позволить себе значительно больше. Была мысль воспользоваться изделием Волчицы, однако от этого пришлось отказаться – времени слишком мало.
Валяясь на песке, мы наслаждались мгновениями полной свободы. Пожалели, что спит Одинокая, но из-за нескольких минут будить не стали.
Устроившись неподалёку, крыса иронично наблюдала за нашими телодвижениями.
-«Уверена, со стороны это не менее смешно и у твоих сородичей», – урезонила её Джессика.
Почувствовав приближение мужчины, мы откатились друг от друга, я добралась до оружия, подруга пошла окунуться. Одеться я сообразила несколько позже, приготовила вторую рубашку для Джес. На её лысине с каждым днём становился заметнее ярко-рыжий ёжик. Уловив эту мысль, любимая провела по голове ладонью, мечтательно улыбнулась:
-Знала бы ты, какие были у меня волосы… И послала изображение.
-«Я полюбила тебя именно такой, как сейчас». Мой ответ сопровождался мысленным поцелуем в макушку.
-«Теперь придётся каждый день бриться?» – запрокинув голову, подруга негромко рассмеялась.
«Нелюдимые эти ведьмы… То днями молчат, как воды в рот набравши, а то потешаются сами себе, чисто гребанутые», – подумал Афанасий.
Вот теперь, по моим расчётам, сушняка достаточно. Если не варить суп. Мы ведь недавно ели жидкую пищу у лесных людей, можем пару дней обойтись сухомяткой.
Джессика уже драила песочком казан. Я глянула на собственные пальцы – кожа от вёсел обязательно станет ещё грубее, пожалуй, скоро игрушка Волчицы не будет казаться нам твёрдой. По сравнению с такими-то руками…
В качестве утешения подруга мысленно поцеловала мне пальцы – я немедленно ответила тем же. Закинув автомат за спину, подошла помочь нести обратно казан. Наполненный водой, он был слишком тяжёл и неудобен.
Мы запаслись кипячёной водой, поели, ещё немного вздремнули по очереди. Я проверила обе лодки – днища внутри сухие, будем надеяться, повреждений корпуса нет. Помня мысли деревенского о разбойниках, снарядила по четыре магазина к каждому нашему автомату и к двум, что остались от прежнего экипажа. Благо, в патронах недостатка не было.
Ближе к вечеру проснулась младшая, вдвоём с крысой они отправились на охоту – и вскоре на костре уже жарилась зайчатина.
Сгустились сумерки. Отправляясь в путь, мысленно подвели итоги днёвки. Всё было великолепно – настоящий курорт. Вот только бедняга-рулевой скучал. Несколько часов созерцания голых женских ног не прошли даром. На закате Афоня вновь испытал прилив сексуальной энергии, но, как и в прошлый раз, она куда-то разом пропала. Об этом следовало бы спросить Одинокую Волчицу, девушка прекрасно владела подобными техниками.
Договорились, что в следующий раз нашим сексуальным гигантом займётся Джес, а потом все по очереди по новому кругу. Что делать – при наличии рядом хоть одной незамужней женщины современный холостяк воздерживаться не привык. А все прочие варианты успокоения предполагали нанесение травм разной степени тяжести. Мы ещё проявляли гуманность.
Совершенно бессмысленно гадать, кто из них лучше.
Волчица – Солнце, Диксон – Луна, но оба светила по-своему прекрасны. Горячность искренне ненасытной юности и мудрость уверенного в себе бойца. Молодость и опыт, свет и тьма, лёд и пламя. Они были моими, и я точно так же душой и телом принадлежала им, вся без остатка.
Проведя чудесный день среди солнца и воды, мы собрались продолжать «путь в неизвестность», как иногда называла его Дик. Отплытию предшествовала очередная тренировка по перетаскиванию груза с одного конца лодки в другой. Затем единственный из нас, имевший на себе штаны, снял их, чтобы не замочить.
Все, кроме Лариски, которую заблаговременно подсадили на борт, приготовились упираться в корпус лодки. Возле левого носа встали мы с Волчицей, возле правого – Диксон и кантри. У подруги тоже заметно отросли волосы, отчего-то цвета ночи. Я прекрасно помнила кое-как обкорнанные русые лохмы, значит прежняя владелица тела красилась…
-Раз-два, взяли! – четыре человека изо всех сил налегли, взрывая босыми ступнями песок.
Лодка, заскрежетав килем, сдвинулась на полметра – и остановилась. Передохнув, мы повторили попытку. С третьего раза удалось столкнуть судёнышко на воду, теперь Афанасий удерживал его возле берега за верёвку, а мы грузились на борт.
Взглянув его глазами на столь живописную картину, я даже пожалела несчастного, подумав:
-«Лучше отвернись».
Эмоция страха отвлекла мужчину от созерцания неприкрытых дамских прелестей, заставила мыслить о потустороннем. Ну и отлично, нечего без разрешения пялиться на чужие задницы.
Устроившись в нашем примитивном carrier[68], мы промокнули нижние части тела подручным тряпьём, натянули штаны, застегнув пояса. Последним забрался в лодку профессиональный рулевой, сматывая верёвку. Наверное, в отместку за собственную импотентность, он не поторопился одеться, сверкая перед носом Дик тощим белым задом.
Очень скоро кантри пришлось об этом пожалеть. Взбешённая откровенным хамством, Диксон бесшумно поднялась, обе руки одновременно взметнулись кверху – Волчица пристально следила, запоминая – и основаниями ладоней одновременно врезали наглецу по ушам!
Заранее подключившись к ощущениям Афони, мы с Одинокой аж вздрогнули – удар оказался по-настоящему шокирующим. Оглушённый предатель начал было падать за борт, Дик слегка придержала, повернула бесчувственное тело, усадила на дно лодки перед скамьёй рулевого. Взяв из обмякших рук loose end[69], выбрала остаток троса, бросила в лодку, подняла весло и перешагивая длинными ногами через покрытый рогожей груз, проследовала на место гребца.
Однако, пришлось вернуться, причём срочно. Ударенный вдруг заизвивался, хрипя, позеленел лицом, явно намереваясь блевать. Диксон успела вовремя вздёрнуть его голову за волосы, развернуть в нужном направлении. Струя ударила за борт.
Потряхивая существо, чтоб избавить нас от повторения этого зрелища на радость любому эстету, подруга протянула руку, попросила подать воды, полила сверху, смывая с физиономии Афанасия остатки непереваренной зайчатины. Успокаиваясь, подумала:
-«Надо бы связать ублюдка по рукам и ногам, чтоб всю ночь шевельнуться не мог, да загадит лодку».
-«Великолепный удар! Научишь меня?» – Волчица в восторге.
И мне, кстати, тоже надо осваивать hand-to-hand fighting[70]. Полезная в жизни штука.
Девушки выгребли на стремнину. Вскоре река, продолжая петлять, начала целенаправленно уклоняться на запад – высокие холмы справа поднимались непреодолимой для воды преградой.
Сегодня мы с Одинокой в одной половинке лодки. На безопасных участках под покровом темноты я незаметно кладу руку на её волнительный изгиб. Если Диксон, особенно первое время, приходилось каждый раз буквально завоёвывать, то эта девочка – полная противоположность. Похоже, у нас одинаковый темперамент.
Дик шутливо покаялась, мысленно пообещав подтянуться до нашего уровня по части интима.
Читая мысли кантри, мы безошибочно зафиксировали: постепенно приходит в сознание. Вернув минимальную способность соображать, Афанасий принялся ломать голову над двумя самыми важными на свете вопросами: «За что?» и «Чем?» За что его так подло, жестоко избили, и чем можно так сильно ударить человека.
Он совершенно не понимал, что в его поведении могло вызвать столь сильное негодование – ведь и слова не сказал, и пальцем не притронулся! И, выходит, проклятая ведьма заранее взяла в руки по камню. Значит, ещё на берегу замыслила его избить…
Вопросы без ответов бесконечно крутились в гудящей голове, не давая ослабнуть боли. В конце концов Диксон наскучило слушать одно и то же.
-Что, Афоня, вижу – оклемался?
Со дна лодки донеслось неразборчивое бормотание. Рулевой хотел было выругаться, да побоялся.
-Знаешь, за что получил? – не отставала Дик.
-Н-нет.
-Голой жопой перед моим носом крутить не надо. Хотел оскорбить? Хотел. А я обид не спускаю, теперь будешь знать.
Лицо кантри скривилось, приоткрылся щербатый рот, беззвучно зашептали губы:
«……………………………………………………………….»
Единственным знакомым мне ругательством из тех, что он думал, было «сука». Остальное в таун-версии языка сэвэдж не преподавали. Диксон, конечно, поняла каждое слово. Почему-то весело улыбнулась:
-Спасибо скажи, что не убила, плавал бы сейчас кверху брюхом. «Погляжу я, как вы одни запруды пройдёте», – зло подумал предатель.
Вслух не сказал ни слова: сердце трепыхалось в груди испуганным кроликом.
Я налегла на румпель, в одиночестве поворачивая лодку – чутьё подсказывало: на этом участке реки течение сильнее под берегом. Почему бы не использовать его, увеличив скорость? Вот только обогнём упавшее в воду дерево, что тянет к небу мёртвые корни.
Вода чуть сильней зажурчала за бортом, мы «поймали» быстрину, теперь река толкала в корму. Зато из ближайшего ивняка нас легко достала волна комаров – звон огромной стаи мерзких насекомых заставил тут же замахать руками и ногами.
Во вторую ночь я постепенно начала входить во вкус управления лодкой – одновременно тренируются и мышцы, и внутреннее зрение. Чёрной дорогой стелилась впереди полноводная река. Видя, где торчал топляк, заросли травы длинными плетьми тянулись по течению, где лежали на дне потонувшие коряги или таились коварные мели, я безошибочно выбирала лучший путь, правила туда.
За возможными препятствиями следили все мы, правда Лариска иной раз отвлекалась, провожая взором заманчиво скользившие в глубине тени рыб.
А в надводном мире на разные голоса кричали ночные птицы, чуть правее царственно поднималась на небо огромная жёлтая луна. Кусты подступали к самой воде. С обеих берегов проплывал густой лиственный лес, скрывая от глаз скопления давно заброшенных жилищ старых людей. Они попадались часто, чуть ли не каждые полчаса.
