Гудит пламя, звучат жуткие обещания Княгини. Сон выталкивает меня: чужачку, подсмотревшую то, что ее не должно касаться. И словно пущенная издалека стрела, меня поражают слова:
– Помни свой долг, девочка.
– Реи'Линэ! – просыпаюсь и вскидываюсь, комкая в пальцах сырое, холодное одеяло.
Тяжело дышу, хриплю. На лбу – испарина. Вся в холодном поту.
Сохрани меня Хаос от таких вот 'визитов'…
Утро не принесло ничего нового. Вот только Тиан был грустен и, еще меньше, чем раньше, хотел со мной разговаривать. На все мои вопросы и замечания он отвечал неопределенным мычанием или пожатием плеч. Он прятал глаза, смотрел куда угодно, но только не на меня. Что же с ним такое! Неужели тоже видел сон? Осенняя Княгиня! Ну, чего ты теперь от него хочешь? Разве мало тебе? Хочешь окончательно сломать его?
Но высшие фейри никогда не отвечают на такие вопросы, да и кто бы рискнул спросить у них отчета? По-моему, они и сами не всегда понимают, чего именно добиваются. Игрушки… Смертные, Старшие – мы для них игрушки.
Позавтракав вчерашними кушаньями – хорошо хоть, не рыбой! – мы принялись собираться в путь. В обозе насчет меня перешептывались. Ага, значит, я не только своего не добилась, но и дурочкой последней себя выставила. А уж когда я услышала, что Тиан наболтал главе, а глава раззвонил парочке сплетниц, в дороге оттачивающих языки просто тренировки ради… Любовник у меня в Вольграде! Это же надо выдумать! И ведь кто-то поверил, принял гнусную выдумку Тиана за чистую монету. Не считая этого, первая версия мало отличалась от истины: брат пошел меня искать, я заблудилась, натерпелась страху и охотно вернулась домой. Вторая партия сплетниц с жаром отвергала идею нашего с Тианом родства и приписывала мне какие-то невообразимые идеи насчет ревности, обиды и желания покончить с собой.
Ко мне еще и додумались обратиться за разрешением этого спора. Боюсь, никто не поверил горячности, с которой я подтвердила свое родство с человеком. Сторонниц первой версии после моих заверений резко поубавилось. Теперь все гадали, как я сумела навязаться на шею безразличному ко мне возлюбленному. Тиана эта болтовня, к счастью, мало волновала: уж больно версии были близки к истине. Человек и так слишком о многом догадался. 'Странная'! Хорошо хоть, перестал дурочкой считать, но… Что же с ним такое?
Неторопливое продвижение обоза было нарушено выскочившим на дорогу крестьянином.
Он, быстро справившись, кто из нас главный, бросился к главе обоза и принялся его горячо о чем-то просить. Приемы, которые он для этого использовал – падение на колени, воззвание к Единому и прочие жалкие попытки изобразить нечеловеческие муки, – заставили главу отдать приказ об остановке. Не из сострадания, просто крестьянин мешал проехать. Охранники подобрались ближе, я, не удержавшись, тоже подошла полюбопытствовать.
В одном из миров говорили: 'Любопытство кошку сгубило'… Пусть я и не кошка, но и меня потворство слабости до добра не довело.
– Почтеннейший, – втолковывал голова, – какое отношения я могу иметь к вашим курицам?
– Петушков молодых, яички свежие, колбасок, шавку, дите, вон, со двора прямо пропало… – тараторил мужик. – Хоть дите-то верните! Мать слезами умывается!
– Я тут при чем?! – возопил голова. – Я детей отроду не разыскивал!
– Это кто же такой всеядный: все – от петушков до детей – кушает? – не выдержала я.
Мужик взвыл и разродился очередной серией воззваний к Единому.
– Не шути Нара, видишь, не до того человеку, – сердито одернул меня Тиан. Он принял мои слова за шутку?! А я, между прочим, совершенно серьезно. Зачем еще человеческих детей воровать, если не пожирать их, как в сказках? На что они вообще кому-то сдались?
– А что случилось-то?
– В деревне пропала девочка, – поморщился Тиан. – А еще продукты из чуланов и птицы из курятников.
– И?.. – я окончательно запуталась.
– Сжальтесь, девушка, не откажите! – кинулся мне в ноги мужик, пытаясь поцеловать сапоги.
– В чем? – поразилась я, спешно отступая. Кажется, я начинаю понимать главу обоза, с сумасшедшими лучше не спорить, с ними лучше вообще не связываться…
– В помощи! – Эти слова отозвались в моих ушах похоронным звоном. В памяти всплыл разговор, который я слышала, сидя в волчьей яме.
– А теперь о плате, Воин…
– Дай, вытащу, потом разберемся!
– Нет уж… Сначала – плата. Итак… Моя плата такова… Куда бы вы ни пошли, куда бы ни спешили, встретите когда в дороге человека, что о помощи попросит – не откажите ему.
Я сглотнула.
– В какой помощи? – спросила осторожно.
– Разыскать!
– Ваши петушки давно съедены, – попробовала объяснить я, но тут меня оборвал Тиан:
– Нара, сейчас не время для шуток! – и, крестьянину: – Нам очень жаль, но мы… … встретите когда в дороге человека, что о помощи попросит – не откажите ему.
– Да, – подхватила я, толкая Тиана локтем в бок. – Нам очень жаль, что придется отстать от обоза, да и не умеем мы детей разыскивать. Но раз просите – попытаемся.
– Нара, ты, что, с ума сошла?! – прошипел Тиан, хватая меня за плечо. Или я чего-то не понимаю, или он в ярости.
– Нет. – И, шепотом, в самое ухо, пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться:
– Это ты с ума сошел! Так быстро забыл данное Листопаду обещание?! Беды хочешь?
Смерти?
– Но обоз… – начал он.
– Ты клялся! – отрезала я. – Хочешь узнать, что случается с глупыми смертными, которые нарушают данную Князю клятву? Лучше сразу вырой себе могилу и ложись в нее живьем – все легче будет.
Тиана аж перекосило. Глава с улыбкой наблюдал за нашим 'нежным объяснением'.
– Нам придется уйти, – вздохнув, сказал ему Тиан.
– Видно, не судьба, – хладнокровно произнес глава. И, порывшись в кошельке, вручил моему человеку плату за полдня – пять медных монет. Хаос! Дорого нам обошлась моя выходка!
Мы подхватили свои сумки и пошли вслед за крестьянином. Честно скажу, мне хотелось его убить. Не знала бы, что за этим последует, точно бы прикончила и прикопала у дороги.
Тиан хранил раздраженное молчание. Его точно не радовала перспектива опять отстать от обоза, да, к тому же, углубиться в какую-то несусветную глухомань, а потом вновь выбираться на тракт, да еще с такой обузой, как я. К тому же, что-то мучило его, какие-то непонятные мне сомнения.
Крестьянин Тиана попросту боялся, а меня… стеснялся, что ли? Не понимаю, с чего бы, но отношение ко мне какое-то странное. Да еще эти взгляды искоса…
– Расскажите о пропаже, почтеннейший, – попросила я. Мужик охотно согласился поделиться ценной информацией:
– Не приведи Единый вам такое испытать! С утра встал, слышу – вой. Нерька, девчонка соседская, говорят, пропала! Матери с вечера сказалась – у подружки останусь, у Гапки моей. А у нас и не была. Утром – хвать-похвать, нету девки!
Соседка в слезы, дочки ее в крик, все искать – нету!
– А почему вы-то просить пошли, а не родные Нерьки? – не поняла я.
– Да ить петушки-то у меня пропадают, – признался крестьянин.
Вот они, люди! Смертные! Петушки им детей дороже! Даже Князья признают право детей на неприкосновенность, а тут… Одним словом: смертные!
– Дык не у меня одного пропажи! – заторопился мужик. – Уж неделю как ночь на дворе – собаки лаем заходятся. Выходим, смотрим – нет никого! А наутро – у кого петушка, у кого колбаски, у кого дров со двора, у кого, вон, даже тулуп покрадет.
У Ланки, другой соседки, вдовая она, так еще и все деньги из-за печки выкрали!
