– Ох, прости, не узнала! – Дожили, называется. Он сидит молча, слушает тихий перебор струн. Хотелось плакать, но нельзя. Так пусть плачет гитара. – Она подарила тебе его саблю. Того самого Берсерка, что спас гибнущий город и ушел в Осенний Огонь.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю. – Надо соврать, отвести подозрения, но нет сил. – Я много чего знаю, Тиан.
Плачет музыка, надрывает сердце. Смертельный подарок сделала человеку Княгиня.
Воин. Не всех я уберегла в Роду, помню. Они уходили – в глазах огонь, в душе – мечта. И плакали оставленные дома женщины. И я плакала вместе с ними. Выбор Воина. Красивые слова, за которыми много слез и крови.
– У него были дети? – с любопытством. То ли хочет узнать, не его ли потомок, то ли легенда понравилась. Все дети спрашивают 'что дальше'. Все. Даже взрослые.
– Был. Сын. Но он никогда его не видел… Даже не знал о нем. Ребенок родился уже после той битвы.
– Что ты плачешь, малыш? – ласково. До сих пор я не показывалась на глаза подопечному, но сегодня он плакал. Его обидели…
Ребенок отшатывается, от испуга прекращая рыдать. Ну да, есть от чего испугаться.
Баньши является либо в виде невинной девы, умершей в ее Роду, либо в образе безобразной старухи. Но Род только основан, какие уж тут невинные девы, когда этот ребенок – все, что у меня есть…
– Не бойся меня, дитя. – Нежно. Моя жизнь тесно связана с этим мальчиком, его тревоги – мои тревоги. Пусть я похожа на буку из страшной сказки, пусть я безобразнее ночного кошмара, но ребенок чувствует мою заботу. Бедный-бедный…
Хорошо его отцу – он погиб в великой битве, даже не зная, что где-то растет его семя. Его потомок, несчастный мальчик, которого дразнят злые дети. Хорошо Берсерку – он не должен надрываться, из последних сил работать, лишь бы прокормить никому не нужного ребенка – своего сына. А вот девочка, которой не повезло полюбить Воина – она надрывается. Ее долг, ее мука, ее участь тяжелее, страшнее, ужасней. Не яркий миг битвы и гибели, а каждый день полный тяжелого труда и ядовитых насмешек. Она так и не призналась, от кого ребенок… вот только свалилась в беспамятстве, когда услышала легенду о возлюбленном.
Менестрели быстро сплели красивую сказочку, но что этой девочке до славы и чести?
Но никто не догадался… не захотел. Как же, признать за мальчишкой такого отца, когда можно травить его, обзывая ничейным ублюдком? Бедный, бедный ребенок…
– Я отомщу! – Грозно. И было бы страшно, если бы эти слова кричал сам Берсерк, а не его сын – щуплый мальчишка, голодный и бледный от недоедания.
– Тш-ш… тише, малыш, не надо кричать. Я услышу даже твой шепот.
– Я отомщу! – Уже не так уверено.
– Подумай, дитя. Это не дети, это стая диких зверенышей. Каждый из них крупней тебя, вдвое сильнее… И их больше, намного больше! Побереги себя, малыш. Тебе с ними не справиться. Их слишком много, а ты мал и одинок…
– Они не смеют так говорить со мной! Не смеют! – И в слезы. Бедный, бедный ребенок…
– Они дураки, ребенок. Зачем обращать внимание на дураков?
– Они дразнятся… – Всхлипывает. Да, дразнятся, и это больно. А еще бросаются камнями и гонят прочь.
– Они просто не знают, ребенок. Они не знают, кто ты на самом деле. Кто твой отец…
– Кто?! – И слезинки высохли.
Я рассказываю. Тихо-тихо, рассказываю эту легенду.
– Неправда! Этого не может быть! Мать бы знала! – Обижено.
– Спросишь ее сам, когда вырастешь. – Равнодушно. Я Старшая, с каких пор моим словам не верят? С тех, когда я принуждена возиться с никому больше не нужным сопляком?
– Я сейчас спрошу!
– Тш-ш, малыш, не спеши. Как только ты расскажешь обо мне, я исчезну.
– Ты умрешь?
– Нет, но ты никогда меня больше не увидишь. А промолчишь – я буду навещать тебя.
– Зачем? – Недоверчиво.
– Не хочешь, ребенок? Тогда я уйду сейчас.
Он пытается удержать меня за подол, но его рука хватает лишь воздух.
– Я не человек, дитя. Я – Хранитель твоего Рода. Так мне уйти?
Ребенок думает. На самом деле думает. Любопытство борется в нем со страхом одиночества. Мать весь день занята, дети с ним не играют, родным он не нужен…
– Останься. – Просительно. Умный ребенок.
– Останусь. Но ты должен слушаться меня и никогда, никому обо мне не рассказывать! Тогда я останусь с тобой. С твоими детьми и внуками… С твоим Родом.
– Его мать была простой крестьянкой, – говорю я Тиану. – Назвала сына в честь Берсерка, но это не принесло ему счастья. Неизвестно чей ребенок в деревне – страшная участь. Ее прогнали из дома, она как рабыня батрачила на соседей.
– Положи ножик, дитя! Не трогай, не играй с огнем!
– Я хочу быть как отец!
– Как отец? Сгореть в пламени войны, бросить мать одну? Обездоленную, несчастную?
Ты – единственное, что у нее осталось!
– Отец погиб с честью! А меня все дразнят!
Зря я рассказала ребенку правду, зря…
– Ты убьешь меня! – Со страхом.
– Тебя?! – Ага, испугался! Успел уже привыкнуть к страшной старухе, что приходит, когда он один, и поет песенки, рассказывает красивые сказки.
– Малыш, я живу только пока ты жив. Не рискуй собой, дитя, не надо.
Не играй с огнем, положи нож…
Не бросай родных, позаботься о близких.
Не докажешь правду клинком.
Не рискуй.
Не играй с Огнем.
Не смотри на мечи…
– Еще малышом напросился помогать деревенскому кузнецу. Тому все равно было, чей мальчишка, лишь бы работал… А сын Берсерка очень старался.
– Завтра тебе исполнится семь лет, дитя. Ты меня больше не увидишь.
– Не увижу? – И слезы. Но уже не плачет, скрывает. Растет ребенок, растет.
– Нет. Но я всегда буду рядом, помни. Всегда с тобой. А если тебе будет грозить опасность – ты услышишь мой крик. И потомкам передай – когда кричит баньши, быть беде.
– Потомкам? – Смущенно, недоверчиво.
– Да. – Твердо. – Помни, малыш, я жива, пока жив твой Род. Обещай мне, поклянись, что будешь жить… хотя бы пока у тебя не подрастут дети. Я кажусь старухой, но, клянусь Хаосом, мне рано еще умирать! Если с тобой стрясется беда… я уйду в Хаос. Пожалей меня ребенок, молю! Я не хочу уходить…
Он не понимает, но клянется.
Клянется продолжить свой Род и мою жизнь.
Я целую его в лоб – он не чувствует.
– Прощай Тиан, сын Берсерка…
– Хороший кузнец из него вырос, умелый. Одна беда – не любил он простых заказов.
То есть делал, конечно, и неплохо делал. А все свободные деньги на забавы спускал.
Я покосилась на саблю Берсерка.
– Он мечтал стать воином, но не стал. Не хотел мать одну бросать, да и… а там женился на дочери
