Отругать «эти бессовестные масс-медиа и этого безалаберного отморозка» куда легче, чем задаться вопросом: а так ли прекрасно детство «отморозка», если он страшно одинок и разочарован в свои неполные четырнадцать (именно в этом возрасте большинство наркоманов втягивается в зависимость)?
Ведь мы, старшие, по старинке привыкли мерить благополучие не только телесное, но и душевное незыблемой триадой «сыт-обут-одет». Читателям, которые сейчас искренне недоумевают: «А чего им (детям) еще надо?» — советуем прочесть нашу первую книгу о зависимости. Там немало сказано о теории развития личности, созданной Абрахамом Маслоу. Здесь мы ограничимся кратким напоминанием об иерархии потребностей, сформулированной Маслоу:
1) физиологические потребности — еда, вода, сон и т. п.;
2) потребность в безопасности — стабильность существования, порядок;
3) потребность в любви и принадлежности — семья, дружба;
4) потребность в уважении — самоуважение, признание;
5) потребность в самореализации (которую специалисты называют самоактуализацией) — развитие способностей.
Первая категория — материальные блага (еда, вода, сон, кров, одежда и пр.) — действительно, доминирует и должна удовлетворяться раньше остальных. До того, как человек насытится и спрячется от непогоды, его мало что волнует. «Перебить» эту потребность может лишь сильный страх, поскольку безопасность — столь же сильная потребность, как и потребность в жилье и пище. Но ведь тревожное состояние и негативное отношение к окружающему миру — это же и есть утрата чувства безопасности! Причины для такой «потери» могут быть самыми разными — все зависит от конкретной личности и от конкретных условий ее существования. Но, тем не менее, получается следующее: у современных детей потребность в безопасности удовлетворена весьма слабо. Впрочем, это не удивительно.
Мы живем в переходный исторический период, когда и у старших, и у младших нередко возникает стандартная реакция — аномия [12], самое экстремальное выражение которой есть самоубийство.
Главное, чтобы поколения друг друга не накручивали, не грузили и не подстегивали. А ведь они только этим и занимаются, оттого и используют прессинг в качестве приема ближнего боя… пардон, общения.
С той же легкостью, с которой старшее поколение переложило вину за распространение наркомании на прессу, телевидение, интернет, а заодно и на неразумных детей своих, оно переходит от общения к давлению: ты не ценишь того, что имеешь, вот у меня в твоем возрасте никакого компьютера в помине не было, я ходил/ходила в индийский джинсах, на лето меня отправляли в пионерлагерь, а икру и крабов я видел/видела только на фотографии в «Книге о вкусной и здоровой пище»! Все правда, так оно и было в далекие восьмидесятые, не говоря уже о семидесятых. Но это не значит, что обладателям приличных джинсов и персональных компьютеров, посетителям Анталии и поедателям икры куда как легко живется. Ибо сказано у Маслоу в теории самоактуализации: «Человек может жить хлебом единым — если ему не хватает хлеба. Но что происходит с желаниями человека, когда хлеба достаточно, когда его желудок постоянно сыт? Сразу же появляются другие, более высокие потребности и начинают доминировать в организме. Когда они удовлетворяются, новые, еще более высокие потребности выходят на сцену, и так далее».
А вот сокрушаться по поводу бесконечной смены одних потребностей другими не стоит. Именно они превращают индивид в индивидуальность. Поэтому оставь свой прессинг всяк подростка растящий! Или, проще говоря, будем объективны: подавление высших потребностей так же болезненно, как подавление базовых. Одиночество и тревога терзают душу не слабее, чем голод — пищеварительный тракт. В то же время к этой двоице нередко присоединяются и желание быть «как все», и отсутствие жизненных перспектив… В общем-то, обычное состояние для переходного периода: психологические стратегии для отражения внешних атак пока не выработаны; ни самостоятельности, ни независимости социального характера подросток, естественно, сформировать не в силах. И вот на эту зыбкую, неустойчивую, хрупкую натуру внешний мир давит со страшной силой, заставляя один за другим делать очень серьезные, прямо- таки судьбоносные выборы — в плане близких отношений, сексуального опыта, будущей профессии и т. п. Это же, как выразился М. Жванецкий, «мордой об жизнь»! Неудивительно, что многие ищут «качественно новых путей». То есть становятся отказниками. Косят от жизни, как от армии.
Не желая выполнять требований окружающей действительности, подростковая психика создает деформированную систему ценностей.
В которую, как вы понимаете, старается по возможности не включать так называемых традиционных ценностей: высокого социального положения, неуклонно растущего благосостояния, прочных семейных связей, здорового потомства, одобрительных отзывов — устных и письменных — со стороны общества… Все эти вещи, весьма и весьма полезные, объявляются мещанскими, обывательскими, мелкими, ничтожными, банальными и устарелыми. За что, спрашивается? За то, что ради них придется выполнить много тяжелой и скучной работы. Единственный способ от нее отбояриться — признать все вышепоименованные блага несущественными и незначащими для истинного артиста, гедониста, джентльмена, концептуала, маргинала… В деформированной системе ценностей место вытесненных традиционных установок на успех, как правило, занимают инфантильные фантазии: о свободе, полученной путем чудесного прорыва за мифическую грань реальности, равно как и об открытиях, совершенных в ходе удивительных озарений. То есть о том же успехе, но достигнутом в обход рутинных усилий, направленных на покорение действительности. Так проявляет себя подавленная, искаженная потребность в уважении и самореализации. Все-таки человеку необходим успех — хоть какой-нибудь. Банальный, общепринятый, или оригинальный, ни на что непохожий — лишь бы преуспеть.
С другой стороны, существуют люди, буквально тонущие в успехе. С раннего детства любящее и заботливое окружение на тарелочке с голубой каемочкой подносит им полное и немедленное удовлетворение любой потребности. Вся эта трепетная забота формирует избалованную и, главное, ни в чем не заинтересованную особь. А в первую очередь упомянутая особь не заинтересована в собственном развитии. Делегируя ответственность за свою судьбу родным и близким, «золотая молодежь» оказывается в опасной близости от того же всеподавляющего чувства ненужности и бессмысленности освоения мира. Зачем? «Сами предложат и сами все дадут», как обещал Воланд Маргарите, наставляя ее в красивом, но бесполезном позерстве. Но на то он и дьявол, чтобы дезинформировать наивных. И молодежь, пораженная скукой абсолютного благополучия, встает по отношению к реальности в позу капризного диктатора, предъявляющего неумеренные требования. Не всегда родители подобных «инфантов» оказываются в состоянии носить свое дитятко в зубах всю жизнь. Рано или поздно даже инфанты осознают: все-таки придется предпринимать какие-то действия на предмет выживания. А то ресурсов не хватит — ни на высшие потребности, ни на базовые.
Так или иначе, жертвами психологической зависимости становятся представители всех классов и групп. Дети из беднейших слоев населения, ставшие беспризорниками при живых родителях, нюхают клей «Момент» по пятьдесят рублей тюбик, а наркоманы из обеспеченных семей составляют «элиту», потребляющую героин по тысяче-полторы за грамм. Но для психики и соматики наркомана это уже не принципиально.
Оказывается, для нормального развития личности необходимо умело дозировать и комфорт, и дискомфорт.
Если прессинг со стороны действительности окажется слишком сильным для формирующейся личности, резко возрастает опасность обращения к «альтернативной реальности», более доброжелательной и щедрой. И наоборот, если судьба все сыплет и сыплет подарками, а родные подкладывают соломки там, где можно упасть и ушибиться, — утрачивается сама способность чего-то хотеть. Тогда вожделенным выходом из скучного реального мира становятся психотропные средства — проводники в неисследованный мир глюков. Оптимальное соотношение нагрузок и наград заочно, разумеется, не установишь. Ни с детьми, ни со взрослыми. Что бизнесмену здорово, то филологу — смерть. И наоборот. Одно можно сказать точно: человек должен иметь стимулы для изменения и развития. Причем с самых ранних лет.
Если индивид пытается, ничего не меняя, прожить жизнь с неразвитым восприятием, неопределенными потребностями и неизбывной скукой в душе, вряд ли из этого сочетания условий выйдет нечто стоящее. Поэтому единственный выход из пробки, подстерегающей молодого человека на въезде во взрослую жизнь — проявить терпение и упорство, напрячь все свои стратегические способности, а главное — не покупаться на подделки и заменители реальности, которыми в изобилии торгуют на обочинах ясноглазые, но бойкие граждане бывших союзных республик и некогда дружественных держав. Они вас плохому научат. И не они одни.
Сегодня Россия, можно сказать, держит круговую оборону и против добрых старых традиций повальной алкоголизации, и против контрабанды природных наркотиков из Афганистана, Пакистана, Малайзии через Азербайджан, Казахстан, Киргизию, Узбекистан, Туркменистан и Таджикистан, а также синтетических наркотиков из Нидерландов, Польши и Германии, в изобилии поставляющих на российский рынок «экстази» и другие высококонцентрированные средства. Притом, что отечественный производитель неустанно налаживает производство психотропных «пропусков в Зазеркалье» в Приморье, Хабаровском крае, Читинской области, Бурятии, Тыве. А оттуда наркотраффик идет в крупнейшие города Сибири, Урала, Центральной России. Можно сказать, огромный российский рынок не дает наркобизнесу покоя.
Причем весь этот бизнес построен на любопытстве, скуке, тревожности и разочаровании в жизни — чувствах, посещающих любого подростка.
Потенциальный клиент наркоторговца отличается лишь тем, что не хочет или не умеет взрослеть, а просто пытается убежать от действительности, как дичь бежит от хищника.
Вообще, инфантильное сознание крайне уязвимо в плане аддикции. Стараясь компенсировать негативные переживания, которыми богата повседневность, незрелая натура ищет самый короткий и прямой путь к восстановлению самоощущения, поврежденного будничным существованием.
Смертельное убежище от жизни
Большинству людей кажется, что увеличение дозы удовольствий помогает растворить в морях меда проклятую ложку дегтя — и практически без следа. Вдобавок своеобычная человеческая жадность до удовольствий в первые десятилетия жизни дополняется особенностью полудетского восприятия эмоций: в мозгу еще не работают природные контроллеры и стопоры, ограничивающие не только действия, направленные на получение желаемого, но и саму силу желания.
В детстве и в юности потребности носят компульсивный (непреодолимый, охватывающий), навязчивый характер. И, как это обычно бывает с навязчивыми мыслями, попытки их подавления приводят к обратному эффекту: в мозгу то и дело всплывает сладкая фантазия на тему «Вот было бы здорово…» — и далее по списку: а) съесть кило шоколадного мороженого; б) прокатиться вон в той серебристой машинке с мигалкой; в) получить признание в любви от двух-трех объектов посимпатичнее — и от этого, и от этого, и от этого (вариант: от этой, этой, этой и от ее подруги тоже). И побыстрее!
Инфантильное нетерпение нередко подогревается разными популярными слоганами типа «Ударим автопробегом по бездорожью!», пардон, «Ответим на отрицательные эмоции положительными!»,
Но так же, как автопробег не улучшает качество дорог, эйфория не служит компенсацией для негатива.
Да-да, вы не ошиблись. Никакие удовольствия не в силах отменить жизненных промахов, искоренить память о совершенных ошибках, вылечить депрессию, порожденную неудачей. Или целым рядом неудач. Все наслаждения мира могут лишь слегка подвинуть депрессивные ощущения — не на задний план, а, скажем, во второй-третий ряд, чтобы глаза не мозолили. Но при малейшей возможности зловредные воспоминания вылезут вперед и предстанут
