
— Давай, сейчас не будем об этом говорить. Ты еще недостаточно поправилась. Когда окрепнешь, я объясню, чем ты болела, и почему.
— Я из-за болезни в другой комнате?
— Да. Это часть лечения. Но, думаю, тебе здесь понравиться. К тому же это не просто комната, это целые покои. Здесь есть ванная комната и большая лаборатория. Так что привыкай к новой обстановке.
— Мастер, ваш эолин… — думаю, он догадался, о чем мне так хотелось спросить, но прежде чем я успела сформулировать вопрос, он почти выпалил:
— Да, мой Эолин уже приехал. Были проведены все необходимые обряды, и теперь он мой официальный приемник и почти второе лицо в Таурмане.
— Почему почти? — Если Мастер не хочет со мной разговаривать, значит и не будет, и не важно, что именно я хотела сказать.
— Не все принесли ему присягу. Многие, как и ты, этого не сделали, а значит, для вас все останется по-прежнему. Считай, что у меня просто появился еще один стион. В повседневной жизни вы равны в правах, ну почти. Обо всем остальном давай поговорим немного попозже.
— Когда? — странно, почему я вообще задала этот вопрос. Уже должна была бы привыкнуть к тому, что все вопросы, которые меня так живо интересуют, Мастер откладывает на загадочное „потом“.
— Уже скоро. Потерпи еще немного. — И тут же сменил тон с обычного человеческого на официально учительский. — Какое-то время ты еще будешь себя очень плохо чувствовать. Вставать и не пытайся. Четыре месяца ты жила только лишь благодаря снадобьям Ориона, поэтому слабость будет еще очень долго. Поправляйся.
— Спасибо Вам, Мастер.
Он вышел, а спустя уже десяток минут ко мне вошел Орион. Хотя нет, слово „вошел“ совсем не подходит к его появлению, скорее уж он ворвался, словно не веря самому себе.
— Так значит, ты начинаешь поправляться? — весело пропел он.
— Наверное. Хотя чувствую я себя отвратно. — Даже разговор с Мастером вымотал меня, поэтому голос явно не был бодрым, что несколько обеспокоило Учителя Ориона.
— Надо думать. — Сказал он и склонился к моей руке, считать пульс — Считай, что четыре месяца ты ничего не ела, но это дело поправимо, сейчас я распоряжусь, что бы тебе принесли завтрак.
— Нет. Мне не хочется.
— А вот этого я и слышать не хочу. Я уже говорил тебе когда-то: меня надо слушаться, в первую очередь, для своей собственной пользы. И на будущее — тебе придется съедать все, что будут приносить. Конечно, если хочешь поправиться. — Пока он говорил, то успел осмотреть меня, посчитать пульс, глянуть в глаза, потом заставил высунуть язык, после этого, он немного помрачнел, но улыбку с лица не убрал.
— Все не так хорошо, как хотелось бы, но намного лучше, чем предполагалось. Я приготовляю тебе новые снадобья.
— Спасибо Вам, Учитель Орион.
— Мне почти не за что. Это Мастер вернул тебя, так что поблагодари его — эту фразу он произнес как-то грустно, потом все же улыбнулся, одобряюще похлопал меня по руке и сказал — Вставать без моего разрешения не смей. Тебе не помешало бы побольше спать, но это уж как получится. Сонный отвар я давать тебе не буду, ты и так слишком долго спада. Поправляйся.
Следующие две недели я провела в постели. Орион был прав, сил совсем не было. Было тяжело даже просто сидеть или разговаривать. Любое усилие опустошало меня. Правда, благодаря стряпне нашего повара и сложным снадобьям Ориона я пошла на поправку. Хотя лучше становилось только моему телу, морально же мое состояние все ухудшалось. Причину начинавшейся хандры я смогла найти не сразу, но когда до меня наконец-таки дошло, от чего мне так плохо, я смогла только испугаться. Не расстроится, не прийти в отчаянье, не побежать к Мастеру за помощью, хотя, надо бы… Просто испугаться. Испугаться от того, что последние три года жизни прошли почти впустую, что теперь мое далеко не безоблачное будущее стало просто черным от того, что я перестала чувствовать энергию.
Это сложно объяснить, это можно только почувствовать. Почти три года меня окружало нечто сильное и надежное, то, на что можно положиться, что можно изменить, то, что, по сути, составляло часть меня. И в тот момент, когда это что-то исчезло, я оказалось все равно, что без руки или ноги, я осталась без опоры. Оценить весь трагизм ситуации у меня просто не хватало смелости, поэтому я ушла в себя, прячась ото всех, и старалась никак не обнаруживать свое существование.
Мне нужно было бы поговорить с Мастером, рассказать, что со мной происходит, но я никак не могла решиться. Странно, два года назад я бы прыгала от счастья, точно зная, что теперь уже ничто не удерживает меня в Таурмане. Теперь же я не могла представить себе жизни без энергии, поэтому не спешила с разговором, понимая, что это моему Учителю не понравиться. Я днями сидела в комнате, глядя в окно и избегая любых встреч и разговоров.
Недели через две Ориону надоела моя апатия, и он настоятельно рекомендовал начать гулять в саду. Мне пришлось выйти из комнаты. Осень уже вступала в свои права, и природа понемногу начинала засыпать. Странно, но именно это увядание как нельзя лучше подходило к моему „замечательному“ настроению. Я бродила по дорожкам, рассматривала давно увядшие клумбы, собирала начинавшие желтеть листья с деревьев, обрывала крупные приторно сладкие ягоды с кустов и немного отвлекалась. Как ни странно, но в саду я всегда начинала чувствовать себя лучше. Всегда, но не в этот раз.
Прошло, наверное, недели две с тех пор как Орион впервые заставил меня выйти из комнаты. С тех пор мне стало немного лучше, я даже начала подбирать слова для разговора с Мастером и для просьбы освободить меня от клятвы. Однажды под вечер я гуляла и думала, как и что скажу ему, и как Учитель отреагирует. Меня угораздило настолько погрузиться в свои мысли, что я впервые умудрилась слишком близко подойти к группе учеников. Свернуть с дороги сейчас означало показать свою слабость, не знаю почему, но я вдруг почувствовала, что ни в коем случае не должна этого делать. Превозмогая собственный страх, я пошла дальше.
То, что мне пришлось увидеть, очень живо кое-что напоминало, но думаю, такого развития событий даже в страшном сне никто из обитателей Замка представить себе не мог. В центре своеобразного поля, окруженного двумя десятками учеников, стояли двое: Жевер и Тревер, они умудрились устроить поединок. Я давно уже не видела нитей заклинаний, но даже этого навыка мне не потребовалось, что бы понять, как обстоят дела.
Тревер то и дело уклонялся от брошенных заклинаний, иногда пытался ставить защиту, но все же Жевер был опытнее и сильнее. Его заклинания все чаще долетали до цели. Тревер то и дело корчился от боли и белел на глазах. Недалеко от главных участников действа двое учеников выворачивали руки Вернону, тот пытался высвободиться, чем усиливал хватку. Что-то в этом мире явно перевернулось с ног на голову. Никогда я не видела, что бы ученики решали спор таким образом. Ведь это был поединок почти по всем Законам. Неужели кто-то на такое отважился? Зная отношение Мастера?!
Нет, поверить в это было невозможно. Иногда, конечно, бывало, что ученики перебрасывались парой-тройкой заклинаний, предварительно убедившись, что Мастера нет по близости, но никогда, даже по самым серьезным поводам до поединков не доходило, тем более так открыто. Я смотрела на все происходящее и никак не могла прийти в себя, а самое главное, понять, что же нужно делать дальше. Их было просто необходимо разнять, Тревер уже ели- ели держался на ногах, но как? Воспользоваться тем, что я второй стион? Но ведь мне сейчас не удастся выпустить ни одного заклинания, а остановить все происходящее лишь голосом и моральным превосходством явно не получиться. Я обвела глазами толпу и поняла, что одним из наблюдателей был эолин, а рядом стоял раззадоренный Артур. Не думаю, что у кого-то из них было намеренье разнять дерущихся. Однако, мне не пришло ничего другого в голову, как только подойти к ним.
— Ты — даже сквозь крик толпы я прочувствовала, насколько злым был тон Артура. Эолин обернулся и уставился на меня. Несколько секунд он словно оценивал потенциального противника, потом спросил:
— Так ты и есть второй стион? — все уловили в этом голосе издевку.
— Да, господин эолин. — Я опустила глаза и постаралась, что бы мой голос звучал как можно менее вызывающим, что далось не так-то просто.
— Тебе что-то надо?
— Господин эолин, Мастеру не понравиться то, что здесь происходит.
— Я знаю, но ты что, хочешь их разнять? — Издевка превратилась в усмешку, то-то он обрадуется тому, что я собираюсь сказать.
— Я — нет. Боюсь, это не в моем праве, поскольку здесь есть вы.
— Ты думаешь, я захочу это сделать? — Тон из надменного превратился в слишком жесткий, Артур глянул на меня, стиснул зубы и отвернулся.
— Вы обязаны исполнять волю Мастера, как его наследник, и если кто-то сможет прекратить это безобразие то только вы. — Я сказала это без каких-
