— Есть, но Николай решил проследить все сам.
— С чего это такая забота?
— Ну, как, хороший человек, решил проверить, как его люди будут работать.
Ольга сдалась.
— Ну, хорошо, мы проверим эти ваши слова. Можете идти.
Михаил довольно усмехнулся, и, картинно поклонившись, вышел из кабинета. Ольга тут же скривила недовольное лицо, и закурила. Меньше всего ее сейчас волновал этот здоровый, краснолицый кабан, а больше всего, человек, стоявший в угловом кабинет в обнимку с той белокурой стервой. Как обычно это бывает у сильных женщин, ее холодный, аналитичный ум с практически мужским мышлением боролся со спрятанной внутри женщиной, способной жить только эмоциями. Она впервые, пожалуй, поняла, что Астафьев ее зацепил гораздо сильней, чем она предполагала.
'Чего я так психую? — думала она. — Что он мне, жених, муж? Я с ним в церкви со свечкой не стояла, какого же черта я считаю его своим? Он ведь прав был тогда, когда говорил, что никого не заманивал свадебным венцом. Но как все это неприятно! Убила бы эту белокурую сучку!'
Потом она начала думать о том, чтобы, почему она убила бы именно ее, а не его. Она так и копалась в самой себе, пока не открылась дверь, и не зашел сам Астафьев.
— Ну, что? — спросил он. — Удалось?
— Мне кажется, что да. Он пришел весь такой напряженный, зажатый, а когда узнал причину вызова, то долго тут хохотал. И ушел, чуть не танцуя.
— Ладно, будем надеяться, что он успокоиться.
Ольга вспомнила о главном.
— Да, кстати, знаешь, кого он назвал главным свидетелем своего алиби?
— Кого?
— Васина.
— Начальника СМУ-5? — удивился Юрий.
— Да, и представь себе, что начальник такой мощной организации лично два часа наблюдал, как перекрывали плитами крышу автосервиса Пахаря его подчиненные.
Вот теперь Юрий был удивлен больше всего.
— Что-то странно. Что-то тут не то. Придется, наверное, допросить этого колобка Васина.
Между тем Михаил Пахарь на «Волге» ехал к себе в поселок. Но у первой же мусорки остановился, подошел к баку с горящим мусором, и бросил туда пустую бутылку из-под «Крем-соды». Подождав, пока бутылка оплавиться, и потеряет форму, он с облегчением вздохнул, и поехал дальше. Он не знал, что это совершенно другая бутылка, с отпечатками команды Колодникова и Сычева.
В тот же вечер Ольга снова работала у Астафьева шофером, и чуточку, телохранителем. Юрий методично объезжал увеселительные заведения города, и, подходил к обслуживающему персоналу, что-то спрашивал, но неизменно получал отрицательный ответ. Наконец, в «Парусе» его наставили на путь истинный.
— Он сейчас пасется больше в «Колумбии», к нам даже не заходит.
Нужный Юрию человек действительно оказался в игровом центре «Колумбия», только месяц назад открывшемуся в Кривове. На первом этаже азартная нищета воевала с однорукими бандитами, а этажом выше располагались более престижные виды убийства времени. Это был настоящий роддом азарта: казино с рулеткой, Блэк-Джеком, и бильярдом. Именно там Юрий увидел высокого парня в белом костюме, черной рубашке и нахальной улыбке, поражающей своими крупными, лошадиными зубами. Было время, когда он носил драные джинсы, но и Астафьев был тогда Юркой, молодым, только что окончившим школу милиционером. Их первая встреча кончилась тем, что Федор Самохин, или, по-простому, Самоха, ушел на свой первый срок. Именно после отсидки его персональная карьера пошла в рост, так что он, в некоторой мере, должен была бы быть благодарен Юрию за «крещение». Но Астафьев не рассчитывал на какую-то благодарность, просто это был единственный, знакомый ему лично криминальный авторитет Кривова. За последние три года все более авторитетные паханы ушли в мир иной, так что постепенно Самоха выдвинулся на первые роли. По крайней мере, четверть города сейчас отходила к его бригаде, и именно это было главным стимулом для разговора с подобным человеком.
В зале было слишком много народу, слишком много ушей и глаз, так что, чуть подумав, он достал блокнот, подозвал официанта, и, отдав ему записку, спустился вниз. Зайдя в туалет, Астафьев проверил кабинки, и убедился, что там никого нет. Минут через пять, когда Юрий уже думал, что его шутка не удалась, в туалете появился Самоха. Он был не один, а с двумя кабанчиками телохранителями. Увидев Астафьева, он рассмеялся, и сделал жест рукой, дескать, проваливайте.
— Не пускайте там никого, пусть в женский идут! — крикнул он вслед им.
— А если не пойдут? — спросил браток.
— Да тогда пусть хоть обоссуться! Это уже их проблемы!
После этого Самоха вернулся к Юрию.
— А я думаю, кто меня прежней кличкой дразнит. Самосвалом меня давно уже никто не зовет.
— Вот на это я и рассчитывал.
— А что, там поговорить нельзя было? — Самоха кивнул наверх.
— Нет, слишком много ушей и глаз.
Юрий повернулся к своему собеседнику другой стороной, и тот присвистнул.
— Ого, что это у вас, господин, как вас теперь по званию-то?
— Капитан. И вот про это, — Юрий показал на пластырь, — я и хотел поговорить. Это ты ведь у нас в городе с Марком бодался?
Самоха отрицательно покачал головой.
— Нет. Я если с кем и бодался, то с Кореем. С Марком мы даже дружили. Мы еще на зоне с ним пересекались, что нам после этого, воевать? А что это ты такой озабоченный?
— Да, понимаешь, неприятности тут у меня, — Юрий показал на пластырь. — Вот я и думаю, не ты ли это, старое решил вспомнить?
Самоха отрицательно замотал головой, и при этом смешно выпятил нижнюю губу.
— Нахрен мне это надо, командир? Ты мент правильный, то, что тогда меня посадил, так ты свою работу делал, и мне лишнего не загрузил. А с чего ты так решил, что это я на тебя наехал?
— Да, вот эта пуля, — он снова показал на щеку, — и те, которыми завалил Марка и его парней из одного ствола выпущены.
Вот теперь у Самохи начало вытягиваться лицо.
— Что, всех четверых? — удивленно спросил он.
— Нет, троих. Самому щуплому просто свернули шею. Еще одному сломали перед этим кадык, у Марка был сломана челюсть. И всех троих добивали выстрелами в голову. Мороза то пристрелили сзади, в затылок, когда тот стоял. А вот Марка и второго, со сломанным кадыком, добивали так, словно те стояли на коленях, сверху вниз.
Самоха выругался, ударил кулаком в кафельную плитку, метнулся по туалету взад вперед, снова остановился рядом с Астафьевым.
— Херня какая-то, получается, капитан! Марк ни перед кем на колени встать не мог, он не баклан какой-то, он вор правильный. Это сколько же их было, чтобы так пацанов поломать?
— Не знаю сколько, и не знаю кто. Но мне как-то не хочется сыграть в ящик из-за того, что вы там чего-то между собой не поделили.
— Не было такого, капитан, не было! — Самоха разозлился не на шутку. — Чем хочешь, могу поклясться.
— Ну ладно, не божись, верю я тебе. Ты вот скажи, тебе фамилия Пахарь ничего не говорит?
Самоха наморщил лоб, потом кивнул головой.
— Крутился такой кент около Марка. Он не блатной, Марк через него хотел бабло отмыть, тот, кажется, автосервис хотел раскрутить. А на что он тебе, этот Пахарь?
— Дня за два до смерти я раскрутил Мороза. Тот пытался со своими парнями меня грохнуть. Не получилось. Я тут его расколол. Вот и оказалось, что меня заказывал этот самый Пахарь. А я его вообще не знал до этого, и где я ему дорогу перешел, не в курсах, — Юрий развел руки. — Непонятки, как вы говорите. Вот и думай.
Юрий сейчас старался говорить со своим собеседником в той же манере полублатного жаргона. По опыту он знал, что так до них все гораздо легшее доходит.
— Ладно, я пошугаю своих парней, может, что и надыбаем, — сказал Самоха.
— Ну, хорошо, тогда я пошел.
Астафьев кивнул ему, и двинулся к выходу. Самоха, наоборот, остался, подошел к писсуару. Выйдя их туалета, Юрий увидел около дверей средних размеров толпу человек в тридцать. Столько ненависти в чужих глазах в свой адрес Юрий еще не видел никогда.
— Голубой, видно, — услышал он за собой едкий шепот. От такой характеристики у него волосы встали дыбом, но разбираться и что-то доказывать он не стал.
'Вот так и получишь клеймо на всю жизнь', — только и подумал Юрий. Правда, у него тут же появилось возможность реабилитации. Сразу за толпой он увидел стоящую у окна, нахохленную Ольгу.
— Ты чего тут? — удивился он. — Замерзла в машине?
— Тебя жду. Я уж бояться стала, не случилось что. Думала, еще минут пять, и я начну мочить этих двух кабанов.
Юрий ласково обнял ее, и повел к выходу.
— Не надо никого мочить, особенно в сортире. Это прерогатива лично президента.
Между тем, поднявшись наверх, Самоха доигрывать партию в бильярд не стал. Чуть подумав, он велел своим парням.
— Пошли отсюда. Подгони машину ко запасному выходу, — сказал он шоферу.
— Зачем? — удивился тот.
— Затем! Береженого индюка не пустят колбасу.
