Они расстались у входа в отель, Юрий хотел прогуляться до метро, но, буквально через двести метров рядом с ним затормозил черный «Мерседес», открылась дверца, и знакомый голос предложил: — Садитесь, Юрий Андреевич.
Жохов выглядел несколько отстраненным, он даже не смотрел на Юрия.
— Ну, что, хорошо поговорили со своим толстяком?
— Да, — Юрий хотел добавить еще про хороший завтрак, но ту до него дошло, что он не докладывал Жохову о том, с кем он встречается, и где. — А откуда вы знаете про то, с кем я говорил, и вообще, что я именно здесь?
— Не бойтесь, жучков и камер мы вам в номер ставить не стали, все же я понимаю, медовый месяц. Но переговоры по телефону перехватываем.
— И это зачем?
— А вы не догадываетесь? Я думаю, что с вами, когда нибудь, выйдет на связь интересующий нас человек. Ну, а так, как жучков на ваш организм, мы вам еще не догадались поставить, то придется вам, Юрий Андреевич, доложить, о чем у вас был разговор с Аркадием Левиным.
Юрий докладывал минут сорок. И о вчерашнем фуршете у Батовых, и сегодняшнем разговоре с Левиным.
— Он в безвыходном положении, — сделал вывод он в самом конце этого импровизированного доклада. — Если другие дилеры холдинга еще как-то выкрутятся, то у него все личные бутики во всех, самых престижных отелях Москвы. «Балчуг», 'Президент-отель' и тому подобное. Одно дело всучить подделку нашему брату, русаку. А другое — иностранцу. Это может дойти до скандала, потери репутации и доверия. С другой стороны — угрозы Хаджи. Тот прямо заявил, что если в понедельник тот не выставит новый товар на витрины, то это будет последний день его жизни.
К концу разговора Жохов немного оттаял. У него снова загорелись глаза, и он опять начал немного напоминать стареющего мальчишку.
— Да, теперь мне вся картина становится ясна, — признался он. — Мы тоже не сидели, сложа руки, навели справки у людей знающих свое дело. В этой афере с поддельным золотом два, а то и три смысла. Есть подозрение, что турки таким образом смогут подорвать доверие к русскому золоту. Это приведет к падению холдинга, а значит, увеличению цен на русское золото. В этом всем заинтересованы и турецкие спецслужбы, и сам Ахмад Шакир. Кстати! Выяснилось что сам Шакир по своему происхождению чеченец.
Юрий удивился.
— Да-да! — подтвердил полковник. — Он предок тех, кто иммигрировал в Турцию в двадцатые годы. Его даже прочили в президенты Чечни, но тогда еще был жив Дудаев, и Ахмед даже ни разу не посетил свою бывшую родину. Он очень осторожный человек. Его подозревают во множестве грехов, от торговли героином и 'живым товаром', до поставок оружия в Чечню и Филиппины. Но, его лично за руку никто поймать не может. Кстати, почему его не было на вчерашнем фуршете?
— Говорят, он уехал куда-то в Сибирь, хочет прикупить какой-то обогатительный комбинат. Будет в Москве дня через три.
Тут они подъехали к отелю.
— Нас еще не пасут? — спросил Юрий.
— Пока нет.
— А вы?
— Ну, мы же вас нашли в столице. Кстати, вы заметили за собой хвост?
— Нет.
Жохов довольно усмехнулся.
— Ну, что ж, тогда наружку можно похвалить. Отдыхайте. Кажется, работа для вас кончилась.
Поднявшись в номер, Юрий застал Ольгу в халате, еще мокрую, и чуточку бешеную.
— Где ты с утра уже шляешься!? — с ходу начала она разнос, переодеваясь на ходу. — В вечернем костюме с утра, с ума что ли сошел?! Переодевайся, быстро!
— Что такое? Что случилось? — опешил Юрий.
— Витька Зубко звонил.
Юрий взялся за голову. С последними событиями он совсем забыл о своих московских, гостеприимных хозяевах.
— Забыл про него совсем. Он что, приехал домой и увидел, что у него в квартире? Или посмотрел тот сюжет по ТВЦ?
— Слава богу, что нет. Просто в ту ночь Вера начала рожать.
— О, господи!
— Естественно, что при ее габаритах это не так просто. Пока ее везли из этой деревни, пока поднимали на этаж, она начала терять сознание. Пришлось делать кесарево, родила мальчика, на четыре двести.
Астафьев издал восторженный рев. Но, Ольга мотнула головой, дескать, это еще не все.
— С ним все в порядке, но вот с ней начались осложнения. Мало того у ней осложнения, так еще и Витька свалился!
— А с ним то что?
— Это чудак, с большой буквы «М», взялся наблюдать за родами, и от всего увиденного потерял сознание. Упал он на больную руку, она начала кровоточить. Акушеры ничего не могут понять — человек падает на пол, а кровь брызжет так, словно он только что выстрелил в себя из пистолета. Пока остановили кровь, пока по новой зашили рану, он потерял кучу крови. Хорошо, больница какая-то не специализированная, а многопрофильная. Так что, они теперь лежат на разных этажах, а Вера Дмитриевна, мать Виктора, за ними ухаживает. Вот она и просит нас привести кое какую одежду Вере и Виктору, кое- что себе, и забрать ребенка.
— Какого ребенка? — ужаснулся Юрий. — Сына? Он же только родился? Что мы с ним будем делать?
— Ты совсем, что ли рехнулся? Какого сына, дочку Веры.
— Ах, Олеську! Я про нее и забыл.
— Ну да. Говорит, что это на два дня, не больше.
— То есть, она, Вера Дмитриевна, тоже не знает, что квартира их сгорела?
— Нет, конечно!
Тут Юрию пришла в голову хорошая мысль.
— А, может, это даже и хорошо, что они не знают, — пробормотал он.
Для того, чтобы попасть в квартиру Зубко, им сначала пришлось заехать в отделение милиции, к Семенову. Тот не только вынес им ключи, но и сам поехал с ними.
— Мы сделали все, что могли. Вставили стекла, отмыли копоть, — пояснял он, поднимаясь по лестнице. — Но, квартирка, конечно, пострадала сильно. Ремонт здесь сейчас делать, полгода, не меньше. А денег надо — море!
Пока Ольга разбиралась со списком, и шарила по многочисленным шкафам, и комодам, мужчины отошли на кухню. Астафьев что-то долго и подробно втолковывал Семенову, да так активно, что капитал даже вспотел. В конце разговора, он вручил ему конверт, полученный от Левина. Через полчаса Ольга появилась в дверях кухни.
— Ну, что, пошли? — спросила она.
— Пошли, — согласился Юрий, а потом спросил: — Слушай, а что ты искала-искала, и ничего не взяла?
— А что ты хочешь? Чтобы мы привезли в роддом тряпки, пропахшие дымом? Представляю, как врачи удивятся. Спросят: 'Вы что, ребята, с шашлыка приехали'? Я, посмотрела, какой размер им нужен и все сейчас купим на рынке.
Ключ Астафьев снова вернул Семенову.
— Ну, постарайся, Михалыч, — попросил Юрий его на прощанье.
— Все сделаю, Юрий Андреевич. Расшибусь, но сделаю.
ГЛАВА 31
Полковник Жохов не зря с утра был столь задумчив. За час до встречи с Астафьевым он побывал 'на ковре' у большого начальства. Вместе с ним к Первому на прием пошел Генерал, непосредственный начальник Жохова. Выслушав емкий, двадцатиминутный доклад полковника, Первый, по своему обычаю, начал подводить итоги сам.
— То есть, вы знаете, что в Москве готовится теракт, что готовит его террорист по кличке Раджа, но не знаете, где это произойдет, и когда?
— Так точно, — согласился Жохов. — Основные трудности именно в этом. Сейчас бандиты затаились. Я считаю, что сама вспышка их недавней активности была спонтанна.
— То есть?
— Убийство ювелира Али Магомедова специально ими не планировалось. Может, они бы и расправились с ним, но потом, после теракта. Но, как подсказал один разговор в клубе «Кавказ», уже спустя двое суток после той встречи с кавказской диаспорой, просматривая записи службы охраны ресторана 'Озерный рай', заместитель Хаджи по имени Анвар обратил внимание, что один из гостей был с телекамерой. При более тщательном просмотре им стало ясно, что производилась скрытая съемка, и в кадр мог попасть Хаджи. Именно это и определило судьбу Али. Единственное, они не смогли сразу найти камеру, и им пришлось вернуться в подвал. Там они повстречались с этим опером из Кривова, и это раскрутило маховик следующей активности чеченцев. Хаджи поклялся отомстить своему кровнику. А это надо выполнять. Именно на этом мы и делали ставку в своих наблюдениях за ними. Проявляя такую активность, они засветили две своих базы, и квартиру, в которой жили четверо из восьми недавно приехавших чеченцев. Но, буквально этой ночью они неожиданно сняли наблюдение за Астафьевым. Я не мог понять, в чем дело, но уже сегодня утром служба радиоперехвата передала расшифровку разговора Хаджи с Большим Чеченом. Все полностью перехватить не удалось, они снова сменили частоты, но одна фраза осталась целиком. 'Отставь все личное на потом. Сначала дело'.
