вышли через проход в горах на бескрайнюю равнину, на котором находится столица Цинь - Жунду, со всеми своими башнями и дворцами. Город, из-под стен которого год назад меня еле вытащили. Для того, чтобы у императора не оставалось детских иллюзий, Мухали сходу взял два соседних города: Чжочжоу и Инчжоу. Вполне приличные укрепления. Смотри, император, так будет с каждым!
А императору было наплевать на наши разъяснения и намеки. Ему, вообще, было на все наплевать. Умер он. Явившийся в столицу, после северного разгрома, генерал Хушаху, в связи с критическими днями Цинь, был поставлен на столичную оборону, но ежедневно получал угрозы, пинки и тычки, с намеками и разьяснениями: мол, разговор с ним еще не окончен. Подожди, уйдут монголы и ты за все ответишь! Терпежка у опального генерала закончилась, он ввел свои войска во дворец, велел прикончить глупого императора Вышао и назначил нового. Естественно, Ваньяна, теперь уже - Сюня! Так и хочется сказать - четвертого. Но, поскольку, при назначении императора у них, по тысячелетней традиции, меняются имена, этот получил имя - Удабу. Так себе имячко. Лучше бы, как Шариков, наследственное оставил.
С севера к нам, на воссоединение под столицей, выходила часть войск Чжирхо и битый, но упрямый делатель королей Хушаху, собрав стотысячную армию, решил поприжать Мухали. Да не один, а взял себе в помощь уже тоже битого генерала Чжуге Гаоцзи. Разумно - не дать соединиться. Что ж ты раньше молчал о своих талантах? Сосредоточив армию на берегу реки Хойхе, он спокойно, через водную гладь, наблюдал, как мы накапливаемся. Утопить, наверно, хотел, но мы двинулись через мост и генерал Чжуге, оставленный его охранять, ничего не смог сделать. На второй день мост был наш, переправа состоялась, китайские войска были приведены в большое замешательство. Для этого мы использовали стрелы и мечи. Соединение с Чжирхо у стен Жунду прошло успешно. Еще более успешное применение получил опыт генерала Хушаху. Испугавшийся ответственности за провал операции генерал Чжуге зарезал Хушаху так же, как тот - императора. Всегда бы так, нам работы меньше.
Решили: пока императорский двор занят таким полезным делом - не отвлекать их по пустякам от обычной дворцовой жизни. Пусть и дальше друг друга режут, травят, душат, форсировать штурм не будем, выделим дивизию для блокады и продолжим уже наши дела. Хотя, кое-кто, позволял себе сомневаться в изначально утвержденном плане и требовал немедленного штурма. Как же, все-таки, грабить привыкли. И ведь видели, что я недоволен, молчу. Пару генералов пришлось отправить домой, в степь, остыть. Поэтому, Мухали развивал наше наступление на юг от Жунду, захватив Бочжоу и занимаясь формированием вспомогательных китайских частей.
На юге от столицы проживают преимущественно китайцы, и никакого желания умирать за правящую династию чурдженов они не испытывали. Даже расхотели становиться чиновниками и офицерами империи Цинь, право на это им было даровано указом предыдущего императора. Оценили наши скромные успехи в борьбе со своими поработителями. Желающих вступить в непобедимые ряды монголов было столько, что Мухали организовал из них единую войсковую единицу, численностью около ста тысяч бывших воинов империи. Командует ею потомственный генерал Ши Тяньсян. Она самостоятельно решала поставленные перед ней задачи и вскоре получила почетное прозвище - Черная Армия. Это Китай, ребята, сотню здесь в микроскоп не видно. Главным делом Мухали было координировать их действия в борьбе с чурдженскими армейскими группировками. Воевали хорошо, претензий к качеству нет. Вообще люди всегда воюют хорошо, если цель им ясна и близка, а командиры не идиоты и не скоты. Берегут людей и болеют душой за дело. А не дачи лепят и не ордена друг другу на грудь изобретают. В общем, ясно, без орденов и денег, Черная Армия била чурдженские части в хвост и гриву. Кроме них у нас уже было сорок шесть сводных бригад, разбросанных по всем фронтам. Треть из них имела в своем составе необученную массу крестьян, а тридцать были вполне профессиональной пехотой, в полтора раза превышающей по общей численности Черную Армию. Если учесть стотысячную армию киданей и около тридцати тысяч пехоты Сися, на нашей стороне были сосредоточены китайские силы, ненамного меньшие действующей армии Цинь. Почти четыреста тысяч китайцев встали под наши знамена. Империя ответила на это массовым призывом крестьян, горожан и, вообще - всех, кто ей под руку попадался. Эта плоховооруженная и необученная, аморфная масса людей кидалась во все места наших прорывов, истреблялась и снова набиралась за какой-то месяц. Иногда возникало ощущение, что император готов положить на алтарь весь народ, ради сохранения династии и кажущейся, опереточной, личной власти. Никогда не понимал таких людей: власть ради власти, пусть даже в домоуправлении, собесе или иной жалкой конторе. Давить людей, упиваться их унижением. Как это роднило в моих глазах начальника задрипанного участка и некоторых товарищей и господ из высших эшелонов. И людей из высших эшелонов это роднит. Подумаешь, лапа волосатее. У каждого свой участок.
Общая цель на этот год была - взять под наш контроль ту часть Китая, которая находится к северу от Желтой реки - Хуанхэ. Дивизии Чагатая и Октая, под общим руководством Зучи, отправились на запад к югу от хребта Тайханьшань, разорять всю срединную часть их любимой, изъезженной вдоль и поперек, провинции Шанси с конечной целью - выходом к Хуанхэ. В бассейне реки Фынь, делящей тот район пополам - с севера на юг, они должны были взять главные на реке города: Биньян, Фучжоу и Сучжоу, а также захватить столицу этого края, хорошо укрепленный Тайюань. Как обычно: атакой с тыла или ворвавшись в открытые ворота. Их проблемы. Думаю, справятся.
Центральная группа под руководством Собутая, захватив Хэбэй и Шандунь, вышла на берега Хуанхэ, взяв штурмом все города и городки этих провинций, не успевшие вовремя открыть ворота. От стен столицы до самого берега Желтой реки тянулись бесконечные равнинные поля: рис, просо, неизвестные мне злаки. Стояли сады. Каждое селение было окружено кольцом огородов. Мы прошли не менее пятисот километров. Гигантский, благодатный край. Достигнув Хуанхэ, двинулись на юго-восток, пересекли плодородную долину Шаньдун и заняли ее главный город Цзинань, где я с удовольствием посмотрел на китайскую средневековую жизнь и ознакомился с местными достопримечательностями. Нет слов. В моем мире ничего подобного не сохранилось и все исторические реконструкции - жалкая подделка. Народ вызывает восхищение своим трудолюбием и талантом. На каждом сантиметре что-то выращивают. Каждая вещь проникнута любовью творца, мастерство не имеет границ. Люди не жалеют жизни для достижения совершенства во всем, чем занимаются. А национальный характер подкачал. Доколе можно терпеть, что тобой помыкают? Веками? С другой стороны, если у китайцев был бы характер монголов - весь мир бы стерли с лица земли, аккуратно разравняли и чем-то засеяли. Не нравится? А какой бы был урожай! Держа на востоке горный массив Тайхан, мы достигли самой южной точки провинции Хайдун и вышли к заливным землям, по которым Хуанхэ выходит к своей дельте.
Поскольку Чжирхо отправился опекать братьев и учить их жизни на личном примере, его группа под командованием Бота двигалась на восток. Дойдя до морского берега, Бот повернул вдоль побережья на север, разграбил провинцию Ляоси и взял города Луаньчжоу, Цзиджоу и Пинпуань. Они там самые крупные и защищенные, остальные сами сдались.
Итак все три группы вышли на запланированные рубежи. А где Собутай? Да вон он, рожа веселая! С нами Собутай, куда он от нас денется.
В захваченном Мухали Мичжоу стали погибать монголы. Их находили утром, с перерезанным горлом. Находили днем, утонувших в колодце. Несколько человек отравились, установить, что они ели - не удалось. Помню китайские яды, которые действуют только через полгода. Один такой могу приготовить сам, буквально из подручных средств. Возможно, здесь его еще не изобрели. Причины таких действий населения не понятны. Никто не может сказать, что явилось отправной точкой. Перспективы, как раз таки, ясны. Я отдал прямой приказ Мухали. В Мичжоу больше нет населения.
После захвата крепости Дайкоу я оставил Мухали продолжать дело завоевания провинции Хабэй и отправился назад к столице Цинь.
Таким был этот прошедший год. Тысяча двести... Мусульмане называют точно, какой этот год по хиджре, но не могут перевести на понятное для меня исчисление. Христиане ссылаются на дату сотворения мира и не могут сказать, сколько лет прошло от Рождества Христова. Нет привязки. Просто, таким был этот год.
Глава 18.
Лет тридцать, пока жил в своем прежнем мире, всегда, когда заходил в православный храм, указывал в поминальной записке и ставил свечу за упокой души Евтихия. Конечно, не только ему, но и всем моим родным и близким, за эти годы список все увеличивался. Евтихий шел в нем сразу за моей бабушкой по матери. Настоящего имени его я не знал, никто не знал, спросить было не у кого. Они звали его Евтиш. В декабре 1941 года в дом на Литейном, где они жили, попала бомба. Точнее, она попала в кухню, пройдя через крышу все этажи насквозь, и разорвалась в подвале. Когда дом осыпался, осталась стоять две угловые стены и бабушке объяснили, что взрыв был с той стороны. Мать в свои двенадцать как-то уже устроилась на почту, а младшие были с бабушкой, она работала в летном училище и курсанты в обед подкармливали детей. Время было такое, бабушке выдали какие-то вещи и ордер на комнату в трехкомнатной коммуналке на Лиговке. Одна комната была пустая, а в другой жил Евтиш. Он работал на хлебозаводе и, как все, опухал от голода. Нормы урезали до минимума, нечего было обменять на хлеб, комната была пустой. Евтиш последний раз сходил на работу и принес бабушке несколько буханок хлеба для детей. Сам он есть уже не мог и на другой день умер. Это было в январе 1942 года. Мама и одна из младших сестер выжили. Пока была жива бабушка, я как-то не задумывался об этом. Этот долг перешел на меня уже после ее смерти.
За первых два зимних месяца начавшегося нового года наши войска, по всему северному побережью Желтой реки, заняли более девяноста городов. Теперь стало проще посчитать города, не занятые нами на оккупированной территории Китая, таковых, вместе со столицей, осталось четырнадцать. А без нее - чертова дюжина, что дает мне намек. Взять столицу и дело с концом. И страна получит долгожданный покой, оставшаяся чертова дюжина мне кажется очень несчастливым числом. Все незанятые города находятся или в кольце осады, или у нас уже не хватает сил ее организовать. Добраться до них мы, пока, не в состоянии. Если процесс затянуть, то необрабатываемые поля зарастут сорняками, а где и соберут селяне урожай - он пропадет. Обе стороны ведут активные боевые действия, не обращая внимания на суетящихся под ногами крестьян. Так продолжать нельзя, в стране может начаться голод. Императору уже все равно, а мне здесь еще жить. И народ хороший. Для начала - объявим передышку: пусть кони и люди отдохнут. Циньские войска вряд ли сейчас способны, по собственному почину, развернуть боевые действия и развязать продолжение конфликта. Скорее, они воспользуются затишьем для зализывания ран и пополнения армии с ближайших полей и огородов. Но крестьяне хоть что-то соберут для своих семей, успеют припрятать, пока вновь конские армады не начнут, разбрасывая копытами грязь, нестись через их жалкие засеянные клочки за убегающим врагом и толпы обезумевших людей в одинаковых доспехах не продолжат заливать своей кровью улицы и площади городов. Мы же проведем эти месяцы у столицы, в ожидании, когда у императора проснется совесть. Благоразумие. Страх. А ничего не проснется - начнем убивать по императору в месяц, замучаются новых выбирать. В столице миллион народа, только голода и эпидемий мне там не хватало. Брать эти укрепления в лоб - это сколько же народа я там положу? А на пяток императоров у меня в столице людей хватит, это мы до императора доведем. Этот не поверит - следующего подождем. Пока умного не назначат. Идем к столице и там подождем. Когда-нибудь мимо нашего порога пронесут труп врага. Императора.
Занятная, вообще, вещь - геополитика. С людьми все понятно, стайные животные. А вот с таким проявлением на уровне государств интересно было столкнуться. Необычно. Не ожидал. Ну, то что Сися официально объявила Цинь войну и заявила о начале полномасштабных военных действий с привлечением всех своих вооруженных сил - это понятно. Уже два года грызут дырку в боку империи, теперь желают войти в коалицию стран-победителей на законном основании. Шакалы, что с них взять. А вот поведение империи Сун, разорвавшей дипломатические отношения с Цинь в столь драматический для них момент... Это - да. Рассчитывают отмежеваться и доказать мне, что они не китайцы? Китайцы, но не те, которые?.. Пинают дохлого льва? Прямо, как княжества древней Руси. Да, занятно.
