Я все-таки поперхнулась кофе и вдобавок вылила полчашки себе на грудь.
– Вы вообще представляете, что говорите? – спросила я, когда удалось немного прокашляться. – Какой Хабаровск? Зачем? Это же далеко!
– Вас смущает только расстояние?
Его язвительный тон меня доконал.
– Не только! Вы совсем спятили!
– Кать, у тебя на лбу горит надпись: «Не влезай – убьет!» Ты ее сотри, пожалуйста, а то даже страшно. Я не посягаю на твою честь, ей богу. – Господи, он что, оправдывается?! – Просто мне показалось, что тебе интересно найти того, кто пришил твоего хозяина, и я могу тебе в этом помочь.
– Для этого надо лететь на другой конец света?
– А что такого? У меня есть личный самолет. Это не займет много времени и никакой мороки с билетами.
– Что у тебя есть? – От неожиданности я тоже перешла на ты. Не каждый день вот так запросто приходится пить кофе тет-а-тет с владельцами личных самолетов, к тому же зазывающими тебя в гости на уик-енд.
– Ты слышала. Так что, собирайся?
– Да зачем?
– Затем, что след ведет в Хабаровск, где у Сальникова остались враги. Здесь у него все чисто. Я проверил. Он не успел никому насолить до такой степени, чтобы его решили пристукнуть.
– Я думала, что в Хабаровске у Игоря Владимировича только один враг, – прищурилась я.
– Мы это уже обсуждали. Если бы не странная телеграмма, я бы сто лет не вспомнил о существовании этого слизня.
– Удалось узнать имя отправителя?
– Нет пока. Телеграмму отправил какой-то мальчишка, но найти его пока не удалось. Ясно, что он выполнял чью-то просьбу, но чью? Рано или поздно я это выясню. А насчет врагов ты ошибаешься. Их у Сальникова осталось достаточно.
– Вероятно, они рассуждают так же как ты и давно забыли обиду.
– Это вряд ли.
– Кто же у нас такой злопамятный?
– А ты не догадываешься? Женщины, естественно. В любви Игорек был просто гроссмейстер. Умудрялся играть минимум на трех досках сразу. Причем каждая партнерша верила, что борется за звание чемпиона мира, а для Сальникова это был всего лишь сеанс одновременной игры.
Я пожала плечами:
– С тех пор он мало изменился.
– Верно. Но ты не знаешь главного: будучи комсомольским работником, Сальников сломал немало девичьих судеб. Поскольку много лет назад я очень хотел разыскать подонка, кинувшего меня на кругленькую сумму, я навел тщательные справки, пытаясь найти нору, в которую он забился. Гадкая картина получается. Этот тип присматривал себе жертвы на комсомольских мероприятиях, всяких там слетах или субботниках, а потом вызывал ее в райком и строго отчитывал. Поводов придраться было достаточно: задержанные взносы, плохо выполненные поручения, пассивность. Девчонки пугались – стращать Сальников умел – и тогда он менял тактику, обещая взять «провинившуюся» дурочку на поруки. Дальше назначалось свидание, от которого комсомолка не смела отказаться. «Воспитательные работы» неизменно заканчивались в постели. Как минимум трое из тех девиц не только залетели, но и решились родить.
– Трое детей? Не могу поверить!
– А я могу. Такое было время. Да и девчонки были совсем молоденькие, могли сразу и не разобрать что к чему, а когда спохватывались, аборт делать было поздно.
– И ты думаешь, что одна из них решила отомстить?
– Не знаю. Но собираюсь проверить. Надеюсь, с твоей помощью. – Он замолчал и уставился на меня, а я пыталась понять, действительно ли ему нужна моя помощь или он просто прикидывается? Еще вчера я не стала бы ломать себе голову и ответила бы «нет», но теперь многое изменилось. Пережив ужас прошлой ночи, я нигде не чувствовала себя в безопасности, а этот человек одним своим видом придавал мне уверенности.
Моя идея фикс поговорить с Соней на данный момент потерпела полное фиаско, и я уже не была так уверена, что девушка сможет пролить свет на происходящее. Версия Захара казалась мне более перспективной. В конце концов, Соня от меня никуда не денется. Достаточно спросить о ней напрямик у той же Розалии. Не убьет же она меня за любопытство?
Короче, я решилась ехать с Крыловым и выпалила, не давая себе времени передумать:
– Я должна собрать вещи.
Мне показалось, что он вздохнул с облегчением, но его лицо оставалось бесстрастным.
– Ничего собирать не надо – купим на месте.
– Ну уж нет! – я решила оставить за собой последнее слово и решительно направилась в свою комнату. Однако, вспомнив о кукле, резко затормозила: – Впрочем, ладно. На пару дней мне ничего особенного не потребуется…
В первый день Хабаровска я так и не увидела. Дом Крылова находился за городом. Когда мы подъехали к воротам, Захар угрюмо буркнул:
– Добро пожаловать в мою берлогу.
Берлога оказалась большим и красивым особняком, который меня так и подмывало назвать резиденцией. Дом был высоким и очень широким, построенным из белого отшлифованного камня, не имеющего ничего общего с традиционным кирпичом. Поднимаясь по мраморным ступеням и стараясь не встречаться взглядом с привратником, я уже жалела о том, что согласилась на эту авантюру.
Нижний этаж вопреки традициям был полностью отдан под подсобные помещения и представлял собой что-то вроде полуподвала. Настоящий первый этаж с полагающейся ему парадной дверью, располагался над ним. К нему вела широкая лестница из настоящего мрамора, а по бокам массивной дубовой входной двери стояли умильные мраморные божки, не то ангелочки, не то нимфы, в общем, что-то из древней Греции. Солнце светило вовсю и дом выглядел очень привлекательно. Единственное, что нарушало общую гармонию это я сама в своем несуразном куцем пальтишке и ботиночках не первой молодости. На пороге этого роскошного жилища я чувствовала себя как никогда неповоротливой и громоздкой, просто какая-то девушка-гиппопотам, ей-богу.
Я наивно полагала, что мне будет позволено спокойно удалиться в свою комнату, до особого распоряжения – масштабы особняка предполагали достаточное количество свободных помещений. Но на деле оказалось, что обед уже подан и мне надлежит отправиться в столовую. Хорошо хоть руки дали помыть, да и то под присмотром бессловесной субтильной служанки, которая стояла над душой все время, пока я пыталась привести себя в порядок.
«Господи, во что я ввязалась», – думала я, в третий раз намыливая руки. Служанка пождала мне теплое полотенце и проводила в огромный зал, где был накрыт обеденный стол. Впрочем, накрыт – это громко сказано. На длиннющей столешнице красовались всего два прибора. В этот момент мне как никогда захотелось провалиться сквозь землю, но я мужественно уселась на указанное место по правую руку от Захара Иосифовича Крылова, которого окружающее великолепие ничуть не смущало.
Обед оказался на редкость скудным: за супом-пюре, сделанным неизвестно из чего, последовали яйца всмятку. Когда убрали вторую перемену, на стол выставили небольшое блюдо, на котором в соломенной плетенке красовалась головка сыра, окруженная салатными листьями. Крылов отрезал себе кусок и передвинул блюдо мне. Я отрезала чуть-чуть, слишком напуганная, чтобы взять больше, хотя после жидкого супа и яйца все еще чувствовала себя голодной. К счастью принесли хлеб и поставили перед каждым из нас крохотный глиняный горшочек, в котором оказалось сливочное масло, украшенное затейливым узором. Наплевав на приличия, я слопала и хлеб и масло, с трудом поборов желание вылизать горшочек дочиста. Апельсин, поданный в самом конце, я прихватила с собой, окончательно наплевав на приличия.
Я была уверена, что после обеда меня наконец-то оставят в покое. Не тут-то было! Вместо того, чтобы показать мне мою спальню, Захар потащил меня на верхний этаж, в огромную комнату, сверху донизу забитую книгами. Он продолжал меня удивлять. Я никак не могла предположить что у этого человека с невозмутимым лицом буддийского божка имеется столь ненасытный ум.
За последние полтора часа он не произнес и двух десятков слов, зато теперь болтал без умолку. Грешным делом я заподозрила, что в суп что-то подмешали. Крылов бродил по комнате, брал с полок книги и сыпал цитатами, незнакомыми даже мне, историку с высшим образованием. Будь я чуть более уверена в своей неотразимости, я предположила бы, что этот тип отчаянно пытается произвести на меня впечатление.
Через пару часов я чувствовала себя так, словно мои мозги пропустили через валики для сушки белья (я видела такие в детстве, на старой стиральной машине моей бабушки). Захар замолчал так же неожиданно, как разговорился и без объяснений отправил меня в спальню. Я так долго ждала этого момента, но теперь чувствовала себя уязвленной, не переставая удивляться перемене настроения этого загадочного человека.
Глава 20
До самого вечера меня никто не беспокоил. Я успела распаковать свой нехитрый багаж, который сиротливо затерялся в огромном гардеробе, переодеться и даже немного поспать. В восемь вечера в мою дверь постучали. Думая, что это пришли звать на ужин, я без опаски открыла дверь. На пороге стоял Крылов. Таким свирепым я его еще не видела. Отодвинув меня в сторону, он вошел без приглашения и остановился только возле окна. Ничего не говоря, я молча наблюдала за ним, ожидая самого худшего.
Захар переместился за стол и одним движением сдвинул в сторону стоящие на нем безделушки.
– Сядь. Возьми вон тот стул, – велел он. Я неохотно подчинилась. – Если честно, мне не по себе. Очень не по себе, – заявил он угрюмо.
– Ты что-то узнал? Что-то о Сальникове?
– Что? Нет. При чем тут этот урод?
– Я думала, что ты привез меня сюда для расследования.
Он посмотрел на меня так, что я почувствовала себя круглой дурой. Мне все стало понятно, но это понимание меня скорее удивило, чем обрадовало. Попросту говоря, я испугалась и даже порывалась встать и уйти. Но Захар молниеносным движением схватил меня за руку, удерживая на месте. Одно короткое мгновение я терпела почтительное прикосновение его руки, потом дернулась в сторону как норовистая кобыла и отодвинулась вместе со стулом, мучительно заливаясь краской.
– Ты ясно дала понять, что не желаешь иметь со мной ничего общего, – констатировал наблюдательный Захар. Впервые в его голосе отсутствовал сарказм.
– Да! То есть нет… Я ничего такого… да что же это, черт возьми. – Я окончательно запуталась. Щеки полыхали огнем, хотя ни один из нас не произнес
