раньше знала, на что способны люди, судя по манерам ваших городских потомков. Но чтобы вот так – без всякого принуждения, по собственной воле и несколько часов кряду… Это, как вы выражаетесь, просто «в голове не укладывается». Я улыбнулась, мечтательно глянула в небосвод:
-«Близость с любимыми – одно из самых приятных ощущений в жизни». Подземная Жительница ответила долгим внимательным взглядом.
-«Ты-то совсем молода, это я могу ещё понять».
-«Диксон говорила – люди часто осуждают в других то, чего по каким-то причинам не могут делать сами… Извини, я не хотела тебя обидеть».
Создание, не похожее ни на одного из лесных жителей, дёрнуло долгим розовым хвостом и перевернулось со спины на бок. Несколько секунд обдумывало услышанное.
-«Возможно, это справедливо и в отношении меня», – наконец признала крыса.
-«Мы все индивидуалисты, ты когда-то подметила верно. Но стоит ли осуждать всё то, что не понимаешь? Например, я не хочу рожать детей, но ведь другие вправе делать это, сколько им заблагорассудится».
-«Ты умна не по годам», – заметила Несущая Жизнь.
-«У меня была мудрая мать…»
-«Почему «была»? Разве Ели нет больше на свете?» Мне стало чуточку грустно.
-«Наоборот. В мире лесных людей больше нет, и никогда не будет меня».
Я вспомнила бездонные магические озёра материнских глаз. Уже много лет она знала – Одинокой Волчице суждено уйти, и готовила меня к самостоятельной жизни. Вспомнила дорогих подруг – Жгучую Крапиву, Беспокойную Сороку, Хищную Куницу. Вместе мы грезили о путешествиях, строили грандиозные планы, любили друг друга.
Может быть, когда подрастут, девочки тоже оставят Дом. Желаю им удачи, верных подруг и взаимной любви, да пребудет с ними Санэла, да хранит их Великий Лес…
Деревенский пришёл на закате, помог столкнуть лодку, забрался внутрь. Не забыл вовремя надеть портки, значит, взбучка пошла на пользу.
Взявшись за вёсла, мы принялись разминать застоявшиеся мышцы. Лодка вышла из крохотного залива, сработали рулевые – и вот, подхватило течение, повлекло в наливающиеся чернотой сумерки. Слева плавни, тёплое мелководье, заросшее тростником, отличное просторное нерестилище. За ним обширная низменность, непроходимо заросшая невысоким лесом, часто изрезанная речками и протоками. Чувствую там богатую добычу – косуль и зайцев, куниц, ондатр и бобров. Справа крутой и высокий берег, очередная деревня старых людей, сплошь заросшая дубами, клёном и вязами. С этой стороны поблизости лисы, олени, лоси и дикие кабаны.
Джес держала лодку посередине реки – в прибрежной полосе, особенно слева, роились огромные стаи свирепых комаров. В принципе, их можно было не подпускать, используя силу Санэла, но это, как говорила Диксон, «из пушки по воробьям».
В реке сонно плеснула рыба. Подземная Жительница встрепенулась, вскочила – казалось, сейчас кинется за добычей в чёрную воду. Очнулся от дремоты изменник, страшась крысиных зубов, пялил глаза в темноту.
Изредка взмахивая вёслами, чтоб не заснуть и не мёрзнуть, мы с Джес подправляли лодку, вслед за главным ходом течения вели широкими протоками между бесчисленными островами.
Часа через четыре, в середине ночи, ощутили впереди исполинский земляной вал – не меньше трёх часов пути в длину. Он возвышался поперёк течения реки, прошло несколько секунд всеобщего недоумения, прежде чем Дик поняла, что к чему.
Остатки одной из древних запруд – изменник знал, что их всего три на семь или восемь предстоящих ночных переходов. Старые люди с помощью этих сооружений превратили реку в цепочку постепенно зарастающих тиной огромных водохранилищ.
Вскоре мы увидели это обычным зрением. Мистический свет луны осенял полуразрушенное сооружение высотой около полусотни метров над нынешним уровнем воды. Даже в таком плачевном состоянии оно поражало своими размерами.
-«Словно заброшенный средневековый замок», – подумала Диксон, показав картинку для сравнения.
Чуть в стороне от безжизненных колоссальных развалин – промоина в земляной плотине, новое русло, которое пробила вечная река рядом с сооружением для пропуска гигантских железных лодок старых людей. Теперь мы не гребли, а только помогали рулевым загодя выполнить поворот.
Внезапно я ощутила чужое внимание.
-«Смотрите, там, наверху!»
Спутницы направили взоры на каменное сооружение древних, Дик звала его «шлюзом». Пять человек с оружием лежали на плетёных циновках, расстеленных по верхнему краю бетонной глыбы с северной стороны, и вглядывались во тьму, вслушивались в шелест ветра. Не мелькнёт ли белое пятнышко паруса, не плеснут ли по воде вёсла?
А во всю трёхсотметровую длину шлюза растянулась редкая цепочка деревенских: ждали сигнала наблюдателей, чтоб не поднимая шума, передать от одного другому сигнал до южной стороны. Там ватага разбойников возле искусственно зауженной протоки. Берега засыпаны грудами камней, наготове багры, арканы, кошки.
-«Классическая засада», – констатировала Диксон. –«Волчица, спасибо, заметила первая!»
-Афоня, тихо, ни звука! – зловеще зашептала она. –Впереди разбойники, человек с полсотни. Поворачиваем к правому берегу.
Рулевой и не пикнул – сердчишко ухнуло в пятки. Катамаран замедлил ход, вода упруго навалилась на борт, пытаясь снести боком. Грести приходилось по возможности бесшумно. Свинцовый дождь из нескольких десятков стволов нам не нужен. Выше не вырастем.
Берег в этом месте болотистый, сплошная осока да камыш. Урчали непуганые лягушки, шелестели высокие стебли травы. Зарывшись в заросли, лодка остановилась. До тверди метров семь-восемь, не меньше, почва вязкая. Сойти некуда. Делать нечего – будем спать прямо в лодке.
Комары, правда, насчёт нашего сна были иного мнения. Если мы не подпускали облака кровососов, используя силу Леса, то деревенский завернулся с головой в три рогожи, одновременно пытаясь не задохнуться и заснуть. Он давно привык бодрствовать по ночам, да и близкое соседство разбойников не добавляло покоя.
Подруги в соседней лодке заснули, а я прощупывала внутренним взором банду, слушала мысли то одного, то другого, определяла, кто старший, какой у него план. Как говорила Дик, само по себе присутствие разбойников на шлюзе – явление весьма странное. За все дни, проведённые на реке, мы увидели только одну лодку, и то без людей. Тогда, выходит, на шлюзе ждут именно Данилину лодку, знают, что взял он богатый груз? Попробую снова послушать главаря.
«Почему они так опаздывают?» – думал седоусый бандит. «Лодку где-нибудь сдуру пропороли? На Данилу не похоже… Не утопили бы груз…» Уже считает добычу своей собственностью. Это плохая примета.
Да, здесь ждут именно нас. Знают и то, что лодочники в светлое время по реке не ходят. Похоже, это наш единственный шанс.
Пару часов отдохнув, Диксон проснулась, ничем не выдав этого, кроме мысли.
-«Доброго утра».
Ответив на приветствие, я поблагодарила подругу за предложение сменить меня на посту и завернулась в рогожу, устроившись на мешках с солью. Не мягкая травка, но спать под утро хотелось сильнее всего. Уже в полуяви слушала ленивую мыслебеседу любимых.
-«Сон разума рождает чудовищ», – мудрёно высказалась Джессика. –«Древние умели очень точно характеризовать свой технологический уровень. Но самокритичность не спасла планету от безрассудства».
Из глубины леса донеслись переливчатые соловьиные трели. Ночной певец был редкостный виртуоз, мелодия летела сквозь тьму ранним предвестником нескорого ещё рассвета. Дик возразила:
-«Стоит ли отождествлять земной шар с одной из несметного числа живших на нём цивилизаций? Жизнь планет так длинна, быть может, когда-то в прошлом наша Земля уже породила существ, успевших достичь космической фазы, рассеять семена по Галактике, прежде чем уничтожить себя. Или это ей ещё предстоит».
Уразумев, что сказала подруга, я ощутила между лопатками холодок. Мы просто муравьи по сравнению с огромной планетой, глупые и самоуверенные насекомые. Она продолжила мысль.
-«Земля жива и здорова, чувствует себя заметно лучше, чем во времена варваров-потребителей, бездумно загрязнявших почву, воды и воздух отходами промышленности и бытовым мусором. Может, Комете стоит сказать «спасибо»?»
Немалых трудов стоило убедить мужика выйти на реку днём. Необходимость выбирать между полусотней разбойников и «летающей тарелкой» привела его в настоящий ступор. Все попытки старшей растолковать, что появление тарелки за пару часов хода – всего лишь вероятность, а толпа бандитов, увы – неизбежность, ни к чему не привели.
Афоня не возражал вслух, но и не соглашался, раздумывая – выпрыгнуть за борт сейчас, или только когда появится тарелка. Вот с таким вторым рулевым я готовилась проходить опасный участок.
Солнце слепило глаза. Банда разбрелась по домам. Прошло не меньше часа, с тех пор, как Диксон ушла снимать часовых, мы ждали сигнала, чтоб вывести лодку из камышей.
Она разработала план – первым этапом было удаление наблюдателя с северных ворот шлюза. На всякий случай разбойники оставили по одному человеку на обеих концах ловушки. Сейчас подруга уже прятала в кустах свой автомат.
Задумка была отчаянной – но как по-другому бесшумно убрать сторожей? Выстрел услышат в Пригоровке, и через четверть часа на берег вылетит разъярённая свора. Для того, собственно, и оставлены часовые – заметить на воде лодку и выпалить в воздух.
Дик подошла к деревянной лестнице, проверила на прочность рукой. Сжала в зубах рукоятку ножа и полезла на верхотуру. Лучше бы я была на её месте, всё-таки, я сильнее!
Мы волновались за любимую, волнение передавалось даже от Подземной Жительницы.
-«Зато у меня опыт», – с расстояния в три километра ответила Диксон. –«Не волнуйтесь, девочки».
-«Да хранит тебя Великий Лес, да пребудет с тобою Санэла! Не забывай пользоваться ею».
Мы втроём внимательно следили за часовым – он смотрел на реку и не держал палец на спусковом крючке. И всё равно внезапное появление постороннего могло спровоцировать агрессию, кто знает характер этого деревенского? И волосы у Дик такие короткие!
Достигнув вершины, она потянулась правой рукой за спину, сняла со шнурка метательный нож. Солнце светило прямо в глаза, она правильно обратилась к своему внутреннему взору.
