самое простое и вместе высшее, потому что она касается отношения бытия к человеку. Всякое воздействие покоится в бытии, но направлено на сущее' [1].
1 Цит. по: Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993. С. 192. Перевод В. В. Бибихина.
Однако эта изначальная гармоничность бытия и сущего в действии мысли (Хайдеггер называет это состояние 'чистым осмыслением')
485
оказалась утраченной, образовалась оппозиция 'субъекта' и 'объекта'. Мышление оказалось зажатым в жесткие рамки 'логики' и 'грамматики' и приобрело характер 'техники', поставленной на службу практического действия. Истоки этого процесса отчуждения мысли от человеческого бытия наблюдаются, по Хайдеггеру, уже у Платона и Аристотеля. В результате и философия стремится стать 'наукой' и 'понемногу превращается в технику объяснения из первопричин. Люди уже не думают, они 'занимаются философией' [1].
Разумеется, и 'техника', в любых ее толкованиях, - это способ человеческого бытия, но способ, так сказать, вырожденный, частичный, иссушающий 'изначальное' мышление, что проявляется не только в жесткой власти 'логики' и 'грамматики' [2], но и в 'упадке языка'. Техника - это ограниченный, исторически определенный способ, в котором раскрывается бытие. Но об этом современный европейский человек не ведает, и потому не может уйти от 'притязаний' техники. Техника становится 'роком' нашего времени. В современной технике сущее предстает в виде 'поставок' (Gestell) - в смысле 'чего-то требовать', 'поставлять', 'замещать' (другими видами подхода к сущему). Поэтому она имеет отношение как к природе, так и к человеку ('предоставлять', 'поставщик'). Поставляемое сущее показывает себя как 'наличие' ('запас') - Bestand, оно оказывается 'готовым к применению' в интересах необозримых планов и действий техники. Опасность всего этого заключается в том, что человек начинает рассматривать все сущее, включая самого себя, только как материал для поставок, ориентированный на успех. При этом оказываются забытыми другие виды 'самораскрытия', как и 'близкое бытия'.
Конец этой эпохи наступит, когда человек увидит эту опасность и пробудится из состояния 'забвения бытия'.
1 Хайдеггер М. Время и бытие. С. 194.
2 От чего, к счастью, избавляются 'подлинные', по Хайдеггеру, поэты, вроде Гельдер-лина.
Экзистенциализм Сартра
Знакомясь с философскими взглядами этого 'властителя дум' образованной западной публики XX века (особенно бунтующей французской молодежи 60-х годов), мы найдем здесь очень много общего с идеями Хайдеггера, что вполне понятно не только потому, что это европейские мыслители одной эпохи, но и потому, что вышли они оба из 'Гуссерлева гнезда' и развивали феноменологическую программу.
486
Я беру на себя смелость утверждать, что их дискуссии, иногда довольно жаркие, их расхождения (на которых они оба нередко как раз акцентируют внимание своих читателей и почитателей) все же касаются скорее деталей, чем общей позиции. Впрочем, судите об этом сами.
Родился Жан-Поль Сартр в 1905 г. в Париже. Свои детские годы он описал в книге 'Слова', где рассказал о раннем пристрастии к литературе как факторе, во многом определившем его мировосприятие и путь дальнейшего интеллектуального развития. С 1924 по 1928 г. учился в Эколь Нормаль Супериор; в 1929 г. получил диплом по философии. С 1931 по 1933 г. был учителем гимназии в Гавре и Лионе. С 1933 по 1934 г., получив специальную стипендию Института Франции, изучал в Берлине произведения Гуссерля, Шелера, Хайдеггера и Ясперса (со всеми ними Сартр был лично знаком). С 1937 по 1939 г. работал преподавателем философии в Пастеровском лицее в Париже. В 1939 г., во время войны с Германией, был призван в армию. С 1940 по 1941 г. находился в германском плену. Еще во время оккупации Франции, в 1943 г., опубликовал свой главный философский труд 'Бытие и Ничто. Очерк феноменологической онтологии'. В период оккупации Парижа был довольно тесно связан с движением антифашистского Сопротивления и испытал серьезное влияние политических идей марксизма. После разгрома фашизма основал журнал 'Новые времена', сыгравший немалую роль в интеллектуальной и политической жизни послевоенной Франции; в 1948 г. принял активное участие в создании 'Революционно-демократического объединения 'Средний класс''. Женой Сартра была женщина весьма неординарная, талантливая писательница Симона де Бовуар. После окончания войны несколько раз бывал в нашей стране, причем отношение к нашему политическому режиму (как, впрочем, и к марксизму) при этом было неоднозначно [1].
1 К примеру, в статье 'Материализм и революция' он писал, что марксистский материализм основан на ньютоновской физике и механистическом детерминизме Лапласа, которые давно преодолены в науке. В более поздней работе 'Ситуации' можно прочесть: 'Действительно, надо признать, что материализм, желая стать диалектическим, переходит в идеализм'. В 1952 г. Сартр сближается с ФКП - появляется его статья 'Коммунисты и мир', происходит разрыв с Мерло-Понти и Камю, придерживавшихся другой политической ориентации. В работах 'Проблема метода' (1957) и еще в 'Критике диалектического разума' (1960) он утверждает, что марксизм - это 'философия нашего времени'. Но в конце своей жизни поворачивает в сторону 'крайних левых' и становится чуть ли не лидером молодежного движения. В предисловии к книге Фанона 'Проклятие этой земли', вышедшей в 1961 г., он пишет: '...надо, наконец, понять: если бы насилие началось лишь сегодня вечером и если бы угнетение и эксплуатация никогда ранее не существовали на Земле, тогда, быть может, столь восхваляемое ненасилие и могло решить спор. Но если весь этот мир, включая ваши идеи ненасилия, определен тысячелетним угнетением, то ваша пассивность лишь служит для включения вас в лагерь угнетателей'. В фильме 'Сартр' он говорит, что ФКП - 'революционная партия, которая не делает революции'.
487
В последние годы своей жизни Сартр стал кумиром бунтующей французской студенческой молодежи и нередко участвовал в ее бурных демонстрациях в Париже (проходивших, кстати, под маоистскими лозунгами 'культурной революции'). В печати появляются такие его заявления, что вслед за Китаем 'подлинная культурная революция' произойдет и в Европе, и что сам он, ни минуты не задумываясь, сжег бы 'Монну Лизу' и точно так же поступил бы с профессорами университетов. Кроме того, Сартр объявил главу советского правительства Хрущева 'ревизионистом' и стал редактором самого 'левого' печатного органа 'Дело народа' [1]. Вместе с тем, и чуть ли не одновременно, он заявил о солидарности с Израилем в его борьбе против палестинцев. В апреле 1980 г. состоялось последнее политическое действо Сартра, на этот раз не по его воле: его похороны превратились в огромную демонстрацию 'левых'. Но это было фактически их последней внушительной акцией - начинался закат романтически-утопического молодежного движения.
Пожалуй, за исключением самого раннего периода своей творческой деятельности, Сартр принимал весьма активное личное участие в политической жизни, что наложило отпечаток и на характер его философской проблематики. Фокус его внимания перемещается от своеобразной, феноменологически ориентированной субъективистской онтологии [2] на проблемы свободы человеческой личности и темы этики, связанные со свободным выбором.
1 Когда министр внутренних дел Франции после одной из таких, далеко не мирных, студенческих демонстраций обратился к президенту страны, генералу де Голлю, за разрешением арестовать Сартра как вдохновителя бунтов, тот ответил: 'Франция Вольтеров не арестовывает!'.
2 С известной натяжкой так можно охарактеризовать его первое крупное литературное произведение, роман 1938 г. 'Тошнота' и сборник рассказов 'Стена' 1939 г.; его главное философское произведение, вышедшее в свет в 1943 г., 'Бытие и Ничто' даже имеет подзаголовок - 'Очерк феноменологической онтологии'.
Именно под этим углом зрения можно понять отношение Сартра к коммунистам и марксизму. Ведь в тридцатые годы коммунистические и социал- демократические партии играли в Европе огромную роль, и после поражения коммунистического движения в Германии, избравшей путь фашизма, стали одной из главных сил (если не самой главной) в борьбе против фашизма. Начиная с гражданской войны в Испании, где фашистам противостоял альянс анархистов с коммунистами (причем поистине интернациональный), коммунисты шли в авангарде Сопротивления. ФКП часто и вполне заслуженно называли 'партией расстрелянных'. Изначальный резкий индивидуализм Сартра, доведен
488
ный до отрицания всякого положительного значения социальных связей [1], нелегко было согласовать с безусловным признанием классовой позиции как главного фактора, определяющего человеческое поведение; только роль коммунистов в движении Сопротивления смогла на некоторое время смягчить отношение Сартра к коммунизму и его идеологии. В 1959 г. Сартр написал книгу 'Критика диалектического разума', в которой можно прочесть, что марксизм 'неизбежная философия нашего времени', и нынешнее время - 'не век Декарта и Локка, а век Маркса'.
При этом рационалистическая струя все же достаточно сильна и в других философских сочинениях Сартра, который, как уже было сказано, стажировался у Гуссерля. Настолько сильна, что американский последователь экзистенциализма Уильям Баррет писал: 'Сартр - это картезианец, который начитался Пруста и Хайдеггера и психологические изыскания которого идут намного дальше, чем опыт философов XVII века. Еще важнее то, что он - картезианец, испытавший войну и террор в современном мире и оказавшийся поэтому исторически в совершенно ином отношении к нему'.
Но, подобно 'раннему' Хайдеггеру, Сартр, хотя и использовал, следуя Гуссерлю, достаточно традиционный понятийный инструментарий классической европейской философии, не развивал методологические акценты феноменологии, а пытался построить нечто вроде экзистенциальной онтологии, тождественной антропологии. Однако движение его мысли в направлении антропологии с самого начала было несколько иным, чем у Хайдеггера. И Хайдеггера, и Сартра обычно считают представителями атеистического экзистенциализма, но и здесь их различия немаловажны. Хайдеггер если и упоминает о Боге, то как-то вскользь; во всяком случае, его позиция в этом вопросе не определяет явно характера его антропологических размышлений. Сартр же утверждает, что 'экзистенциализм есть не что иное, как попытка сделать все выводы из последовательно атеистической позиции' [2]. При этом любопытно, что атеизм Сартра - это скорее свободная исходная платформа, своеобразный мысленный эксперимент философа, желающего построить 'антропологическую' этику в противоположность той, 'отчужденной', которая базируется на теологии, чем установка, сложившаяся в результате мучительных раздумий над данными науки, которые как минимум не дают основания предполагать существование Бо
1 В пьесе 'Укромный уголок' ад определен просто как 'другие'.
2 Было бы любопытно сравнить этот тезис с исходным принципом одного из основателей философской антропологии, материалиста Л. Фейербаха.
489
га как некоей сущности, трансцендентной в отношении мира [1]. Это один из истоков философских размышлений Сартра, его антропологии, его философского гуманизма.
1 Либо как у Лапласа, который 'не нуждался в этой гипотезе' при создании своей 'картины мира', либо как у Спинозы, у которого Бог и природа тождественны, либо в стиле Гегеля, у которого-Абсолютная идея все-таки не Бог монотеистической религии: ведь Абсолютному духу бессмысленно молиться, и в его распоряжении нет ни рая, ни ада, ни ангелов, ни чертей.
Впрочем, как писал сам Сартр, характер его философии - его этическая концепция - просто-напросто не зависит от признания или непризнания бытия Бога: если человек изначально свободен, то Бог также мало способен повлиять на его экзистенциальный выбор, как и законы природы. Эта позиция весьма рельефно представлена в пьесе Сартра 'Муха'.
Феноменологическая онтология
