обеда разомлевший. Солнце ему не враг.
Наверное это красиво: двое воинов замерших друг против друга. Легкий ветерок треплет редкие сухие листья, над головой бездонно-голубое, совсем не по-осеннему яркое и чистое небо, солнечный свет кажется почти материальным – видно, как в его лучах танцуют пылинки. Под ногами черная, вытоптанная земля. Где-то там, у подножия холма, на котором выстроил свое логово маг, занимаются привычными делами его подручные. Слишком далеко забрался их предводитель – не докричаться ему до своих псов, не позвать на помощь.
Колдун растопырил пятерню и позволил своему симбионту самому решить, какую форму принять. Тот тут же плотно облепил руку – до самого плеча, – и удлиннил пальцы, превратив их в пять игл-клинков.
– Тебе не напугать меня, отродье, – прозвенел голос старого мага. Хотя, больше не старого. Заклятье Святого Воина дало ему вторую молодость. Ровно на час.
Позже последует расплата – десять лет жизни отнимет магия у старого дуралея.
Отняла бы, если бы он выжил.
Кольда мучило любопытство: на что рассчитывал этот дурак? Как посмел использовать древнюю магию, что забыта академиками?
Ничего, скоро он это узнает. И поймет.
Растопырив пальцы-клинки, он резко отвел руку в сторону. С грохотом обрушилось на землю дерево. Место разруба было таким гладким, что, казалось, приставь обратно – и срастется.
Его оружие непобедимо…
По крайней мере, пока этот дурак не использовал на нем то гадское заклинание, что нашептала ему Ткачиха. А он не использует – уже увидел, что Кольд ему успешно противостоит, не станет терять время.
Это его и сгубит.
Тиан …И все стихло. Только оглушительно громко отсчитывала время водная клепсидра, непонятно как уцелевшая в воцарившемся тут хаосе. А потом по коже побежали мурашки, каждую мышцу словно рвануло. Я взвыл, зажмурился, а когда открыл глаза, обнаружил, что окружающий мир вернулся к нормальным размерам. Точнее, это я вернулся обратно.
Кольд, вошел сквозь пролом в стене и, глянув на меня, устало вздохнул, потер лоб, испещренный глубокими морщинами – он будто разом лет на двадцать постарел. Или мне это кажется? Ан нет, не кажется! Вон, в волосах серебрится… Не седина ли?!
– Силен, собака! – в сердцах, выпалил колдун. – Силы на него потратил – немерено!
Ты не пугайся, Берсерк, сейчас полчасика посижу – оно получше станет.
– А у нас есть эти полчасика? – спросил я скептически. – Разбойники-то небось на подходе. Светопреставление ты устроил – Академии на зависть. У них на экзаменах так не бухает и не свистит, как сейчас было.
– Не прибегут… Этот… – Кольд запнулся, видимо исчерпав все те имена, которыми мог наградить старого мага, -…этот паук мух-то своих побаивался, у него тут все загорожено-закрыто. Ни туда ни обратно ходу нет.
– И как же мы выберемся? – встревожился я.
– Да вот, отдохну, и выберемся. Сломать-то эту защиту мне – раз плюнуть. Бухну чем поувесистей – и лопнет как мыльный пузырь.
Кольд огляделся, подошел к столу, нахмурившись осмотрел залитые зельями пергаменты и книги. Схватив банку, бухнул ее об пол с такой злостью, будто магическая вещица была в чем-то виновата, словно она по собственному желанию засосала нас в свое нутро.
– Рука болит? – спросил он, уже спокойней.
– Еще как, – подумав, я поднял колченогий стул и, с трудом пристроив его около уцелевшей стены, осторожно сел. Стул скрипнул, но выдержал. Эх, сейчас бы лечь!
У меня все нутро отбито о стенки этой проклятой банки! Как я еще голову-то сумел не проломить?!
– Сейчас пройдет, – пообещал Кольд, осторожно, двумя пальцами, за сухой уголок поднимая со стола свиток.
– Ну давай, лечи, – согласился я. Кольд обернулся, приподняв в недоумении бровь.
Я отметил, что морщинки начали разглаживаться, а серебряные нити из волос исчезали на глазах.
– Я не по этому делу, Берсерк, уж извини. Говорил же – убивать могу, а вот наоборот – это не ко мне. – Он вернулся к разбору бумаг покойника.
– Тогда это я до самых Костряков промучаюсь, – вздохнул я. Стул пугающе крякнул в ответ. Ух, рухлядь!
– А вот это ты зря, – Кольд буркнул. – Ты повнимательней-то к телу прислушайся – быстрей меня оклемаешься. Ты ж не человек, дубина! Когда это Воины по неделям поломанные ходили? Вас ранить-то – удача невероятная нужна, тело – что сталь. А уж ранил – беги. Тебе руку отруби – через пару дней новая вырастет.
Я выпучил глаза. Вот так ничего себе! Это ж чего меня так поломало-то тогда?! Не удержавшись, я поинтересовался у Кольда.
– Говорю ж – дубина ты, небитый еще, неполоманый, – Кольд присел на краешек стола, упершись ладонями и чуть откинув голову. – Что, думаешь, я такой потрепанный? Маг-то на мне сам царапины не оставил, а вот пока мы с тобой по банке летали – мне все тело разбило, одних ребер штук пять треснуло.
Человеческая плоть слаба.
Он закряхтел, потирая грудь, я же последовал его совету и обнаружил, что колдун не соврал: тело все еще ломило, но боль утихала быстрее, чем после заклинания лечебного бывает. И рука почти прошла – пальцами шевелить совсем не больно.
– А ты думал, Огнь только забирает, ничего не даруя взамен? – понимающе усмехнулся Кольд. – Нет, Берсерк, он своих Воинов ценит и хранит.
– А раз он так их ценит и хранит, чего ж ты в него не ушел?! – огрызнулся я беззлобно. – Он тебе не платит ли случаем за то, чтоб других уйти соблазнял? С твоих слов мне прямо дар какой достался, а не проклятие!
Сверкнули синие глаза, на миг посветлели до холодной зимней голубизны, а потом колдун рассмеялся, но как-то горько, невесело:
– Я б ушел, Берсерк, с огромным удовольствием ушел бы… Только вот не примет он мою душонку черную. Не от него я… – Кольд замолчал, а потом неохотно, через силу продолжил: – Тебе повезло, Берсерк… Повезло родиться на свет Воином.
Повезло…
И замолчал. Я ждал, но Кольд ничего не добавил. Осекся, нахмурился, будто виня себя за оговорку какую, за откровенность.
– Ну ты как? – спросил он, выдирая меня из дремы, в которую я провалился, сам того не поняв. – Саблю держать сможешь? Пора нам, а то твоя Нара извелась уже, точно на подмогу кинется…
Я встал, стул тут же зашатался и перекосился на одну сторону. И как я умудрился на нем усидеть? Тело слушалось беспрекословно – нигде не болело, ничего не тянуло. Словно и не было ничего! Словно месяц прошел, а не полчаса! Не соврал колдун, надо же…
– Идем, – Кольд спрыгнул со стола, потянулся. – Идем, Воин… Обнажи свою саблю – вдоволь сегодня она крови напьется…
Глаза жгло – едкий пот струился по лбу. Я все пытался не думать – не чувствовать, но каждый раз, когда моя сабля опускалась, что-то обрывалось внутри меня. Что-то менялось, уходило… Сначала было страшно, потом – пусто. В какой-то момент я понял – мне все равно. Мне плевать на этих людей, поднявших против меня оружие.
Сабля легко порхала в руках, со свистом рассекая холодный воздух. Кто-то сзади схватил меня за волосы, потянул – я зарычал, ударил, не глядя. Отпустило…
И вот все – не с кем больше сражаться – лишь Кольд рядом… А я даже не запыхался, только холодно – до костей пробирает. И нет ни сожалений, ни отвращения к тому, что я натворил…
– Где похищенные? – спросил я у Кольда. Голос звучал глухо и как-то незнакомо.
