воззрения в качестве техник, оптимальных для разных случаев.
Каким же образом формируются условия для развития расстройства — в первую очередь аддиктивного? И что вообще входит в список этих условий? Первый пункт все, вероятно, назовут без труда: Его Величество Стресс.
Ящик Пандоры в нашем мозгу
СМИ привыкли употреблять слово «стресс» к месту и не к месту. Публика тоже не отстает. Тем не менее, с характеристиками и свойствами стресса, мы, мягко говоря, не слишком знакомы. Просто боимся стресса как такового. А что еще с ним делать? Ведь нам постоянно твердят (особенно усердствуют пресса и ТВ — а уж они-то в этом разбираются!), что сильных стрессов — как отрицательных, так и положительных — следует избегать. Хотя, надо признать, не всегда это в нашей воле — избегнуть стресса. А тем более — нейтрализовать последствия переживаний, случившихся с нами давным-давно и накрепко позабытых.
Сенека считал, что никто не бывает несчастен только от внешних причин. А современная наука полагает, что никто — или практически никто — не бывает несчастен только от причин внутренних. Поэтому в специальной литературе широко обсуждается так называемая эндогенная [17] депрессия, но сам факт ее существования вызывает горячие споры среди психологов: возникает ли это явление, действительно, на ровном месте или все-таки становится отдаленным последствием хронических перегрузок в сочетании со слабо стрессогенными[18] событиями? В быту такие события именуются «мелкими неприятностями» — ну, пуговица оторвалась, ну, кофе на скатерть пролился, ну, сигареты вышли, ну, в пробке час куковали, ну, ну, ну… Каждая отдельно взятая неприятность воздействует на психику как укол, не более того. Но стрессогены, как говорится, поодиночке не ходят. И никуда от них не денешься, пока живой.
Стресс обладает кумулятивным[19] эффектом: как только количество уколов достигает критического уровня, психика реагирует на очередную мелкую неприятность, как на серьезную, болезненную травму.
Это может быть резкое понижение настроения, агрессивная или истерическая разрядка, депрессия или другое нарушение поведения и восприятия. Вот почему нам кажется, что без стрессов жизнь была бы просто райской. Хотя это только кажется. Удовольствие — тоже стресс.
О том, что такое стресс, равно как и о том, в какие взаимодействия он вступает с нашей личностью, мы, на самом деле, имеем весьма смутное представление. Что-то вроде «стресс — это плохо». А вот психологи, как ни странно, не столь категоричны в своих выводах. В частности, канадский физиолог Ганс Селье подразделял стрессы на позитивные (эустресс) и негативные (дистресс). Скажем, на свадьбах мы испытываем эустресс (конечно, если других матримониальных планов насчет молодоженов не имеется), а на похоронах — дистресс (опять-таки, если покойный вызывал хоть какую-то симпатию, а не только нетерпеливое ожидание наследства). Дистресс нам кажется опасным, а эустресс, наоборот, желательным. Хотя передоза эустресса может привести к разным неприятностям, вроде истощения, пресыщения и внешнего вида а-ля портрет Дориана Грея. Все зависит от силы воздействия стрессора — то есть источника стресса — на организм человека.
Стрессоры подпадают под три основных категории.
1) Фрустрация — вынужденный отказ от удовлетворения потребности. Фрустрацию вызывает широкий круг препятствий (и внешних, и внутренних), которые останавливают личность на пути к желаемой цели: можно самому отказаться от действия, ссылаясь на свои дефекты — реальные или выдуманные; а можно услышать окрик «Стой, кто идет?!» — и обнаружить, что дальше тебя не пропустят, сколько ксив ни предъявляй. Но в любом случае это состояние часто ведет к самоуничижению, заставляя человека ощутить себя неудачником или профаном.
2) Конфликты — одновременно возникновение двух и более несовместимых потребностей, мотивов: требования одних препятствуют удовлетворению других. По этому признаку конфликты классифицируются как конфликты приближения-избегания, двойного приближения и двойного избегания. Конфликты приближения-избегания — двойственное отношение к одной и той же цели: например, вам предлагают интересную и хорошо оплачиваемую работу, но ваша будущая начальница — просто кошмар, явившийся прямиком с улицы Вязов. И так же мила, и так же добра, и тембр голоса похож, и маникюрчик аналогичный. В общем, вы не знаете, что решить. Конфликты двойного приближения — выбор между двумя одинаково привлекательными возможностями: купить вот эту миленькую дубленочку или вот этот миленький телевизор? Да, это скорее эустресс, чем дистресс, но и он достаточно утомителен. Хотя и не так страшен, как конфликт двойного избегания: представьте, что мама требует, чтобы вы посетили семейный обед, на котором будет кто угодно, кроме Колина Ферта в роли мистера Дарси[20]; и приходится выбирать между Сциллой и Харибдой — либо поехать и вытерпеть обед, либо отказаться и вытерпеть скандал.
3) Прессинг — внешнее и внутреннее психологическое давление, связанное с достижением целей. Его воздействие заставляет нас прибавить темп, работать интенсивнее или изменить направление деятельности. Прессинг часто сопутствует профессиональным требованиям, и он, как правило, повышается с ужесточением условий труда, сокращением сроков выполнения, увеличением личной ответственности за результат, и т. п. Студентам и школьникам приходится выдерживать изрядный прессинг во время экзаменов, зачетов, контрольных. Испытывают прессинг и муж, жена которого неутомимо равняется на дисковую пилу, и невестка, которая делит жилплощадь со свекровью, наследницей Дракулы. Можно сказать, мы встречаемся с требования прессинга ежедневно, но обычно удовлетворяем их без труда. Между тем чрезмерный прессинг истощает наши защитные механизмы, вызывает повышение уровня тревожности и даже может привести к дезадаптивному поведению, к срыву, к желанию все бросить и всех послать.
Степень влияния стрессора на мышление и поведение зависит от целого ряда факторов.
1) Серьезное значение имеет продолжительность воздействия: длительное истощение вызывает более интенсивный стресс, чем временная усталость. Чем дольше действует стрессор, тем тяжелее его последствия.
2) Срабатывает кумулятивный эффект: например, супруги могут сохранять мирные отношения среди мелких неурядиц, но однажды чашу терпения переполнит какой-нибудь пустяк. И очередной пережаренный бифштекс совместно с очередным хоккеем, наложившимся на юбилейную дату, разрушат почти благополучный брак.
3) Естественное или искусственное происхождение и место стрессора в жизни индивида: бомж с многолетним стажем иначе воспримет пребывание в «обезьяннике», нежели законопослушный гражданин, впервые посетивший это неуютное место.
4) Важно, насколько мы контролируем или не контролируем стрессор: многие люди всерьез опасаются удара молнии или землетрясения, но их ничуть не волнует тема дорожно-транспортных происшествий, которые и случаются чаще, и народу губят немерено. Все-таки машина воспринимается как объект более послушный воле человека, чем небесный огонь или земная твердь.
Стрессоры, как вы уже заметили, не «плюсуются» согласно законам арифметики, а взаимодействуют с человеческой психикой более сложным образом.
В частности, одномоментный стресс опаснее постепенного: скажем, если тяжелая болезнь и увольнение настигают одновременно, такой стресс способен убить; а случись оба этих несчастья вразбивку, чтобы у личности было время оправиться после первой и приготовиться ко второй — последствия были бы не столь значительны. Когда мелкие, рядовые стрессоры как бы сосредотачиваются вокруг затяжного, хронического главного стрессора, их влияние усиливается. Если человек испытывает фрустрацию из-за скучной, бесперспективной работы, семейные ссоры могут его сломать и погрузить в депрессию.
Конечно, целый ряд тяжелых стрессоров — например, развод, смерть близкого человека, попадание в катастрофу и т. п. — оказывает губительное воздействие на любого человека. Среди стрессовых жизненных событий, особенно часто провоцирующих депрессию, числятся:
1) ситуации, ответной реакцией на которые может стать снижение самоуважения — например, увольнение или провал на экзамене;
2) разрушение значимых планов или возникновение неразрешимой проблемы — например, отмена стипендии, на которую вы рассчитывали, надеясь продолжить обучение в аспирантуре;
3) развитие соматического заболевания или аномалии, которое активизирует мысли о распаде и смерти;
4) единичные стрессоры чрезмерного масштаба — например, смерть любимого человека;
5) несколько стрессоров, следующих один за другим — например, разрыв близких отношений, за которым следует провал на экзамене;
6) скрытые стрессоры, действующие исподволь и не распознаваемые сразу — например, совместное проживание с депрессивным больным или физическим инвалидом, требующими значительного ухода и повышенного внимания.
Все эти хитрости со стороны стресса и стрессоров подводят нас к главной проблеме: какой стресс или стрессор в конечном итоге провоцирует позыв к бегству от реальности? В какой момент человек начинает искать своего «волшебного помощника» в таблетках, ампулах, порошках и бутилированных емкостях? Безусловно, причина этого срыва зависит от личностных параметров. Но можно предположить, что хронический стресс чаще других приводит человека на край аддикции. Постепенно истощая душевные силы, он отнимает способность радоваться жизни, а следовательно, уничтожает возможность восстановления после стресса. Это, в свою очередь, усиливает все негативные влияния, с которыми человек сталкивается. Чувство опустошенности и безразличия к себе и к окружающему миру растет, пока не перейдет в депрессию или… в стремление избавиться от этого «психологического солитера». Любой ценой.
Некоторым кажется, что подобное избавление может быть только чудесным. Естественным образом от такого не освободишься. Это предубеждение обращает внимание человека на самое большое чудо современности: на аддиктивную реализацию. Возможность практически моментально избавиться от тягостного депрессивного состояния не может не притягивать.
Главное «достоинство» аддикции — перенос привязанности с живых людей и реальных взаимоотношений на техническое средство — соответствует ожиданиям индивида, уставшего от длительного, неконтролируемого стресса.
В отличие от окружающей, бурлящей и утомительной жизни аддиктивные агенты кажутся предсказуемыми, легкими и удобными в обращении. Начинающий аддикт не представляет, насколько странно поведет себя его «волшебный помощник», взяв власть.
Устанавливая эмоциональные отношения с неодушевленными предметами и явлениями, аддикт разрушает имеющиеся эмоциональные связи с людьми, эти связи становятся поверхностными, нестойкими. Формы зависимости могут сменять друг друга, и это укрепляет иллюзию решения проблем. А тем временем аддиктивная реализация заменяет все виды привязанности и активности. «Аддикт оказывается неспособным поддерживать равновесие в жизни, включаться в другие формы активности, получать удовольствие от общения с людьми, увлекаться, релаксироваться, развивать другие стороны личности, проявлять симпатии, сочувствие, эмоциональную поддержку даже наиболее близким людям»[21].
Возиться с живыми людьми слишком хлопотно. К тому же психологическая зависимость представляется путем наименьшего сопротивления. В качестве избавителя от мучений она предлагает субъекту вещества, изменяющие психическое состояние: алкоголь, наркотики, лекарственные препараты, токсические вещества, а также разные виды активности: азартные игры, компьютер, секс, переедание, голодание, работу, длительное прослушивание музыки. Вовлеченность в какую-нибудь деятельность формирует психологическую зависимость, более мягкую по своему характеру, чем химическая, но тоже
